Гудым Виктор. О статье Валерия Красоткина "Последний бой 331 РТБ"

Ссылка на статью В.С. Красоткина - https://cubanos.ru/texts/txt145

Очень жаль, что Валерий Сергеевич неожиданно ушёл из жизни! И мне совсем не хочется критиковать покойника, тем более своего сослуживца по 331-й РТБ, который оказался единственным из этой РТБ, кто попытался ещё в конце прошлого века заставить руководство ВС признать службу в РТБ шестидесятых годов, как службу в подразделениях особого риска. Объяснял он это тем, что ядерные заряды (ЯЗ) тех времён были грязными. И пока он безуспешно трудился на этом поприще в своих личных интересах, ни я, ни Шахмаметьев Игорь Константинович не считали нужным вмешиваться в его дела. Тем более что узнали мы о его переписках по этому вопросу только 1,5÷2 года тому назад от Александра Николаевича Синельникова.
Мы тогда решили, что Валерий Сергеевич ради получения льгот, предусмотренных участникам групп особого риска, несколько приукрасил трудности службы в РТБ (ремонтно-технической базе), обозвав её ракетно-технической, хотя сами трудности он перечислил и охарактеризовал довольно правильно. Только должность свою «старший мастер спецоружия» он представил на американский лад (не зря удивился Геннадий в своём комментарии). Должность именовалась «старший мастер ртб», как и другие должности этой войсковой части (в/ч, а не соединения, как у В.С.), имеющей свой номер (32192) и своё знамя части – начальник ртб, начальник сборочной бригады ртб, начальник группы сборки ртб, начальник сборочного расчёта ртб, старший техник ртб и т.д. А то, с чем работали в РТБ, называлось «изделием», и тогда не было спецоружия, спецвооружения, спецбоезапаса, спецзаряда и даже головной части. Последние названия (или термины) появились существенно позже, когда мемуаристам разрешено было писать о своих подвигах во время Карибского кризиса. Назвать «изделием» плод работы советских учёных и конструкторов, превышающий по мощности взрыва и разрушительным последствиям уже испытанные американцами в Японии атомные бомбы более чем в 100 раз, по мнению мемуаристов было бы слишком легкомысленно, поэтому и пошли слова – кому что нравилось. Слово ВРАГ, например, заменили противником, которого смягчили словами вероятный, возможный или потенциальный, а потом даже партнёром его обозвали. Но Валерия Сергеевича не устроил ни один из этих устоявшихся вариантов врага и, чтоб всем было понятно, применил латинизм – эвентуальный. За 37 лет службы и работы в военных научных учреждениях я впервые встретил этот термин только теперь у В.С.. Ну скажите, как могли быть вооружённые силы США вместе с кубинскими «контрас» случайным, возможным при некоторых обстоятельствах противником? А большинство комментаторов клюнули на это наукообразие, вполне законное для творческой фантазии автора. Повторюсь. Нас с Шахмаметьевым И.К. забавляли эти фантазии до тех пор, пока дело касалось самого В.С. Красоткина и частично его товарищей, фамилии которых он упоминал, перепутав их воинские звания и даты описываемых им самим событий. А статья “Последний бой 331 РТБ, 24 октября 1962 года”, (которую поторопились опубликовать), вдруг оказывает медвежью услугу памяти об инженер-полковнике Романове С.К. и инженер-майоре Болтенко Б.И. приписывая им сомнительные подвиги, которых они не совершали.
Вообще, вся статья пестрит фразами, представляющими просто набор слов (регламентные работы особого риска; установке по нормам технических параметров спецоружия, обеспечивающих его оптимальную работу; радиационная обстановка была сложной, поскольку конструкция спецоружия принадлежала к начальным образцам разработки, которые не были чистыми; точечные работы с детонаторами и пр.). Какой особый риск, какая установка, как связана конструкция начальных образцов с радиационной обстановкой, почему начальные образцы не были чистыми, что за точечные работы и пр.? Весь этот набор слов предназначен для читателей, не знающих, о чём идёт речь. Замеры уровней радиации штатным рентгенометром в районе автопарка в Ново-Белокоровичах, где базировалась 331-я РТБ до командировки на Кубу (700 м от хранилищ, где установлены 10 контейнеров с 8-ю боевыми и 2-мя учебно-боевыми изделиями), в зале хранения и в зале сборки показывали одинаковые результаты - 11÷13 мкР/час, что совпадает с уровнем естественной радиации Земли того времени. Сержант Красоткин знал об описываемом им предмете только понаслышке со слов офицеров, которые выполняли определённый комплекс действий, называемый регламентными работами. Надо вспомнить, какая роль отводилась старшим мастерам ртб при регламентных работах в начальном периоде становления РВСН. Снять задний экран кожуха изделия (штампованный круглый стальной лист толщиной, примерно, 1 мм, диаметром, примерно, 1600 мм, прикреплённый к кожуху, примерно, тремя десятками винтов) и отнести его в отведённое место. Открутить, примерно, два десятка винтов крепления кожуха к основной части изделия и, пересчитав все болты, поместить их в определённое место. Применяемый мастерами инструмент при этом: специальные отвёртки и торцевые ключи с удлинёнными рукоятками. Кожух вручную отодвигался от основной части, открывая доступ к сфере ядерного заряда и системе его подрыва и оставаясь закреплённым на сборочном стенде. На этом первый этап работы мастеров закончился. Они присутствуют в сборочном зале и выполняют отдельные мелкие поручения офицеров: подать, принести, поддержать, протереть, развесить резино-графитные коврики в указанных местах и пр. Напоминаю, что в начале 60-х годов прошлого века в залах хранения и сборки для перемещения и перегрузок изделий применялись ручные, а позднее с электродвигателями, тали, а за пределами залов использовался автокран 8Т211 на базе автомобиля «Урал». Помощь сержантов для неукомплектованных сборочных расчётов была необходима, особенно при перегрузках полуторатонных изделий автокраном, когда рывки последнего приходилось амортизировать собственными телами. Надо сказать, что старшими мастерами ртб назначались лучшие из лучших военнослужащих срочной службы (в группе сборки Трухманова Л.Г. их было трое ребят из Белоруссии, все со средним образованием: Гроссу, Должиков и Пушкарёв), поэтому, никогда не было фактов неподчинения просьбам старших по званию, а по возрасту, некоторые офицеры были даже моложе сержантов.
