Паршин Юрий. Командир взвода обеспечения в хозяйстве Цыганкова, или Месть чужака в галстуке (январь 1986 – май 1988)

Также смотрите:
В/ч п.п. 54234-В, 80-е годы. Общая информация и схемы
Жуклин Александр. На первом месте – радиоразведка, 1981-1985
Солдаты, офицеры и прапорщики в/ч п.п. 54234-В, коллективные фотографии, 1985-1987
Станция "Меркурий", в/ч п.п. 54234-В, август 1985 – декабрь 1986

Предисловие
В Спасске-Рязанском
Туда и обратно
Командир взвода обеспечения
Кабельное телевидение
О сослуживцах и начальниках
Еще немного об офицерах
Из офицерской жизни
В свободное время
Месть чужака в галстуке
Бдительный ДПЧ
Пить или не пить?
Замполит Бухолдин
Ченч и кубаши
Памятная коптильня
Охота на "шариков"
Авария
Сувениры и "Нахимов"
Незадачливый особист
Разные всякости
Обо всем понемногу

Предисловие

Юрий Александрович общался с нами на форуме Кубанос в 2013 году. Его содержательные сообщения, написанные доходчивым языком, всегда вызывали интерес у меня (Михаила Гаврилова) и сослуживцев. Наконец я собрал эту информацию воедино, разбил на фрагменты и согласовал публикацию с автором.
Стройного рассказа не получилось. Скорее, коллекция любопытных историй.
Ее и представляю на суд взыскательных читателей.

В Спасск-Рязанске

До 1980 года в Спасске-Рязанском, на территории, именуемой в\ч 02565, располагались две структуры. Первая – "Учебка" (учебный полк из 4-х рот, где, кроме микрофонщиков (3-я рота), имелись еще две роты слухачей морзянки (на латыни) и рота связистов-стукачей (на русском).
Вторая структура, состоящая из десятка мелких подразделений, называлась 5-я рота или "Полигон". На самом деле, это – костяк развертываемых подразделений части (789ххх Узла) "по войне". У каждого подразделения из нескольких офицеров, прапорщиков и срочников имелось свое наименование, существовал определенный круг обязанностей, техника. Был и свой командир части (последний – подполковник Бухало Н.С., ныне покойный), который "в миру" именовался первым заместителем командира.
После передислокации в 1980 году офицеры и прапорщики учебки, а также небольшая часть из "Полигона", переехали в Павловск. Там начинали практически с нуля. Вторая часть немного реформировалась, было добавлено какое-то количество новых должностей, соответственно увеличилась численность. Наименование (открытое 02565) осталось в Спасске. Первый заместитель стал полноправным командиром части.
Этот узел существовал весьма долго…

Туда и обратно

Мне изначально повезло. Мой сменщик Чумаков Анатолий Анатольевич уже приехал в Спасск (правда, еще не на службу, а в 90-суточный отпуск), а доки на перемещение моей задницы где-то застряли. До сих пор не знаю почему, но на последнюю барку меня не усадили. Вручили билет на ИЛ-62 рейсом Москва – Гавана - Лима только 28 января 1986 года. Посему Витя Шаманин месяц отдувался за взводного.
Обратно вышла примерно такая же петрушка, но с обратным знаком. Возвращаться, по логике вещей, я должен был с последней баркой, "не домотав срок" около месяца. В аккурат к этому времени ящики с книгами, сувенирами и всяким бытовым скарбом уже были заколочены и загромождали одну из комнат. Однако начальник отдела кадров (строевой части) А. Кравцов решил, что УДО я не заслужил и впаял мне еще полгода. В результате в Союз я переместился, как все нормальные люди, на барке, но на 5 месяцев позже. Со сменой, теперь уже моей, опять случилась нескладуха – на этот раз у моего сменщика что-то не срослось – и я, не сдавая дела из рук в руки, был благополучно передислоцирован на Родину.
Чумаков Анатолий – тот самый командир 3-го взвода 2-й роты, которого я менял на "Пальме", синхронно переместился на мое место в Спасске. После моего возвращения произошла более сложная рокировка: я вернулся на свое (его) место (инженер технической части), а он на повышение (старший помощник начальника штаба).

