- Советский человек на Кубе - https://cubanos.ru -

В/ч п.п. 54234-В. Рота. Осень 1988 ― осень 1990

[1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [9]

1970-1972 [10] | 1972-1974 [11] | 1974-1976 [12] | 1976-1978 [13] | 1978-1980 [14] | 1980-1982 [15] | 1982-1984 [16] | 1984-1986 [17] | 1986-1988 [18] | 1988-1990 [19] | 1990-1991 [20] | 1991-1993 [21]

1. Источник информации: Сергей Мусаткин, Владимир Тюрев (оба: весна 1988 ― осень 1989), Кирилл Сергеев (осень 1988 ― осень 1989), Андрей Карпушенко, Анатолий Кудрявцев, Александр Лысак (все: осень 1988 ― весна 1990), Иван Омельченко, Айрат Хабибуллин (оба: весна 1989 ― осень 1990).

2. Командир роты: капитан Владимир Владимирович Максюта.
В. Куксов: "Максюту помню по Павловску: тогда он был еще лейтенантом, только после училища. Один раз ходил с ним в патруль. Запомнил его как уравновешенного и рассудительного мужика".
А. Хабибуллин: "Ротный капитан Максюта при мне был спокойным и справедливым".
А. Кудрявцев: "Владимир Максюта сделал для нас много хорошего. Однажды он собрал наш призыв в кинозале и сказал, что мы ему наиболее близки, так как в одно время с ним пришли на Кубу. И это отразилось на поездках в Гавану и на пляж, когда отправляли только наш призыв.
Я уходил в Союз на последней барке. Максюта избавил нас от шмона в бригаде и в порту! Жалею, что не смог тогда выразить благодарность этому человеку. Ура Максюте!"
А. Карпушенко: "Ребят, младше нас на призыв, отправили смолить крышу. Один парень, крепкий и коренастый, при выполнении работ потерял сознание. С горем пополам привели его в чувства. Видно, давление шарахнуло от жары…
Но Максюта углядел в этом откос от службы. Бойца надо было отправить в лазарет, а парня запустили безвылазно в наряды. Мне было жаль его, но против офицера не попрешь. Я мог только дать парню отоспаться в роте, когда он заступал вместе со мной в наряд. Руки я никогда не пожму таким офицерам, как Максюта, и не прокричу: "Ура, кэп!""
И. Омельченко: "Максюта был вполне терпимым товарищем. Сложения худющего, в профиль похожий на вопросительный знак. Перед строем ходил руки за спину, фуражка на глаза. Называя кого-то по фамилии, перекатывался с пяток на носки перед солдатом, строго шевеля усами, а потом рявкал".
Старшина роты: старший прапорщик В. Черный (осень 1988 ― осень 1989), старший прапорщик Ярошенко (осень 1989 ― осень 1990).
А. Карпушенко: "После Черного был то ли Ярошенко, то ли Ярошевич ― это единственное, что удалось узнать у ребят. После Черного он нам казался просто душкой. Во всяком случае, таким остался в нашей дедовской памяти".