Офицерский состав расчёта сборки к этому времени уже включил и откалибровал измерительную аппаратуру, расставленную вокруг сборочного стенда. После внешнего осмотра и установки заранее проверенного и хранящегося отдельно от изделий бортового аккумулятора (СЦС, 12В) проводятся три контрольных цикла срабатывания системы подрыва ЯЗ. Особое внимание уделялось измерению интенсивности нейтронного потока, создаваемого нейтронной пушкой и предназначенного для инициирования цепной реакции в ядерном горючем, предварительно сжатом до необходимой плотности взрывом 32-х «взрывчатых линз» [1. Стр. 396, 398-399, 414]. Измерение проводилось заранее отградуированным электронным прибором, шкала стрелочного индикатора которого имела риску, обозначавшую минимальное значение измеряемой характеристики. Абсолютного значения радиоактивности эталона и мощности нейтронного потока не знал никто из нас. Но в УН-ах (Универсальных наставлениях, отдельные статьи которых начальник расчёта обязан был читать вслух при проведении любых работ на изделии) жирным шрифтом рекомендовалось применение резино-графитных ковриков на определённых направлениях от изделия для защиты личного состава расчёта сборки от “вредного излучения” нейтронной пушки. Мы радовались, что стрелка прибора всегда зашкаливала, что подтверждало высокую надёжность “пушки”, созданной отечественной наукой.
Никаких настроек не предусмотрено, кроме установки высоты подрыва ЯЗ над целью, но она задаётся только при подготовке к боевому применению. Для этой цели служил не только «ИДВ», упомянутый В.С., но ещё барометрический «БДВ», радиовысотомер «РВ», а если надобности в них не возникнет, или они откажут по какой-либо причине уже в полёте к цели по очереди и (или) все сразу, произойдёт взрыв наземный, обеспечиваемый контактным датчиком «КД». Если хотя бы в одном из контрольных циклов значение характеристики будет отличаться от нормы, деталь или блок считается непригодным к дальнейшему использованию. Немедленно начальник расчёта или, почти всегда присутствующий, начальник группы докладывает Главному инженеру ртб, который всегда обязательно присутствует при любых работах с изделием [2, стр. 90÷93], о дефектной детали (блоке). Деталь немедленно заменяется новой из ЗИПа, если она там предусмотрена, или регламентные работы с этим изделием прекращаются до поступления новой детали из центральных складов МО по заявке Главного инженера. За три года службы в РТБ был только один случай выхода из строя бортового аккумулятора СЦС 12В, который был заменён из ЗИПа (точнее, взят исправный от другого изделия, срок регламентных работ на котором ещё не подошёл, а неисправный был списан и заменён новым, присланным из центральных складов МО). Во время операции «продувка», проводимой группой Гудрон, из зала удалялись все, кроме офицеров этой группы, начальника расчёта и Главного инженера, примерно, на 20 минут.