Командир взвода обеспечения

Я не ходил на смены, а только во внутренний наряд (помдежем по части). Командирам "оперативных" взводов было проще работать со своими подчиненными, поскольку те обычно были "в кучке" – или на смене, или на отдыхе. Мои же всегда находились в разных местах, начиная от санчасти и заканчивая столяркой. Да и подчинение всегда было двойное. Водители, кроме ротных, подчинялись еще и автослужбе, дизелисты – восьмому отделу, а санинструктор – начальнику медслужбы. А "командирский" водитель и вовсе имел особые условия. Он и водители "рейсовых" автобусов пользовались "неприкосновенностью". Они не ходили во внутренние наряды, их распорядок дня был нивелирован с учетом расписания выездов.
Не скажу, что отношение к ним по этой причине было исключительно отрицательное. Скорее наоборот, поскольку на эти "должности" попадали наиболее подготовленные и адекватные ребята. А вот зависть "невыездных" присутствовала. Кроме того, что "рейсовики" жили по своему распорядку, они еще и регулярно (практически каждые выходные) выезжали на экскурсии или на пляж. Получалось в десятки раз чаще, чем остальные срочники, офицеры и прапорщики.
Это нормальное явление, когда происходит переподчинение. То же самое, что и при несении боевого дежурства: личный состав добывающих подразделений подчинялся офицерам и прапорщикам своего отдела и "сменным" офицерам. У нас все осложнялось тем, что начальник автослужбы и начальник гаража были приписаны к восьмому отделу. Конечно, начальник отдела, а за ним и его подчиненные, всячески пытались поучаствовать в воспитании "любимого личного состава", не неся за них ни малейшей ответственности.
Распорядок дня ротных офицеров, по большому счету, не отличался от распорядка спецов, которые не ходили на смены. Однако мы еще несли повинность в виде "ответственного" (безответственного, соответственного, пастуха, поводыря) офицера по роте согласно графика командира роты (и он тоже ходил).

Документ, составленный Елфимовым Александром Витальевичем, командиром первой роты

Причем на сутки назначались два офицера или прапорщика. Первый заступал с подъема до 14-ти часов, а второй – с 14-ти до отбоя. У них получался короткий обед. У одного с 12-ти до 14-ти, а у второго с 14-ти до 16-ти. Незадействованные же обедали 4 часа (исключая "транспортные") – с 12-ти до 16-ти. По большим праздникам, типа Нового года, "ответственные" находились в роте и в ночное время. Всегда это "счастье" выпадало на командиров рот.
В выходные – так же, как и в будни. У меня распорядок ничем не отличался от остальных. Все проблемы, возникающие в парке с личным составом, разруливались "поводырем". Конечно, бывали и исключения.
Участвовал ли я в "шмонах"? За личный состав с ротных ответственности никто не снимал, поэтому "вникали" и в парке, и в дизельной, и в санчасти.

Кабельное телевидение

Кабельное телевидение в Торренсе появилось благодаря умельцу из КГБ-шников. Их объект назывался "Орбита". Этот офицер собственноручно склепал из подручных материалов "тарелку" метра три в диаметре, смастерил сервопривод и систему слежения. То ли сам спаял, то ли приспособил готовые конвертор и приемник. Короче, появилась "Первая программа". Вначале на территории их части, потом кинули магистраль до домов в Торренсе.
Поскольку я был "рукопожатен" с одним из них (жили в одном подъезде и немного общались на технические темы), то мне любезно разрешили подключиться к их кабелю. Кинул себе в квартиру, спаял усилитель и развел своим. Новый год встречали перед экранами СВОЕГО телика, вначале по Москве, а потом по Гаване. Парень – прародитель этой тарелки, в конце концов, погиб, упав с той самой тарелки на бетонное основание. Это стало шоком для всей группировки, поскольку знали и уважали его почти все.
В части телевидение появилось позже. Вроде бы, свою систему поставили.

О сослуживцах и начальниках

Командир второй роты Сергей Николаев, подтверждаю, – племянник знаменитого космонавта Андрияна Григорьевича Николаева. Брат у Андрияна был Иван. Соответственно "Командира хреновой роты" (автор наименования должности – капитан Николаев) носил отчество Иванович. И это ни для кого не было секретом. Странно, что сейчас эта информация вызывает удивление.
Валентин Михайлович тоже был родственником знаменитости – хоккеиста Цыганкова. И это также не являлось секретом. Хотя и сам наш командир (В.М. Цыганков) был не менее уважаем, почитаем и любим в среде наших систем, как на острове, так и на материке. До сих пор помню его, как одного из лучших моих командиров части. Лучший мой замполит также родом из в/ч п.п. 54234 – полковник П.В. Бухолдин.
По большей части мне посчастливилось служить на острове с замечательными людьми. Цыганков, Бухолдин, Елфимов, Захаров (комсорг части), Синявин Михаил (командир 2-го взвода), Макаров, Янголь В.П. (главный специалист 8 отдела), Калашников, Гусаров, Глот (извиняюсь, если кого-то не упомянул) – неполный список тех, с кем мне посчастливилось как-то пересечься в этой жизни… Это относится как к офицерам и прапорщикам, так и к срочникам. Не вспомнить людей, при встрече с которыми, хотелось бы метнуться на другую сторону улицы. Даже те, кто считались на тот момент не совсем "приличными парнями" – сейчас воспринимаются или с пониманием, или со снисхождением, но никоим образом с отвращением или обидой.

Еще немного об офицерах

Отношения между офицерами двух рот, скорее, были дружественными (причем без натяжки), нежели соревновательными. Общаться в служебное время не особенно удавалось по объективным причинам, а вот вечерами и в выходные как-то не делились. То же и со спецами, которые жили в Торренсе.
Андрей Елесин (командир взвода в первой роте) – практически одно лицо с Демьяненко (Шуриком), но мы его даже за глаза так не "обзывали", хотя иногда подшучивали.