3. Все военнослужащие того периода вспоминают командира второго взвода лейтенанта Александра Васильевича Крахотина. Приведенные ниже высказывания (как и в случае с Максютой) иногда противоречат друг другу, наглядно показывая, что истина обычно находится посередине между крайними точками зрения.
А. Карпушенко: "Единственный офицер, решивший бороться за хорошее питание бойцов в столовой! Врывается он как-то в роту запыхавшийся: "Карпушенко, бери еще троих и за мной!" Мы побежали. За столовой находились заросли травы. Крахотин залез туда и вытащил несколько тяжелых мешков: кто-то тушенку приготовил на ченч, а у взводного не было времени пасти злодея.
Принесли добро в наш штаб: улики налицо ― обнаружены и обезврежены. Я думаю: "Класс! Скоро будет глобальный разнос в столовой!" Ага, размечтался. По-моему, Крахотину из-за этого только досталось от кого-то в штабе, потому что больше в столовой он никого не пас".
А. Кудрявцев: "Крахотин получил погоняло "Крах". Проявилось оно в борьбе с самоходами и наличными песо у солдат. Приходит смена в роту. Сержант на доклад в канцелярию. А оттуда команда: "Стоять на месте!" Прибегает Крахотин: "Все из карманов в кепон!" Первое время кто-то попадался. Однажды смену в роту привел сержант Воронов. А до этого он заныкал псы в скатку правого рукава. Когда в канцелярии докладывал, приложил руку к кепону. И деньги полетели на пол! Крахотин выбежал на плац весь вне себя: "Раз сержанты с наличкой, то у вас она и подавно есть!""
А. Лысак: "Крахотин, как только прибыл, многого не знал. Один раз вижу: идет он со стороны штаба к роте, а на посту часовой из двадцатки за колючкой загорает. Часовой, как обычно: южный человек, азиат. Крахотин подбегает к нему и орет: "Не понял, боец! Что за дела?" Боец медленно подымается, берет автомат, снимает с предохранителя, передергивает затвор и наводит на Крахотина. А старший прапорщик Черный кричит бойцу: "Все нормально! У нас новый офицер!"
Потом старшина объяснил лейтенанту, что боец не наш, а в батальоне так принято стоять на посту. Крахотин все негодовал: что у них за порядки? Те южане с поста к нам частенько хаживали по ночам телевизор смотреть.
А Крахотин потом все-таки нарвался. Как-то понесло его на Дом товар и сменку искать. И где-то он неудачно оступился и упал с пеленгатора, сломал ногу и потом долго на костылях ходил".
И. Омельченко: "Крахотин, он же Кроха ― наш взводный, шел с нами на одной барке. Человек неплохой, но с больным честолюбием. Прибыл на Кубу с далеко идущими планами и радужными надеждами, большей частью не осуществившимися.
Он начал с подготовки нашего взвода, точнее ― с его соловьиной части, к рукопашным боям против предполагаемой высадки морской пехоты США. Выглядело это так: на зарядке группа бойцов, далеко не самого спортивного телосложения, одетых по форме №1 и в сапатах, выполняла упражнения типа тайцзи-цюань: с дыханием, со взмахами рук и ног, да еще и с претензией на синхронность. Недели через три, к нашему облегчению, Крахотин на это плюнул и всех забраковал.
Был он также весьма невезучим: деды учили молодых офицеров ходить в самоход, ну и Кроха быстро освоился, а через некоторое время его сдала в комендатуру кубашская полиция. Однажды он заступил дежурным по части, что для простого взводного ― неслыханная честь. Во время его дежурства в автопарке сгорел автобус".