Затем начиналась сборка изделия в обратном порядке. Установка 32-х электродетонаторов ЭД (холостых) производилась при тренировках расчётов с целью достижения абсолютной взаимозаменяемости членов расчёта. Боевые ЭД устанавливались только при подготовке к боевому применению, или при проведении тренировок (естественно, на учебно-боевом изделии) с боевыми ЭД, что определялось особым приказом. Последней операцией на собранном изделии в стационарном сборочном зале была установка двух разрывных болтов (только тогда, когда предполагалась подача изделия на стартовую позицию РП для стыковки с ракетой, или в порядке тренировки), которую выполнял один из офицеров расчёта сборки. Сержанты привлекались к выкручиванию и закручиванию винтов на начальной стадии формирования РТБ в РВСН, когда была нехватка офицеров в расчётах сборки. Перед отправкой на Кубу РТБ была полностью укомплектована, поэтому работы с винтами выполняли офицеры [2, стр. 90÷93]. Более сложные условия складывались в подвижных сборочных залах 8М268, где места хватало для одновременной работы 3-х÷4-х человек. А на Кубе именно в этих КУНГах проводились регламентные работы, поэтому в зале находились только офицеры, выполняющие конкретные операции, согласно плану-графику проведения работ. Один из офицеров, постоянно находившийся в зале, был начальник расчёта. Напомню, что в Арсенале проводились именно регламентные работы, необходимые после многократных нештатных ситуаций (погрузок-разгрузок на железных дорогах, погрузок на корабли и транспортировка через океан, разгрузка нештатными средствами в порту Мариель, доставка штатным автотранспортом из порта в хранилища Арсенала), случившихся с изделиями, а также требующиеся при передаче изделий из одной части в другую при обязательном присутствии представителей сдающей и принимающей сторон (в этом конкретном случае войсковой частью в/ч 71373, которой командовал инженер-полковник Белобородов Николай Константинович, назначенный Министром обороны СССР ответственным за доставку всех 162-х ЯЗ на Кубу и передачу их войсковым частям по назначению, в частности, в/части 32192, командиром которой был Романов С.К., 42-х изделий к ракетам Р-12. Поскольку строительство сооружений «20-С» ещё не было закончено ни в одной из трёх РТБ, местом временного хранения, проведения регламентных работ и передачи изделий рекогносцировочными группами заблаговременно были выбраны бывшие американские склады в искусственных тоннелях небольшой горы у городка Бехукаль. Это место было названо групповым складом 51-й РД, «Арсеналом». Начальником Арсенала и ответственным за все работы в нём Командующий ГСВК генерал армии Плиев Исса Александрович назначил полковника Романова С.К., т.к. его РТБ единственная в Союзе к этому времени имела опыт подготовки изделий к боевым стрельбам, участвуя в специальном учении «Роза» в сентябре 1961 года), т.е. в полном объёме, но без снаряжения электродетонаторами, без установки высоты подрыва и без установки разрывных болтов. Работы начались в середине дня 6.10.62 г. и закончились к вечеру 14.10.62 г.. 15 октября командир 51-й РД генерал-майор Стаценко И.Д. доложил Министру Обороны СССР Маршалу Советского Союза Малиновскому Р.Я. о том, что “головные части, сосредоточенные на групповом складе, к 15 октября были полностью проверены силами ртб дивизииˮ. [3, стр. 291; 4, стр. 342]. Фраза, которая стала прародительницей различных инсинуаций в будущем (контрольные слова: проверены и ртб дивизии).
Первоначально было признано, что обстановка для работы боевая, а, соответственно, необходим дозиметрический контроль. Всем участникам регламентных работ были выданы «авторучки» прибора ИДП-46 с целью контроля индивидуальных доз радиации. В первый же день было отмечено, что у нескольких человек «авторучки» к концу дня оказались разряженными. 7-го числа история повторилась, но разряженными оказались «авторучки» других людей. 8-го числа расчёты 2-го подразделения майора Захарова Г.Б. вынуждены были убыть в свой позиционный район (ПР) – там требовались рабочие руки для его оборудования, а вместо них руководство РД обещало прислать сборочные расчёты двух других РТБ для выполнения работ на выделенных им изделиях. Выданные утром «авторучки» опять выборочно разрядились. Вечером Романов С.К. собрал совещание оставшихся в Арсенале инженеров: Трухманова Л.Г., Норкина И.А. и Устюжанина А.М. Я присутствовал при этом, как внештатный секретчик, в чьи обязанности входило заполнение «Журнала учёта доз радиации, полученных личным составом». Романов, выдавая раньше мне «Журнал», сразу предупредил: “Фиксировать всё сначала на листочке!”, поскольку боевой обстановка не была признана официально. Инженеры быстро сообразили, что разрядились «авторучки» у двух начальников расчётов 3 раза за три дня, по 1-му разу у Кузина, Сидненко, Трухманова, по 2 раза у Полякова, Рудько, Гудыма, Суханова. Ни у кого из сержантов и офицеров, отсутствовавших в сборочных залах во время проведения контрольных циклов, «авторучки» не разрядились полностью. Разряд «авторучки» свидетельствовал о том, что военнослужащий получил более одной допустимой дневной дозы радиации (50 мР), что требует, как минимум, недельного перерыва в его дальнейшем облучении для устранения вреда здоровью, чего позволить мы себе не могли. По результатам совещания Романов принимает решение оставить «Журнал» пока чистым, а листок с фамилиями и крестиками с ноликами считать документом ДСП, вложить в «Журнал», а последний сдать ему в его сейф. Больше я «Журнала» не видел. Участники этого совещания проинструктировали всех офицеров о неизвестной нам ранее угрозе здоровью с целью сокращения числа офицеров в замкнутом пространстве КУНГа 8М268 в момент контроля интенсивности пучка нейтронов. Каждый из нас решил для себя сосчитать в регламентных работах по скольким изделиям он принимал участие, тем более что обещанной помощи от других РТБ мы так и не получили до 14 октября, а потом отпала в ней необходимость. Так цифры: Норкин И.