1 взводу 1 роты командир части вручает переходящий вымпел "отличного взвода" – победителя в социалистическом соревновании за летний, 1987 года, период обучения.
Слева направо: командир 1 взвода 1 роты старший лейненат Елесин, справа – начальник части полковник В.М. Цыганков.
Из фотоархива Щаденко Дмитрия.

На кликухи офицерам и прапорщикам особенными мастаками были мои ребята. А вот погоняло командира первой роты Александра Елфимова не припоминаю. Скорее всего, его просто не существовало. По крайней мере, в нашей среде. Это говорит о большом уважении со стороны срочников (мы ведь не сами себе их придумывали). Во второй роте были, причем, не всегда безобидные на слух.
Главного инженера части полковника Шевченко Николая Григорьевича звали "папой" не только срочники. Объяснялось просто – раз дрючит, значит и папа.
Был свидетелем, когда командир части пытался подсказать водиле ехать побыстрее. Не тут-то было – "папа", старший автобуса (как всегда), рыкнул и спидометр замертво упал на отметку 40 км/ч. Народ, ясно дело, смутился, командир промолчал. Может, потом что-то наедине и высказал "папе", но история об этом умалчивает.

Из офицерской жизни

Некоторые офицеры второй роты иногда ходили на смены. И им за это ничего, естественно, не доплачивали.
А на вопрос: "Как вы там жили?", отвечу: по-всякому. Много трудностей создавалось самой системой и командованием. Кубинский климат я переносил легко, до сих пор скучаю по зиме с +19 на спидометре. Не было проблем и с питанием, тряпками. По тем временам условия были вполне сносные по сравнению с началоперестроечными в Союзе. По крайней мере, в нищей стране мы чувствовали себя крутыми иностранцами со всеми вытекающими эмоциями.
Кроме офицеров первой и второй роты, в Торренсе жила еще буквально пара семей. Это секретчик, СПС-ник (спецсвязь). Вроде бы, и все. Это те, чье присутствие в части не должно было зависеть от транспорта.
Согласно графика дежурств я ходил помощником дежурного по части. Дежурными по части, как правило, назначались начальники отделов и их заместители, исключая офицеров КП, все – майоры и подполковники. Командиры рот были с капитанскими погонами, но также ходили. А вот "помдежами" – прапорщики и офицеры уровня комвзводов.
Офицеры и прапорщики оперативных подразделений, ходившие на смены, к внутренней службе не привлекались.

В свободное время

В ближайшие деревушки наведывались нечасто. Вернее, ходили за манго или кокосами и, если на пути попадался обитаемый хуторок, заходили. Практически всегда "аборигены" встречали нас очень радушно. Пытались угостить чем-то или предлагали водицы испить… из-под крана. Как-то желания не возникало воспользоваться гостеприимством.
Однажды одна тетенька, мулатка, как только нас увидела, позвала свою дочку и стала хвастаться, показывая на нее и повторяя: "Рус, рус! Совьетико-кубано амистад!" Девчонка охренительно красивая, безнадежная блондинка (естественная) с совершенно европейской кожей и чертами лица. Возраст аккурат вписывался в начало Карибского кризиса. "Линда, Линда!", – только и оставалось ответить, не кривя душой…
В госпиталь, расположенный в Навале, лично мне попадать не приходилось – ребятишки были крепкие, да и сам не хворал.
Книги покупали в магазине "Максим Горький" в Гаване. Иногда их привозили в группу начальник КМЦ (культурного-массового центра) или один из замполитов рот. Приезжал с ними и "Гранде геф" этого магазина Армандос. Одиозная личность, как рассказывал Андрюха Шарынин. Уж очень ему любы были молодые "совьетико милитари". Но это совсем другая история…
Книги на Кубе были если не валютой, то золотым запасом точно. В Союзе таких изданий простой человеку купить не мог, а здесь – пожалуйста. Правда, все равно был "дифьсит" и по ценности (не в псах, конечно). Насколько это возможно, справедливо делили их кучками по подразделениям. У ротного звена было большое преимущество в том, что нам не надо было обращать внимание на вес, как это делали "спецы". Все просто – мы возвращались баркой, где ни вес, ни объем имущества не имел никакого значения, хоть 50 ящиков по сотне кило вези. Все равно бесплатно и, практически без физических усилий. А вот "спецы" рассчитывали каждый грамм, поскольку летели бортом и за перевес приходилось немало доплачивать. Бумага могла стать "золотой".
Правда, они частенько к нам "присуседивались". Я, к примеру, привез в Союз примерно столько же чужих ящиков, сколько и своих. Приходилось только предупреждать, что за "контрабанду" ответственности нести не будем. Как правило, проблем на нашей границе не было, а на кубинской… мы эту границу как-то не замечали.