4. Изменения за период.
1) Осенью 1988 года солдаты из "старого" ПЦ переехали в "новый". Подробно об этом говорилось в подглаве 8.2. ""Солдатский" приемный центр". Старый ПЦ стали использовать как склад для нужд радиомастерской.
2) В начале октября 1988 года силами солдат и офицеров части было закончено строительство спутниковой антенны, принимающей программы советского телевидения.
3) В мае 1989 года солдаты ОСНАЗа перешли на кубинскую "зеленую" форму одежды.
4) 11 июля 1989 года вышло Постановление ВС СССР за подписью М.С. Горбачева "Об увольнении с действительной военной службы студентов дневных (очных) высших учебных заведений, призванных в Вооруженные Силы в 1986–1988 годах". В середине сентября 1989 года всех солдат роты, подпадающих под это постановление, отправили домой. Подробней об этом рассказано в подглаве 8.1. "История войсковой части п.п. 54234-В", а также в воспоминаниях, приведенных ниже.
5. Неуставные отношения.
Тут уместно привести детальные воспоминания А. Карпушенко. Написанные в эмоциональной манере, с использованием сленговых выражений той поры, они дают развернутое, хоть и субъективное представление о том, как складывались отношения между призывами.
"Ноябрь 1988 года. Мой соловьиный период ― один из лучших. Мы были в полном расцвете сил, самыми ответственными бойцами: могли летать-порхать, сутками не спать и чувствовать себя на следующее утро бодрыми! В наши обязанности входило везде быть первыми. При строевых занятиях ножки выше, чем у других призывов, четче шаг: соловьиный шум должен был создавать иллюзию, что вся рота дружно марширует. Запевали тоже всегда соловьи. В этом я не вижу никакой дедовщины: ведь деды и черпаки свое отпели.
По субботам в роте устраивали соловьиный ПХД. Начиналось все в 8 утра. До 8:30 мы дружно выносили из большого кубрика на плац абсолютно все кровати и тумбочки, наводили идеальнейший блеск полов, а потом быстро заносили все на место. К приходу смены кубрик блестел.
Практиковали покос травы в человеческий рост на территории первого и второго отделов. Мозоли на ладошках до крови ― обычное состояние, а уж про комаров, скорпионов и всяких жуков-пауков я и не говорю.
Дневальными обязательно ставили одного из соловьев. Тяжеловато было с дедом или черепом, куда легче с таким же соловушкой...
Ни о каком рукоприкладстве или постирушках формы и носков дедам даже речи не шло! Мы соблюдали негласную субординацию и с уважением относились к ребятам старших призывов.
Вся вертикаль действовала отлажено: если дедам что-то не нравилось, они напрягали черепов, а черепа соответственно нас! Никогда деды не командовали молодежью напрямую. В связи с этим мне был неприятен призыв черепов: дюже вонючими и борзыми они казались. Оно и понятно: под конец соловьиного мы устали танцевать под черпачью дудку. Хотя ближе к весеннему приказу я сдружился со многими парнями на полгода старше меня.
Март 1989 года. Через неделю после приказа. Раньше времени прибегаю в роту из первого "учебно-тренировочного" самохода. А в большом кубрике отдыхает всего три-четыре бойца! Старшина спрашивает дежурного по роте: "Где все? Что я скажу проверяющему, если он вдруг заявится?" Такого массового старта за забор никто не ожидал. В итоге все обошлось.
Вечером перед отбоем сержантами-дембелями была проведена беседа. На повестке дня: запрет соловьям ходить в самоходы, пока дембеля спокойно не уедут на Родину.
Тут посыпались "вопросы из зала":
― Извиняйте нас! Постараемся больше так не поступать! Будем договариваться! Да и не соловьи мы уже, а черепа!
― Нет, друзья-бойцы! Пока мы не уедем, вы ― бумажные черепа, а посему слушаться старших никто не отменял. Понятно?
И постановили ходить за забор по очереди…
Летом 1989 года дожди шли каждый день после обеда в течение получаса. Не просто ливни, а как из ведра! Затем также быстро прекращались, и за час вся вода испарялась. Воздух насыщался парами. К шести утра образовывался такой туманище, что никого не было видно. При восходе солнца он резко рассеивался. Стоя на тумбочке, в полшестого утра перед подъемом роты я снимал с себя форму и выжимал "туман"…