А – 13; Устюжанин А.М. – 15; Трухманов Л.Г.- 5; Гудым В.И. - 12; Рудько Валентин – 10; Питенов Сергей – 8; других - не помню, но у всех остальных товарищей, примерно, столько же. Возможно именно эпизоды с разрядом «авторучек» послужили В.С. поводом для обоснования “грязного” изделия, но применение нейтронной пушки необходимо исключительно по законам ядерной физики и никак не связано с конструкцией изделия. Никакой автоматический звонок, предупреждающий о радиационной опасности при «продувке» в зале 8М268 не звонил, тем более при излучении нейтронной пушки, т.к. наши попытки измерения рентгенометром мощности её излучения ещё в Белокоровичах результата не дали, вероятно вследствие кратковременности нейтронного импульса (наверное, порядка, микросекунд), но разрядить конденсатор «авторучки» он способен, а, следовательно, нанести вред живому организму. Измерений времени задержки электрических сигналов к детонаторам мы, при всём на то желании, провести не смогли бы, т.к. не было у нас приборов для измерения наносекундных интервалов, а тем более эти интервалы устанавливать (у В.С. проведение измерений и установки, определение времени задержки электрических сигналов к детонаторам), потому что заданы они были линиями задержки, конструктивно представляющими из себя ёмкости монтажа и проволочные катушки индуктивности, залитые компаундом. В.С. прав – работать в изолирующих противогазах было невозможно, но не по причине нехватки времени в боевой обстановке, а потому что в металлическом КУНГе сборочного зала, окрашенного снаружи в тёмно-зелёный цвет, температура достигала +55÷60℃. А при влажности окружающей среды близкой к 100% КУНГ превращался во влажную парилку, в которой не то что в изолирующем противогазе, а в штатном белом х/б халате работать было невозможно, потому что он в течение нескольких минут пропитывался пóтом и сдерживал движения, поэтому работали в трусах или плавках с белыми вафельными полотенцами на шеях для протирки пота, защищая от него изделия. Хорошо ещё, что не было задачи снаряжения электродетонаторами, тогда пришлось бы надевать на голову штатный белый х/б чепчик, как у медицинских докторов! ЭД должны будут устанавливаться (как и высота подрыва и разрывные болты) потом в ПР перед подачей изделия на стартовую позицию для стыковки с ракетой, т.е., когда изделие готовится стать головной частью (ГЧ) ракеты, но этого, к нашему всеобщему удовлетворению тогда, в октябре 1962-го, не случилось.
15 октября все «проверенные» (по Стаценко И.Д., [3;4]) изделия в опломбированных Белобородовым Николаем Константиновичем контейнерах были размещены в залах Арсенала, а входные ворота опечатаны его печатью. Только калитка в этих воротах опечатывалась печатью Романова, что обеспечивало доступ ему и его людям для ежедневного контроля условий хранения изделий (температуры и влажности воздуха в хранилище). Температура в глубоких искусственных пещерах (по слухам, бывших американских складах) поддерживалась природой стабильной в это время года +23÷24℃ и влажность 45÷50%, что вполне соответствовало условиям хранения изделий, а повышающуюся влажность с началом проливных дождей приходилось уменьшать просушиванием многочисленных мешков с силикагелем, расставленных вдоль стен залов хранения. Сержанта Красоткина В.С. я не помню, хотя, возможно, и сидели с ним когда-нибудь в курилке, но только первые три дня. Потом капитаны Уваров и Клюкач (у Красоткина он майор, но В.С. мог и не знать воинских званий, ведь все мы были в цивильной одежде, у него и начальник 2-й сборочной бригады майор Захаров Григорий Борисович был подполковником, хотя в 1963-м году, возвратившись в Белокоровичи с Острова Свободы, он ещё оставался майором) убыли в ПР вместе со своими подчинёнными.
Поскольку всей группе сборки капитана Трухманова Л.Г. теперь оставаться в Арсенале не было необходимости, Романов оставил при себе несколько человек для контроля и поддержания условий хранения изделий. Дополнительный контроль этих условий осуществляла группа полковника Белобородова, состоявшая из 4-х специалистов, в которую входил ст. инженер-лейтенант Шахмаметьев И.К., и который подтверждает, что до 26 октября из Арсенала не вывозилось ни одно изделие (ни боевое, ни учебно-боевое). К месту будет сказано, что учебно-боевое отличается от боевого только тем, что на боевом запрещено проведение учебных занятий и тренировок расчётов, но, будучи снаряженным боевыми ЭД, учебно-боевое станет боевым. По каким критериям изделия переводились в разряд учебно-боевых известно, вероятно, только высшему руководству РВСН. Только 26 октября вечером из Арсенала были вывезены 12 контейнеров с изделиями подполковником Шищенко И.В.. Героическая одиссея этих 12-ти контейнеров описана самим Иваном Васильевичем и другими авторами [3, стр. 235; 4, стр. 174, 186, 343; 5, стр. 165], которые не позволяют определить конкретные места пребывания изделий с 27. 10. по 5. 11. 1962-го года.