Месть чужака в галстуке

Был один случай, о котором я вспоминаю с двояким чувством. Приехал в первую роту политически грамотный, морально устойчивый капитан Сакичев. Заступив в наряд дежурным по части, не знаю, из каких соображений, он решил "загнобить" моих ребят в парке. Причем из-за какой-то мелочи, типа чай из лезвий "Нева" пили... Точно помню, что не из-за сна, самохода, пьянки или дедовщины. Причем все это утром было доложено командиру так, словно грозило не только безопасности части, но и Вооруженных Сил СССР в целом. Разумеется, командир второй роты, замполит, я, начальник автослужбы и начальник гаража были поставлены в неудобное положение ширинкой назад.
Эх, не видел бедняга Сакичев графика дежурства! В этот же день я снял кубашскую "гимнастерку" и надел галстук поверх цивильной рубахи с короткими рукавами. А это, как все знают, "нарядная" одежка помощника дежурного по части. После рокировки нулевой смены на ПАЗике (из части в Новую Деревню и обратно) я, затаив обиду на весь мир в лице первой роты, решил пройти с осмотром. Обычно все сначала попадали во вторую роту (она ближе к штабу), где их встречал дневальный. Рык последнего означал вызов дежурного на лобное место, а на самом деле оповещал бодрствующих-отдыхающих о появлении на территории проверяющего. Конечно, бодрствующие обитатели соседней роты к моменту появления "чужого" уже мирно посапывали под шум неработающих кондиционеров.
Так вот, зная повадки аборигенов, "чужак в галстуке" решил нарушить правила и прогуляться сначала по беговой дорожке стадиона. А дальше – легкое движение через забор – и он уже в тылу. А там... весь "букет", начиная от живописи "обмороков" на дембельских альбомах и заканчивая их же упражнениями с мылом, сапожными щетками и прочими средствами личной гигиены. Весело подмигивал огоньками фотопринтер ХХ века в виде трехлитровой банки на ножке... Ну и еще куча "страшных преступлений, граничащих по значимости с изменой Родине". В родную роту смысла тащить задницу уже не было, там посапывали...
Дежурный по части был сильно удивлен, что сегодня первая "отличилась", ведь всегда залетала исключительно вторая. Командиру части утром все было подробно доложено. История с "осеменением" ротного звена повторилась с фотографической точностью, но с другими действующими лицами.
С того дня дисциплина личного состава в ночное время (при заступлении в наряды ротных офицеров) как в первой, так и во второй ротах резко улучшилась.

Бдительный ДПЧ

Часа в четыре ночи ДПЧ звонит командиру и докладывает упавшим голосом, что в автопарке ЧП. Командир вызывает машину, берет с собой замов и приезжает в часть. Соответственно ротный, замполит и взводный также в срочном порядке вызываются на место катастрофы. Катастрофа мирового масштаба имела вид царапины шириной с карандаш и длиной полвершка на крыле РАФика.
Комиссия по чрезвычайным ситуациям в составе Цыганкова, Романченко, Шевченко и других молча следует в штаб, где их встречает с честью выполнивший служебный долг бодрый дежурный по части. Ну и в сторонке наш ротный – Алексей Летунов, который был помощником ДПЧ.
Цыганков "вкрадчивым тоном", "ласково и душевно" (насколько ему позволяла его природная интеллигентность) попытался объяснить дежурному, что он не совсем корректно оценил степень "разрушений" в результате "автокатастрофы".
ДПЧ воспринял замечания чрезмерно близко к сердцу и рухнул на бетонный пол, как телеграфный столб под напором филиппинского тайфуна. Народ перепугался, стали звать доктора.
Когда все немного утряслось, Цыганков спрашивает:
– Летунов, ты-то хоть не рухнешь рядом?
– Никак нет, товарищ полковник!
– Это почему?
– А я на все 25 лет службы закодирован от падучей болезни!

Пить или не пить?

Не забывайте, что тогда было время антиалкогольной кампании Горбачева. Но руководство части при этом вполне лояльно относилось к "мероприятиям с возлияниями" вне рабочего времени. Однажды на совещании начальник медслужбы майор Аракелов озвучил свои рекомендации по борьбе с инфекционными заболеваниями, где советовалось ежедневно выпивать 50–100 граммов крепкого спиртного или хотя бы бутылку пива. Командир части возмущенно одернул его, но начмед не сдавался, и Цыганков промолчал, тем самым косвенно поддержав рекомендации. На праздниках типа Нового года или дня Победы, в "сербеске" (пивнушке), которая находилась в Новой Деревне рядом с магазином, проходили праздничные мероприятия. Командир части мог позволить себе выпить сербески наравне с любым прапорщиком или младшим офицером. Крепкие напитки не приветствовались, поэтому желающие приходили или "уже", или "с собой". В Торренсе тоже была "сербеска", но поскромнее.
Большинство офицеров и прапорщиков не злоупотребляли; и не из-за боязни наказания, а, скорее, по убеждениям. В рабочее время "употребление" очень сильно не приветствовалось, но, по крайней мере, после праздников никто никого не обнюхивал. Помню случай, когда пришел в роту "ответственным" 1 января 1988 года в 12:00, а ротный был еще в части (хотя с утра его уже сменили). Цыганков кричал ему через плац, чтобы тот уходил домой, а Летунов весело отвечал: "Ща все будет сделано!"
Помню, как мы ездили однажды на одну из баз отдыха. Там был бассейн большой, водопад, бары-забегаловки. Жрачку и напитки брали с собой. Накупались; употребили все, что взяли с собой. Тут кто-то из наших оповестил, что нашел сербеску, где продается пиво с этикетками (на Кубе в основном пиво и рефреска продавались в безликих потертых бутылках). Время близилось к отбытию автобуса, но мы с Гришкой Семкиным ломанулись на поиски. Пока нашли, пока отстояли очередь, время вышло. Взяли по две бутылочки по 0,33, выпить пришлось уже на ходу. Название пива не помню, а вот "оборотов" оказалось аж 24! Когда подтянулись к автобусу, весь нормальный народ уже сидел на своих местах, а Цыганков многозначительно посмотрел на свои часы. Мы извинились, Гришка нашел место подальше от командира. Мне же, поскольку автобус был полон, ничего не оставалось, как плюхнуться рядом с Цыганковым.
Вначале все было нормально, но 0,66 на 24% (да еще поверх ранее употребленного) в душном автобусе начали свое подленькое действие. Ближе к Новой Деревне я уже о чем-то вдохновлено "беседовал" с командиром, и не заметить причины моей словоохотливости было нельзя. Самое приятное, что ни на следующий день, ни позже Цыганков даже словом не обмолвился о нашем "задушевном разговоре". Вот такой был человек! Это не значит, что он поощрял возлияния, просто четко определял для себя (и для всех), когда и при каких обстоятельствах можно, а при каких – категорически нельзя.