Местный климат вносил коррективы в нашу жизнь. Хождение 6 через 6 на смены, плюс погодный десерт да офицерский долбопофигизм на солдат… Постепенно наш молодой энергетический задор испарялся. Но оптимизма мы не теряли!
Только благодаря армейской, отстроенной поколениями вертикали власти между призывами, основанной на уважении к старшему, а не на унижении младшего, нам служилось гораздо легче, чем соловьям. Хотя это нам так казалось. На самом деле здоровье уже балансировало на грани, стало зарождаться чувство неимоверной усталости.
Масла в огонь подлил нежданный указ Горбачева о срочном дембеле всех студентов. Получилось интересное разделение молодежи: студенты ― белые воротнички, а остальные ― быдло? Наши студенты улетели осенью на самолете, а мы остались.
В каждом призыве имелся свой костяк ребят, который мог легко сплотиться ради какой-нибудь идеи. У нас этот костяк разорвали пополам: случись что ― другой призыв положить на лопатки стало просто нереально. Но мы и не собирались никого класть, просто желали уважения к себе со стороны младшего призыва, как когда-то делали это мы, и чтобы они выполняли свои обязанности... Всего лишь. Лично я был не против, чтобы соловьям разрешили носить полотенца, потому как побывал в их шкуре и понимал всю абсурдность таких порядков-обычаев. Но другие хотели крови. А я понятие "мы терпели, и они пусть терпят" считаю глупостью.
К концу черпачьего периода появилось некое озлобление соловьев по отношению к нам. В роте стало попахивать таким серьезным конфликтом, что запашок дошел до ротного кабинета.
Октябрь 1989 года. Дедовской приказ. Мы помудрели. Очень устали от пережитого лета и офицерского сепаратизма. Странную особенность заметил тогда: когда в роту прибывал новый офицер, то в первые полгода он принимал правила нашей вертикали; но стоило ему постареть на шесть месяцев, и он всячески старался изменить солдатские традиции!
Тогда нас всех пытались заровнять под одну гребенку. Офицеры побаивались солдат-середнячков ― не знали, что от них ожидать. Проще было со стукачами и залетчиками: живой психологический портрет бойца на лице написан. Проблема проявилась в другом: наш призыв хотел жить по-дедовски, а вот рулить черепами почему-то никто не желал.
Черепа наоборот оказались сплоченными ребятами. У них был костяк, человек пять, к чьему мнению прислушивался остальной призыв. Соловьев они тогда взяли в очень жесткий оборот, да так увлеклись, что мне порой со стороны казалось, что они ― такие же деды, как и мы! Ножку тянуть при строевой они отказывались, когда соловьев в строю не было или было очень мало! А кто будет это делать? Уставшие от службы деды? Только благодаря сержантскому дедовскому составу и не тянули деды ножки! Иначе вы, товарищи старые бойцы, под свой дембель служили как соловушки, а черпаки ― дедушками! Заниматься надо было черепами, а не делать вид, что вас это не касается!
Март 1990 года. Дембельский приказ. Первая барка в Одессу! Ура!"
В. Тюрев: "Под самый дембель в ноябрьские праздники я залетел к замполиту части. Как? Припахал соловья работать! И нас с Судаком (прозвище Рыба) оставили на третью барку. Максюта и командир первого взвода Клементьев решили на всякий случай отправить Рыбу в последний день на губу. Он прямо оттуда и пошел на корабль. Так они боролись с дедовщиной".
Отметим еще две тенденции:
1) Новые "дедовские" традиции нередко возникали на основе информации, полученной из Союза.
А. Кудрявцев: "Про сто дней до приказа. Кому-то из наших дедов кореш из Союза прислал фотку с плакатом. И мы решили сделать также. Юра Свешников нарисовал плакат. А я постриг весь призыв наголо!"
2) Начиная с осени 1988 года, с приходом Максюты, офицеры стали либеральней относиться к датам и приказам.
А. Карпушенко: "Про сто дней. Сговорившись, дружно сбрили усы и коротко подстриглись. Потом пошли на фотосессию с плакатом. Перед вечерним киносеансом роту построили, и Максюта обнаружил, что деды-то без усов… Посоветовавшись, офицеры решили перед фильмом поздравить солдат с праздником "Сто дней до приказа". Получилось как в пословице: и волки сыты, и овцы целы".
И. Омельченко: "На день приказа (это был официальный праздник с пирогами и сладостями от жен офицеров) мы решили выступить с пародиями".