Абзац статьи В.С. со слов «После объявления блокады … и нервной энергии» комментировать трудно. Как В.С. мог наблюдать облёт самолётами США стартовых позиций ракет и круглосуточно дежурившие группы бомбардировщиков? Видно, не спал сержант, и всю свою физическую и нервную энергию тратил на работу для выполнения боевой задачи, которую он описывает в следующем абзаце (привожу конспективно): автомат АК всегда при себе; нервная обстановка; действия «контрас»; тяжёлая физическая работа по 12-16 часов в день; скрытое (может, скрытное?) наблюдение и стрельба без предупреждения; автомат всегда при воине, даже при хозяйственных поездках на склады в Гавану. Но этого мало, ещё и особый режим с 20 октября, когда личный состав РТБ получил приказ от командира об ускорении сборки спецоружия (а до этого оно было разобрано?) в связи с появлением информации о вероятном начале негативного развития событий. Возникают вопросы: что за особый режим; почему именно 20-го октября; РТБ – это кто или что (или сам Красоткин?); какой командир; о каком ускорении сборки спецоружия, из-за слухов о вероятном начале негативного развития событий (будто до этого времени были слухи о начале нормального или позитивного развития событий). А, вот и пояснение: в период с 20 по 22 октября спецоружие готовилось к применению с учётом возможности ночью отправить его на стартовую позицию. Кто мог отдать приказ на подготовку к боевому применению? Даже разрешение на то, чтобы приблизить изделия, находящиеся в Арсенале к ПР РП, мог дать только Командующий ГСВК генерал армии Плиев И.А. [4, стр. 186], и это был единственный случай 26-го октября! У Красоткина все командиры, даже в ртб, поэтому никак не догадаться, кого он имел в виду. Что сказать о затратах нервной энергии? В подразделении инженер-майора Баранова И.М. (1-я сборочная бригада 331 РТБ, район Сан-Кристобаль I), человека импульсивного и немного трусоватого, к счастью не появившегося в подразделении ни разу с момента убытия из Белокоровичей с рекогносцировочной группой и до возвращения нас в Белокоровичи, обстановка была спокойной, деловой, трудовой. АК действительно были у личного состава круглосуточно, готовность к стрельбе - на звук, без предупреждения (два случая стрельбы за месяц), американские самолёты регулярно пролетали над нашими окопами на высотах порядка 50 метров, едва не чиркая плоскостями крыльев по верхушкам пальм, и мы к ним привыкли. Американские лётчики нам, а мы им, помахивали руками вплоть до 27 октября, когда началась стрельба по ним, а вечером мы узнали, что сбит высотный U-2, и полёты низко летающих разведчиков прекратились. Не думаю, что во 2-й сборочной бригаде в районе Сан-Кристобаль II нервная энергия затрачивалась больше! Инженер-майор Захаров Григорий Борисович – начальник 2-й сборочной бригады, человек степенный, с мягким юмором, говорил всегда не в бровь, а в глаз, не повышая голоса, своим приятным, слегка приОкивающим баском. Капитаны Уваров и Клюкач тоже люди спокойные, рассудительные. Не могли они создавать нервозную обстановку. Тогда что заставило Валеру придумать то, чего не было?! В комментариях к статье Красоткина В.С. я встретил его (а, значит, и моего) сослуживца - Алексея Кобзистого, который, к счастью, оставил два варианта своего телефона для связи. Я дозвонился до Алексея, который проживает в Киеве. Мы проговорили около часа. Он был рад поделиться воспоминаниями не меньше меня. Сразу заявил, что с Валерой он жил в одной палатке на Кубе, встречались часто по утрам и вечерам, но днями Валера пропадал в палатке, где офицеры занимались подготовкой ГЧ к стыковке с ракетами по словам Валеры. Алексею вход в эту палатку был запрещён. Он был электриком и запускал наши дизель-электрические агрегаты по требованию офицеров для обеспечения работ нашей электроэнергией (50 Гц, 360/220 В), т.к. кубинская (60 Гц, 110 В) - не подходила для работы большинства наших потребителей. У Алексея прекрасная память на имена. Он вспомнил многих офицеров 2-го подразделения (Захарова, Уварова, Клюкача, Сенько и др.), а также офицеров 1-го подразделения (Баранова, Трухманова, Норкина, Устюжанина, Суханова, Сидненко, Мелючева, Тимошенко, Чуприну и многих др.), а меня назвал Виктором Ивановичем, только услышав мою фамилию, и припомнил, как я печатал фотографии убывающим дембелям). Мне очень хотелось узнать от него о Валере, когда и каким кораблём прибыли они на Кубу, в каком порту разгружались, где был позиционный район 2-й бригады и пр. У Алексея о Валере сложилось прекрасное мнение в процессе совместного проживания и многочисленных поездок в Гавану на склады за продуктами. Продолжительность движения до складов в Гаване на грузовом автомобиле по словам Алексея, примерно, 2,5 часа, что соответствует расположению ПР Сан-Кристобаль II. Прибыли в порт Мариель на «Академике Курчатове» в конце сентября, точнее дату не помнит, две ночи разгружали технику, к утру третьей ночи прибыли колонной в ПР, доехали быстро. Это же сообщает нам полковник (на Кубе – ст. техник ртб Сенько Дмитрий Андреевич): “Атлантику преодолели на турбоходе «Академик Курчатов», разгружались в порту Мариельˮ, и про третью ночь – полное совпадение, но дату не указывает [2, стр. 103]. (в названии корабля ошибка. Это был «Физик Курчатов»).