Замполит Бухолдин

Предыстория. Написан план-конспект, утвержден у ротного. Калаши, вещмешки, ОЗК. Я и сам вместе с солдатами "утеплялся" и "преодолевал зону радиоактивного заражения" местности. (Правда, калаша и вещмешка не тащил.) Пробежали не более километра, потом надо было даже трусы выжимать, а в туфлях хлюпало... На этом история с РХБЗ (радиационной, химической и биологической защитой) не закончилась.
Заступаю в тот день в наряд (помощник дежурного по части). С утреца в кабинет замполита части (его дверь находилась аккурат напротив дежурки) прошмыгнул срочник, дизелист Иванченко. Ну, прошмыгнул и прошмыгнул. Мало ли зачем его вызвали? Смотрю, подтягиваются Рудь (замполит роты) и Николаев (ротный). Через какое-то время Николаев поманил меня заглянуть к Бухолдину. Слева стояли ротный с замполитом, у стеночки прислонился Иванченко, а напротив меня – с грозным видом – полковник Бухолдин с загипсованной ногой и костылем под мышкой (в отпуске в Союзе ногу сломал).
– Товарищ старший лейтенант, вы вчера проводили дополнительные занятия по РХБЗ?!
– Так точно, товарищ полковник!
– А план-конспект у командира роты утверждали?!
– Так точно!
Николаев утвердительно кивнул...
– А что из снаряжения на бойцах было?!
– Автомат, подсумок, вещмешок, ОЗК.
– А что в вещмешках?!
– Дык, практически ничего, подшивка, нитки-иголки...
– Почему?!!! Почему, товарищ старший лейтенант, не было в вещмешках по два цинка патронов?!
– Дык, это...
– Я вам приказываю: если в следующий раз будете проводить занятия, то обязательно каждому по ящику патронов! Ясно?!
– Так точно, товарищ полковник!
А Бухолдин повернулся к Иванченко, одной рукой оперся на костыль, а другой "за грудки" по стене поднял его и оторвал от пола (а парень-то нехилый был):
– Если ты, с*ка, еще раз придешь стучать на своих командиров, вот этими руками придушу! Понял?!
– Так точно!
– Вон из кабинета! И вы, товарищи офицеры, идите, занимайтесь...
Можете представить, какие положительные эмоции я испытал к своему замполиту части? Да я и сейчас вспоминаю его с большим уважением!

Ченч и кубаши

Лично я, каюсь, ни пачки сигарет, ни ленточки ни разу не заченчил. В основной массе, офицеры и прапорщики (старшины не в счет, поскольку меняли мыло и сигареты на фрукты практически легально) не опускались до "смертного греха". Хотя были и исключения. А вот противоположный пол промышлял этим регулярно. Кто-то массово, кто-то поскромнее. Менялись, в основном, продукты (консервушки, крупы) на тряпки (джинсы, кофточки всякие, детскую одежду). У аборигенов туговато было с обувью, поэтому "мели" любую, но особенно в цене была детская обувь. Причем, чем меньше по размеру, тем выше "стоимость" (они почему-то даже из роддомов забирали малюток, уже обутых в масюсенькие туфельки).
Еще очень ценился мужской парфюм "Шипр" и женский "Красная Москва". Никакие другие ароматы ченчуг не приманивали.
Где брали? От пайка оставалось. Отдавали то, что привезли из Союза, но по каким-то причинам не носили. Нам выдавали кубашскую форму, в том числе кальсоны с гульфиком и рубахи с длинным рукавом – сейчас это называется термобелье. Так вот, кто-то из наших втюхал комплектик… Представляете картину маслом – идет "афрокубаш" в черных ботинках, а на голом теле – термобелье бледно-голубого цвета. Наблюдал такое не раз.
С кубашами из "Проблемы" общались практически все. Прекрасно помню Рубена Мачадо Рейса – практически без акцента говорил по-русски. Еще его сестру Дину. Да и с любыми кубинцами нам не возбранялось разговаривать. Один кент даже обедал у меня дома.
Случались и ограбления. Однажды "ломанули" касу (квартиру) ротного Николаева, причем, когда они были дома и спали. Унесли какую-то хренотень ненужную. Потом поставили "полиционеров" с револьверами, которые малость остудили пыл потомков Аль Капоне.