6. Сувениры.
К. Сергеев: "Приматывали к длинной палочке иглу, нанизывали на нее скорпиона, а затем обкалывали его полученным в медсанчасти хлороформом. Скорпиону придавали воинственный вид: в клешни вставляли бумажки, загибали хвост. В таком виде он и застывал. В рыбу-шар (их привозили водилы) вставляли презерватив и сушили на солнце.
А обезьянок вырезал из кокосов ротный умелец. Искусство передавалось из призыва в призыв. Боец, овладевший этими навыками, пользовался в роте большим уважением. Делали подставки для карандашей из бамбука и чаши из распиленных половинок кокосового ореха. Из них же умельцы изготавливали барки. Затем на чаши и подставки для карандашей наносился нехитрый рисунок с изображением моря и пальм на фоне желто-красного заката".

7. Самоходы.
А. Кудрявцев: "Возвращаясь с Васей Вербицким в часть, мы решили купить ветку бананов на одной касе. Подошли и зовем: "Компаньеро, буэнас, ченч!" Никто не выходит. А времени нет: до части еще бежать и бежать.
Васек говорит: "Давай так возьмем!" ― "Давай!" Через забор перемахнули; по ветке ― ножом, а она как рухнет! Мы ее еле удержали. Схватили и понеслись по кубинской растительности.
Бежим, с трудом удерживая ветку в руках. Заныкали в части и ночью перенесли на ПЦ. Там были потолки подвесные, чтобы нагретую солнцем крышу изолировать от внутренних помещений. Мы туда бананы и положили. Созрели они быстро. Мы начали их есть и объелись до того, что животы разболелись не на шутку. Нас чуть в инкубатор с соловьями не положили! Вот что значит ворованное!"

8. Выезды.
А. Лысак: "На карнавале мы были в июле 1989 года. Он проходил всю неделю и считался в стране официальным выходным. Тихо выпили, поели, с мучачами пообщались, сигар подымили. Меня лично перед поездкой инструктировал особист. Да и капитан Литвинов предупредил, что в Гаване будет большая команда "наблюдателей", советовал вести себя культурно.
А в середине июня, за месяц до этого, нам сообщили о непонятной политической ситуации в стране. Сказали, что идет серьезный раздел власти и призвали быть бдительными. Даже знакомым узбекам из батальона подобное сообщили".

9. Истории.
С. Мусаткин. Твой банан
"По прибытии в Гавану нас пересадили в автобусы. Все, конечно, таращились по сторонам. Особенно впечатлил Малекон. Потом куда-то привезли для распределения. Отпустили покурить. А курилка была типа беседки: крыша из тростника, лавки по кругу, а в глубине спал кубинский солдат. От нашего шума он проснулся.
Один из наших спросил у солдата: "А где тут у вас бананы?"
"Вот твой банан", ― ответил кубинец и показал на ширинку".
А. Карпушенко. Воровство в роте
"Из учебки мы прибыли на Кубу с полными чемоданами ченча (парфюм, ленточки). Вещи сдали на хранение в каптерку старшине Черному, куда имели доступ деды и черпаки. А когда нам разрешили заглядывать в свои чемоданы, мы там уже ничего не обнаружили. Нас просто обокрали! Кто? Вопрос остался открытым.
А еще в мой дедовской период был неединичный случай воровства сигарет из тумбочки. Причем поймал я его лично за руку... Так как мордобоев в нашу бытность не практиковали, для меня этот дед-вор просто стал соловьем, благо лычки позволяли.
А. Лысак. Смены вместо тумбочки
"Как-то после залета решил Максюта меня на тумбочку отправить. Только приняли наряд, через пару часов прибегает наш начальник на ПЦ подполковник Волик с рулоном распечаток из третьего отдела. Кричит ротному: "Меняй бойцов! Эти на пост пойдут! "Шаттлы" в зоне видимости!" Максюта, скрипя зубами, поменял.
Так Волик загнал нас на смену на двое суток. Мы все запасы кофе выпили. Выходили только в столовую. Максюта рвал и метал, но сделать ничего не мог. Что ни говори, а на посту интереснее, чем на тумбе".
А. Кудрявцев. "Жуй кокосы, ешь бананы"
"Наш командир взвода Леонтьев руководил выездом на стрельбище. На обратном пути поехали через банановые плантации. Леонтьев приказал нам сидеть в автобусе, а сам пошел на разведку. Вернувшись, сказал: "Там лежат уже срезанные ветки. Бегом туда и обратно!" Натаскали мы под сидения полный проход.
В другой раз мы с Леонтьевым ходили на ченч на кокосовую ферму и притащили к дембелю уйму кокосов. На второй день есть орехи было уже невозможно ― десны болели, поэтому отдавали соловьям и черпакам".
И. Омельченко
1) Соловей-дезертир
"Когда вышел указ Горбачева, я был соловьем, а все "студенты" ― из черпаков. Я же ушел в армию с вечернего отделения. Подумал: "Может, проскочу?" Написал домой, чтобы вуз направил на меня запрос на Кубу и там не указывал, дневное или вечернее отделение. Через месяц пришел Крахотин с радостной вестью: пойдешь, мол, первой баркой домой, с дедами. Народ уже мне адреса передает, кому что сообщить-передать. Дело вскрылось за две недели до барки. Кто-то в штабе внимательно прочел письмо, а может, стуканул кто, но Кроха пришел ко мне уже с другой новостью. Облом был конкретный.
Но что ни делается, все к лучшему. Мой приятель сумел уйти по этому "каналу", хотя считался и вовсе отчисленным. А через несколько месяцев меня вызвали в прокуратуру (она находилась в батальоне) и расспрашивали о нем. Оказалось, на него завели дело по статье "дезертирство"".
2) Тревога и демонстрация
"Однажды нас подняли по тревоге и отправили на смену. Мы поплелись на ПЦ в полной амуниции: форма, кому положено, на голое тело. Вел нас младший сержант Соколов. Расселись по постам, автоматы и каски в сторону. Пост "Сокола" находился в одном ряду с моим. А поспасть он любил. И вот спустя полчаса Сокол во сне развернулся на кресле. Одна незадача: впопыхах одевая форму, он забыл застегнуть ширинку. Ну и хозяйство вывалилось наружу.
А в это время командир части делал обход. Немая сцена: командование входит на объект, выполняющий боевое дежурство, да еще и в состоянии тревоги. И первое, что видит: старший смены спит лицом к входу, в головных телефонах, запрокинув голову и с открытым ртом, а главное ― демонстрирует всей своей внешностью, что и на кого он положил!"
3) Осколок гражданской жизни
"Из-за воровства в Новой Деревне ввели "караул" ― мечта и награда для солдат. Через пару месяцев после барки повезло и мне. Утром мы поехали в Деревню. Этот день оказался для меня одним из лучших на Кубе.
После напряжения первых месяцев службы мы попали в гражданскую обстановку. Для порядка пару раз прошлись по территории, где все было тихо и спокойно. Потом дежурный офицер пригласил нас в касу.
Жена офицера угостила домашней едой, а потом мы взяли рефрески и пошли на веранду. Спец, как сейчас помню, поставил Dire Straits. И в этот момент, сидя на веранде, в гражданской одежде с лимонадом и слушая знакомую музыку, я ощутил возвращение в свою реальную жизнь. Как будто и не было девяти месяцев другого мира".