Но вернёмся к статье Красоткина. 20 октября за два дня до объявления Президентом США КАРАНТИНА (по существу – блокады!) какой-то прозорливый командир отдал приказ об ускорении сборки спецоружия, (лежащего в Арсенале [3; 4; 5; 6]), и это спецоружие стали ускоренно собирать в течение трёх суток, чтобы иметь возможность ночью отправить его на стартовую позицию, забыв доставить его в недостроенное сооружение «20-С» Сан Кристобаля II. А кто-нибудь знает, сколько единиц спецоружия могло бы быть доставлено в ПР 2-й сборочной бригады? В.С. не говорит об этом. Скорее всего потому, что их (единиц) просто не было. И это утверждают все, кто хоть как-то был связан с ЯЗ [5; 6 и др.]. Далее Валерий Сергеевич повествует: “После этих событий (каких событий?) 24 октября сборочная группа (ого, целая группа, расчёта явно недостаточно!) капитана Александра Сергеевича Уварова, в состав которой я входил (ну да, а как же без меня?! Эта фраза из его предыдущих писем в различные инстанции МО по поводу особого риска), получила срочный (конечно, ведь надо было согласовать с САК США и резидентами ЦРУ на Кубе) необычный (действительно, необычный) приказ (чей? Дяди Сэма?) провести регламентные работы со спецоружием (какие же это регламентные, если далее – в зале проводились разборка, инициирование и сборка спецоружия! Инициирование – снаряжение боевыми ЭД. Спрашивается: зачем инициировать, если это демонстрация устрашения, ведь «газы» и излучение нейтронной пушки будут и без ЭД!) на открытой местности в пригороде Гаваны (почему Гаваны? Наверно, чтобы американцы, испугавшись, нанесли удар теперь уже не «Малышом», а более мощным ЯЗ, а Гавана стала бы третьей в списке: Хиросима, Нагасаки, …). Далее конспективно: охрану осуществлял личный состав сборочного расчёта (это и понятно – один расчёт демонстрировал, а другой охранял, т.е. спал, или делал вид, что не видит сладкой парочки на удалении каких-то 50-100 метров, ведь глазастый Валера фотоаппарат рассмотрел, жаль, что марку не сообщил!); парочка с фотоаппаратом; американские самолёты радиационной разведки; противодействие со стороны ПВО Кубы на этот раз не осуществлялось (естественно, только 26-го октября Фидель разрешил стрелять по самолётам США, а до этого никакой стрельбы со стороны Кубинской ПВО, которая расходовала нервную энергию Валеры, не было); самолёты дозиметрического контроля радиации (масло масляное) США провели многочисленные (т.е. кружились над сборочным залом 4-5 часов, пока проводилась демонстрация ЯЗ) облёты сборочного зала и забор проб воздуха во время сборки и разборки (наверное – разборки и сборки, если собирались увозить) спецоружия; таким способом они зарегистрировали (точно зарегистрировали, утверждаем) излучение газовых продуктов, но всё-таки – по-видимому (сумлеваемся, значит); работы велись 4-5 часов (примерно, это по регламенту, если бы велись), а затем ГЧ … возвращена на склад хранения (какой склад? «20-С» ещё не был готов, а в «Арсенале» её – ГЧ не могли ждать, потому что и не вывозили оттуда, тогда о чём это В.С.?). Таким образом, для Президента США было получено прямое подтверждение (всё-таки, утверждаем, что получено прямое подтверждение) наличия на Кубе оружия большой мощности (2,3 Мт). Создаётся впечатление, что В.С. сам присутствовал, по крайней мере, на одном из самолётов США, если не на всех сразу, и сам докладывал другу Джону полученную таким способом информацию. А, если учесть, что до конца ⅩⅩ века все мемуаристы утверждали, что мощность ГЧ Р-12 и Р-14 составляла 1 Мт, а про 2,3 Мт не вспоминали даже те, кто знал о 2,3 Мт ещё в 1961 году по результатам первых пусков на учениях, подобных «Розе», например, Гарбуз Леонид Стефанович, то впечатление про знакомство В.С. с Д.Ф. Кеннеди вполне оправдано. Таким образом, поставленная (кто ставил?) перед 331 РТБ и 181 РП во время Карибского кризиса задача по подготовке РЯУ по противнику была с честью выполнена. Нет тела, нет и дела! Не было ракетно-ядерного удара (РЯУ) по противнику, теперь уже не эвентуальному, не было и задачи, выполненной ни с честью, ни без чести. Вскоре после этих работ в 331 РТБ было объявлено об окончании нашей командировки на Кубу (известно, что объявили утром 29-го октября)… Через несколько дней после этого расположение РП посетили и осмотрели стартовые сооружения для пуска ракет (что это? Если стартовые столы, то они, по докладу Стаценко к 31. 