Памятная коптильня

Эта история произошла аккурат 6 ноября 1987 года, накануне праздника. Как водится, решили мы это дело отметить. Большими почитателями Великого Октября, наверное, никто себя не считал, однако был повод, а только дураки пьют без повода.
Продукты и напитки в "супермаркетах" не блистали разнообразием, поэтому мы сами восполняли пробелы местного продторга. В тот день поставили прямо у подъезда столитровую бочку, которая играла роль импровизированной горячей коптильни. Сей агрегат состоял из той самой бочки, куска фанеры и трех кирпичей, два из которых служили ножками, а третий – грузом, прижимающим фанерку. В бочку насыпаем на дно мокрые опилки, загружаем ранее подготовленное мясо, рыбу, курей, накрываем крышкой-фанеркой (кирпич обязательно!) и разводим огонь под шайтан-машиной.
Как только запах распространился по Торренсу, стал подтягиваться народ, неся под мышкой – кто чем богат. Кроме мясных полуфабрикатов, присутствовала и уже готовая "закусь", а также основной продукт, благодаря которому просто еда превращалась в ту самую закуску. Когда процесс в агрегате подходил к завершению, мы, конечно, тоже "набрали обороты".
После несколько закладок под крышку всяких разностей и не меньшего количества совсем других "закладок", на огонек (уже на огонек, ибо стемнело) подтянулся небезызвестный Рубен со своим корешем. Ну и пошло-поехало: за встречу, знакомство, советико-кубано амистад…
Затем Рубен что-то шепнул своему спутнику и тот через десяток минут притащил на веревочке ящик сербески. А вот его-то нам как раз и не хватало для полного благополучия организма после "Столичной", "Белого Аиста", "Арарата" и рома!
А теперь главная страшилка… Разумеется, ни о каких контрацептивах против разной тропической заразы никто не задумывался – нечем думать было. Копченое мясо и рыба кидались в общий тазик, а оттуда, кому что надо, доставали прямо руками. Конечно, Рубен и его соратник также участвовали в этом антисанитарном безобразии.
Не знаю, как закончился вечер, но утро было хмурым. Самое интересное началось, когда "выжившие" начали выползать из-под кондиционеров на свет Божий и вспоминать вчера, плавно перетекшее в сегодня. Однако свежайшая новость, моментально распространившаяся по Торренсу, затмила "былые подвиги". Оказалось, что поутру наш дорогой гость Рубен был отправлен в срочном порядке в лечебное учреждение с желтухой!
Поскольку инкубационный период желтухи колеблется от 14 до 50 дней, непосредственные участники тех событий стали все чаще останавливаться у зеркал, дабы на "ближних подступах" встретить "вероятного противника". Соучастников также не обделяли пытливым взглядом.
Недельки через две осадное положение было снято. Инцидент закончился без потерь в живой силе.

Охота на "шариков"

Выезжая на Саладо, вооружался ластами, маской с трубкой и самодельным гарпуном. Он был сделан из двух тонкостенных трубок из нержавейки, соединенных винтовым разъемом. С одной стороны была закреплена кольцом жила от эспандера, с другой – кусок автоматного или пулеметного шомпола. На месте резьбы для принадлежностей была "заточка", а в продольную прорезь заклепывалась оська, на которой болтался "флажок". На руке – непромокаемые часы с будильником, установленным на минут 20–30 до выезда домой. Практически все время, отведенное для отдыха, мужики проводили за работой – охотой за сувенирами.
Ловили (стреляли) лангустов, "чертей", но самой желанной добычей были лупоглазые "шарики". Однажды, несмотря на запрет не плавать в одиночку, я поплыл один налево от пляжа. Запомнилась большая расщелина, под которой, казалось, должны были ютиться эти лупоглазые бестии. Добрался я до этого разлома, набрал воздух и метнулся на "рекогносцировку". Под навесом расщелины сразу обнаружил большие глаза, полные грусти и безнадеги. Вот это удача!!! Да еще по ходу, прямо под самой "дичью", веселилась стайка осьминожек. Прихвачу, думаю, одного ради интереса, но только потом, когда "замочу" хозяина расщелины. Заряжаю орудие (натягиваю резинку), набираю побольше воздуха и в предвкушении легкой победы устремляюсь в атаку. Уже вижу усталые глаза "шарика", прицеливаюсь… Взгляд машинально прошаривает близлежащее пространство... Однако расщелина справа и слева от добычи начинает плавненько двигаться.… И тут меня осенило: это не "шарик", а гигантский осьминог! По крайней мере, мне показалось, что его щупальца простирались метров по пять вправо и влево.
Реакция оказалась мгновенной. Метров двадцать от "места происшествия" я перемещался, не касаясь ластами воды и на одном дыхании. Отдышался, только отдалившись метров на пятьдесят. До берега метров триста. Рядом ни души. Мысли начали собираться в кучку. А что, если бы я "навскидку" влупил ему "заряд" между глаз? Думаю, что это "милое" существо наградило бы меня отнюдь не дружескими объятиями.
В те края я больше не "ходил" и друзьям не советовал.