10. Байки.
И. Омельченко
1) Таинственные мухи
"Сидим в бывшем ротном кинозале, слушаем политинформацию. Вдруг появляется майор-особист в одних трусах с большой железной банкой ― из нее что-то дымится. Майор сообщает нам, что проводит самостоятельную дезинфекцию, а также, что американцы запустили на Кубу специальных мух, от которых негры мрут, а на белых они не действуют".
2) Благородные дембеля
"Автомобиль, на котором сказочно обогатившиеся дембеля ездили по Кубе в самоходы? ― Это была у нас супер-легенда! В качестве вещественного доказательства показывали на старую черную "Волгу" ГАЗ-24, которая была при штабе. Согласно легенде, дембеля стали настоящими благодетелями и "Волгу" подарили родной части перед отправкой домой".

Фотоальбомы:
Заярный Александр (весна 1988 ― осень 1989) - https://amk.cubanos.ru/album701597.html [22]
Мусаткин Сергей, Цопа Леонид, Смирнов Михаил (весна 1988 – осень 1989) - https://amk.cubanos.ru/album661257.html [23]
Карпушенко Андрей (осень 1988 ― весна 1989) - https://amk.cubanos.ru/album651438.html [24]
Вербицкий Василий (осень 1988 ― весна 1989) - https://amk.cubanos.ru/album688476.html [25]
Запорожец Геннадий (осень 1988 ― лето 1989) - https://amk.cubanos.ru/album653624.html [26]
Лысак Александр (осень 1988 ― весна 1989) - https://amk.cubanos.ru/album383372.html [27]

1 комментарий (Открыт | Закрыть)

1 комментарий На "В/ч п.п. 54234-В. Рота. Осень 1988 ― осень 1990"

#1 Комментарий Автор: Гаврилов Михаил - 06.11.2018 @ 08:00

Сегодня вторник, поэтому - новый фрагмент истории нашей роты.
Осталось еще два!