10. уже были разобраны) министр обороны Кубы Рауль Кастро и Генеральный секретарь ООН У Тан (это было 31-го октября, но при чём здесь РТБ?). Примерно к 15 (что за цифра? Хорошо ещё, что примерно) ноября личный состав в/ч 32192 (т.е. 331 РТБ, но только некоторая часть техники и часть л/с, среди которого были Гудым, Кобзистый и, возможно, Красоткин, убывшие 8 ноября на «Иване Ползунове», прибывшем в Балтийск в конце ноября) и спецоружие (а вот изделий - 24 боевых и 6 учебно-боевых к ракетам Р-12 – догрузили ночами 3-го и 4-го ноября в трюмы «Александровска» под руководством Романова С.К., к уже имеющимся там 24-м боевым к ракетам Р-14 и 12-ти боевым к Р-12, загруженным ?-го (именно ?-го, т.к. дату установить пока можно только предположительно – 31.10. или 1. 11.) подполковником Шищенко И.В. в порту Ла-Исабела, и 5-го ноября «Александровск» в середине дня покинул порт Мариель. Начальником эшелона был полковник Романов Сергей Константинович. «Александровск» прибыл в Североморск в двадцатых числах ноября. А другая часть техники и часть л/с 331 РТБ отправились на теплоходе «Грузия» из порта Мариель в первых числах декабря, прибыли в порт г. Одесса по свидетельству Сенько Дмитрия Андреевича [4, стр. 258], значит Красоткина на «Грузии» не было, поскольку прибыл В.С. в Балтийск. Так что Валера, скорее всего, был на «Иване Ползунове») погрузили на корабли в порту Мариель, и в декабре мы прибыли в порт Балтийск, а затем по железной дороге в расположение полка (какого полка, если 181 РП, то он располагался в ПГТ Ново-Белокоровичи Олевского района Житомирской области, а В.С. служил, как он сам утверждает, в 331-й РТБ, которая располагалась там же. Конец ноября или декабрь?, придираться не будем!) в город Житомир. Далее в статье (конспективно): понял через много лет; эвентуальный противник; демонстративная угроза; решающий вклад; определяющая роль; решительные действия (всех); мирный исход критической ситуации для всей планеты Земля. Ну что тут скажешь?! Ввиду различных обстоятельств (каких?) в 60-90-е годы роль С.К. Романова до последнего времени освещалась в печати значительно меньше, чем командования 51-й РД. Дикая фраза! О каком освещении роли Романова говорит В.С.? Первое и единственное упоминание о деятельности Сергея Константиновича на Кубе встречается в докладе Стаценко: “5 ноября 1962 года в части тов. Романова совершено чрезвычайное происшествие – при столкновении с нашей (всё-таки, нашей, т.е., принадлежащей 51-й РД, командир которой г-м Стаценко И.Д.) машиной был убит (погиб в дорожно-транспортном происшествии) кубинский гражданин, а машина его сгорела. Командованием, политическим отделом дивизии были приняты решительные меры по наведению порядка в этой части, а тов. Романов будет наказан (за что? Романов в момент происшествия был уже в Атлантическом океане, но он слишком много знал о безалаберности Стаценко в отношении головных частей к ракетам, поэтому был опасен для Игоря Демьяновича, значит не помешает заранее представить его убийцей) в дисциплинарном и партийном порядке уже в Союзеˮ. [3, стр. 294.]. Ещё у нескольких авторов мемуаров встречается фамилия Романова с возможным добавлением слов: временно назначенный начальник группового склада ГЧ (заметьте, не начальник временного группового склада, а временный начальник). И это ВСЁ! Всё было сделано для того, чтобы Романов не был бы заметен на фоне концессионера Стаценко И.Д. Далее: Однако вся ответственность за исправность и применение спецоружия лежала не на командире 51-й РД (это - неправда, главная ответственность лежала именно на командире РД, но он об этом либо забыл, либо по недомыслию считал, что США можно победить его ракетами даже без ГЧ, либо, и это, скорее всего, ему было просто не до головных частей, т.е. наплевать – не стану применять бранных слов - на них), а на командире (в/ч 32192 или начальнике 331 РТБ, но для В.С. – это одно и то же) полковнике Романове С.К. (который хорошо знал и безукоризненно выполнял свои обязанности). Ну и, наконец, “в заключение следует подчеркнуть решающую роль командира и личного состава 331 РТБ в пресечении акта агрессии США на Кубу (здорово, правильно! Особенно про личный состав, к которому и я отношусь! И в пресечении агрессии – ух! мы им показали Кузькину мать! Но…):