Авария

Ехал однажды майор Попко на УАЗике в Гавану. При пересечении одной из улиц водила прозевал "красный" и ломанулся наперерез потоку. Попко среагировал быстро и рявкнул: "Стой!" Водила, что есть дури, наступил на клавишу, УАЗик колом встал на полосе. Счастье длилось недолго, поскольку на фаркоп насадился, также зевнувший, "кубано компаньеро".
Оба наших выходят из машины. Попко, не отходя от кассы, начинает вежливо объяснять водиле, что тот не прав.
Звучало это примерно так:
– Твою мать, ты че натворил?! Как я теперь буду объясняться с этим афро...опым?! Они же тупорылые дебилоиды!
Выходит из пострадавшей машины водитель (действительно афро…) и на чистейшем русском без акцента начинает успокаивать Попко:
– Командир, да не ругай ты бойца. Страшного ничего не произошло. Замените мне фару и рихтаните, а покрасить – мои проблемы…
Оказалось, что это был заместитель министра нефтяной промышленности, который в свое время учился в Союзе.
"Пятерку" замминистра пригнали в автопарк. Цыганков позвонил в Москву, там нашли офицера, который возвращался из отпуска. Он купил блок фар и уже через пару дней был на месте. Когда фарина летела через океан, мы с Василием Глотом отрихтовали, зашпатлевали и зашкурили рану. Пока ждали посылку, сожгли, наверное, бак бензина, рассекая по автопарку. Всем хотелось рульнуть на автопромовском детище.

Сувениры и "Нахимов"

Покупать сувениры было проблематично, поскольку их, как таковых, просто не существовало. Делались или своими силами, или с помощью "резчиков" – те же мартышки и парусники. "Команда рыбаков" Елфимова иногда угощала ракухами; "шариков" и лангустов ловили сами.

Из фотоархива Елфимова Александра Витальевича

А еще у меня во взводе служил Валера Курочка. Тот почти постоянно находился в своей "богадельне" – токарке. На станке вытачивал из красного дерева всякие безделухи типа подсвечников. Основным заказчиком было командование части, но и нам Валера не отказывал.
Кстати, с Валерой командование поступило благородно. Дело в том, что его мать погибла в Черном море при столкновении сухогруза с круизным теплоходом "Нахимов". Как только эта информация поступила в часть, Цыганков лично сообщил Валере о трагедии и выразил соболезнования. Затем в тот же день, думаю, по настоятельному требованию Командира (с большой буквы) Валеру посадили на ближайший по времени борт. В московском аэропорту его встретили, вручили военный билет со всеми отметками об увольнении в запас, билет на поезд, деньги и доставили на железнодорожный вокзал. Он сам писал об этих удивительных событиях. Почему удивительных? Просто до барки у Валерки оставалось еще несколько месяцев. Я думаю, что это был единственный случай за всю историю ВС СССР, когда срочника уволили раньше Приказа МО.

Незадачливый особист

С офицерами из батальона общались, поскольку жили в одной "деревне". Я какое-то время дружился с их особистом, иногда раздавливали с ним флакончик "Арарата" или "Бледного аиста". Нормальный парень был. Никаких провокационных вопросов или действий от него не исходило. Просто общались и разговаривали на отвлеченные темы. Жаль, что не помню ни его фамилии, ни даже имени.
Особисты, как вы знаете, такие же выпускники обычных военных вузов, но прошедшие недлительные учебные курсы. Ничто человеческое им не чуждо.
Кстати, с особистом, который курировал "Пальму", у меня изначально сложились вполне дружеские отношения. По крайней мере, я так считал до определенного времени. Фамилия его была, дай Бог памяти, Нелюбов. Как-то, забежав в очередной раз в парк и поговорив ни о чем, он сказал, что у него есть приемник "Океан", привезенный из Союза, но диапазон FM, естественно, не соответствует "супостатскому", а посему слушать его никаким боком нельзя. Спросил, могу ли я помочь ему в этой проблеме и что для этого надо. Дык, приноси, говорю, а понадобится только паяльник (который всегда при мне) и полчаса времени. В Союзе своему шефу (на автомагнитоле супостатской) добавил пару витков на гетеродинной катушке, "вписал" в диапазон на слух и по слабому сигналу подстроил входной контур. Го…дерьмо вопрос!!! На этом и разошлись.
А потом вызывает меня Цыганков и, сильно наморщив лоб, спрашивает:
– Кому, Вы, товарищ страшный лейтенант, перестраивали приемники и телевизоры?!
– Для чего, товарищ полковник?
– Чтобы "вражьи" голоса из-за океана слушать!
– Дык, ничего перестраивать не надобно. Супостатские и компаньерские диапазоны полностью идентичны.
– Так, все-таки, кому Вы перестраивали?!
– Подходил тут ко мне один кент – капитан Нелюбов. Спрашивал, могу ли помочь решить его проблему. Я не отказал, но он так и не появился больше…
И тут я понимаю, откуда у Цыганкова такая охинейная инфа появилась. Короче, "откуда дует ветер". Смотрю ему в глаза, и вижу, что попал в точку. А главное, что и Цыганков тут же смекнул, что это была незатейливая, дебилоидно исполненная, провокация.
– Товарищ полковник, Вы же инженер и лучше меня знаете, что если нет "прохождения", то ни какие суперчуйкие приемники с громадными антенными системами не помогут "достать" сигнал в УКВ диапазоне с трехсот километров! Но если есть "тоннель" (слои воздуха разной плотности на высоте в несколько десятков метров, которые создают идеальные условия для дальнего и сверхдальнего приема в диапазоне УКВ) над океаном, то на любой гвоздь или кусок провода на телеке забиты все каналы, причем, иногда, по несколько на одном, что мы и наблюдаем нерегулярно, в зависимости от метеоусловий.
Цыганков побурчал что-то еще на всякий случай и для порядка, да и отпустил восвояси. Больше эта тема никогда и нигде не поднималась.
Так знание элементарных вопросов радиотехники помогло мне поставить в неудобное положение рьяного радетеля за "советик облико моралес". Думаю, что Цыганков "доложил" Нелюбову о деталях разговора со мной и своих выводах о его профессиональных способностях.
По крайней мере, особиста в расположении роты и, тем более, автопарка, я больше не встречал.

Разные всякости

Проверял ли кто-нибудь солдатские письма? Мне кажется, вряд ли особисты опускались до перлюстрации. Почта, как для срочников, так и наша, приходила в штаб, где раздавалась командирам рот или старшинам. Затем сортировалась по взводам и взводные обязаны были вскрывать письма, но обязательно в присутствии получателя. Дури ни у кого не хватало, чтобы еще и читать чужие письма. Если проверялись, то исключительно на предмет наличия "контрафакта" (советских рублей и "твердой валюты" – капроновых ленточек). Каюсь, зачастую раздавал письма, не вскрывая, как-то неудобно это было делать даже в присутствии адресата.
По поводу экскурсий. Существовала некая очередность, по которой мы выезжали на пляж летом и на экскурсии зимой. Во время экскурсий заодно происходил и "шопинг". Однако, максимум, что можно было "нашопить" в Гаване – хеладо и сербесо. Покупать без тархеты какие-либо продукты было безумием, слишком дорого, а тряпок и другого товара просто не было.
Из Торренса женщины выезжали в магазин, который был на территории Новой Деревни. Там покупалось, в основном, спиртное и ананасы. Остальные фрукты привозили старшины грузовиками "по борта" (меняли на носки, труселя и "Популярис").

Из фотоархива Кудашова Игоря

По ящику скидывали на каждую семью, а после обеда по ящику выдавалось на взвод. Это все, наверное, помнят.
Солдаты на выезды ездили все, у кого не было залетов, незадействованные на сменах и в нарядах. Разумеется, места в автобусах на всех не хватало, посему очередность также существовала. Не могу сказать, кто ездил меньше всех, а больше всех – водилы "рейсовых" автобусов. Их ни в какие графики не включали, ибо они и так практически каждую субботу и воскресенье были "на выезде". Если пляж, то наравне со всеми плескались на Саладо или Марии. Если экскурсии, шлялись по Гаване.

Обо всем понемногу

Однажды я был на башне первого отдела. Требовалось настроить конвертор на СВЧ-диапазон, а у них были соответствующие приборы. Но что-то у меня не срослось – "коробочка" никак не хотела "генерить" – пришлось забросить эту идею.
По вещам никогда ума не хватало скучать. С едой, в общем-то, проблем не было. Вот только практически не было колбасных изделий. Иногда давали какую-то колбасу типа конской, а по нормальной скучали все.
Вначале тяжело жилось без черного хлеба, но, через полгода командировки, когда удалось добыть краюху, восторга уже не испытывал. В Союзе потом очень долго черный хлеб дома не водился. То же и с пивом. С трудом привыкал к сербесо и мечтал выпить бутылочку душистого хлебного "Жигулевского". В Одессе, после всех формальностей и отгрузке по "железке" своих вещей, наконец, удалось заполучить родного вожделенного напитка. Было сделано пару глотков, а остальное оставлено у скамейки в парке на радость бомжам. Пиво дома я стал немного выпивать только через пару лет.
Наши загранпаспорта хранились в штабе. Или в строевой части (скорее всего, в "секретке"). А вот насчет удостоверений личности, военных билетов, партийных и комсомольских – точно не скажу. Но, вроде бы, по возвращению в Союз, я никуда за доками не ездил, значит, привез с собой. Отсюда вывод – получил их также в строевой части перед отъездом.