1. Полковник Романов С.К. руководил и впервые осуществил доставку спецоружия к Р-12 на Кубу. Неправда! Руководил и впервые доставил изделия на Кубу инженер-полковник Белобородов Н.К. со своей командой из 10, вместе с ним, офицеров-специалистов своей части на «Индигирке» 4-го октября. Романов С.К. руководил и со своей командой ночами 4-го и 5-го октября перевез изделия в «Арсенал», а затем обеспечил проведение в кратчайший срок регламентных работ своими сокращёнными расчётами своих изделий и изделий двух ртб, которые занимались подготовкой к сдаче зачётов и их сдачей, за что командир РД Стаценко И.Д. присвоил 331 РТБ почётное звание – ртб дивизии! По окончании кризиса ночами 1 и 2 ноября Романов руководил доставкой 24-х боевых и 6-ти учебно-боевых изделий из Арсенала в порт Мариель, их погрузкой ночами 3-го и 4-го ноября в трюмы «Александровска», в которых уже находились неразгружавшиеся 24 боевых изделия к ракетам Р-14 и 12 боевых изделий, загруженных, будем считать, подполковником Шищенко И.В. в порту Ла-Исабела. 5-го ноября «Александровск» с грузом 66-ти изделий, покинув порт Мариель, отправился в Союз. Начальником эшелона был полковник Романов С.К. Инструктаж перед отправкой «Александровска» проводил Белобородов Н.К. и, в частности, на вопрос Романова о его действиях в случае попытки инспекции или захвата судна ВМС США Белобородов ответил, что ядерные боеприпасы ни в коем случае не должны попасть в руки противника, вплоть до подрыва и затопления транспорта, перевозящего их. Решение о подрыве принимает Романов совместно с капитаном «Александровска» и Главным инженером одного из отделов в/ч 71373, инженер-подполковником Курбесовым Иваном Сергеевичем. Курбесов И.С. был начальником эшелона на «Александровске», доставившем 24 ЯЗ к Р-14 и 40 ЯЗ к ФКР 23 октября в порт Ла-Исабела. Теперь Белобородов назначил своего офицера в помощь Романову, тем самым подчёркивая особую важность миссии «Александровска». Большая часть команды Белобородова Н.К. сопровождала груз «Александровска»: Курбесов И.С., Савелёнок Л.П., Тырин И.Я., Конев Э.К., Савченко Н.М., Шахмаметьев И.К.. Когда 6-го ноября американский эсминец потребовал остановки «Александровска» для досмотра, капитан нашего теплохода и стоявший рядом с ним на мостике Романов С.К. решили продолжать движение, не сбавляя хода. Эсминец покрутился некоторое время вблизи судна и отстал. В конце ноября «Александровск» благополучно прибыл в Североморск. Всё это подтверждает подполковник-инженер в отставке Шахмаметьев Игорь Константинович и изложено в [6].
2. Всё верно! (кроме особого риска).
3. 331 РТБ никакой операции устрашения не проводила, что подтверждается всеми авторами воспоминаний, которые описывают в хронологическом порядке места пребывания изделий в течение всего месяца, хотя и не всегда корректно (правильнее сказать – честно) [3, стр. 235; 4, стр. 186]. Ещё раз: “Таким образом, необходимо восстановить справедливость и представить за операцию «Анадырь» к награждению посмертно С.К. Романова и Б.И. Болтенко (наивно, но, бесспорно прав В.С.), а личному составу 331 РТБ присвоить статус участника боевых действий (тем более наивно. У руководства сегодняшней России нервы покрепче, чем у участников Карибского кризиса, и у него хватит терпения дождаться, когда оставшиеся участники все перемрут). Пример тому – Валерий Сергеевич Красоткин и много тысяч ушедших до него. А оставшиеся в живых на сегодня несколько сотен ветеранов СО «Анадырь» будут помнить Валерия Сергеевича, как человека, который хотел сделать, как лучше, а получилось, как всегда!

ЛИТЕРАТУРА

1. Сто великих рекордов военной техники. «Вече», Москва, 2013 г.
2. Эппель Евгений Ильич. РТБ – ЭТО ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНО. Белокоровичская Ракетная Краснознамённая. Исторический очерк под общей редакцией С.В. Хуторцева, ЦИПК, 2005 г.
3. Стратегическая операция «Анадырь» как это было. Мемуарно-справочное издание. МООВВИК-ГУП. «Фирма «Полиграфресурсы». МОСКВА, 2000 г.
4. Стратегическая операция «Анадырь», как это было. Военно-историческое издание. МООВВИК. Москва, 2007 г.
5. Непризнанные. Виталий Шевченко. «Альтаир». Ростов-на-Дону, 2017 г.
6. Окопная правда войны. Специальный выпуск Воронежской городской организации ветеранов РВСН. Воронеж, 2014 г.