Петров Виктор. Советско-кубинские исследования облаков, 1979-1992

Оглавление

Цифры-факты-отчет (1975-1982)
Личные воспоминания (1983-1984)
Цифры-факты-отчет (1984-1986)
Личные воспоминания (1987-1989)
Цифры-факты-отчет (1989-1992, 2005-2010)
Жизнь на прекрасном тропическом острове
Домашние питомцы
Эпилог


Автор:
Петров Виктор Вадимович, начальник Лётного научно-исследовательского центра Центральной аэрологической обсерватории, кандидат физико-математических наук

Полное название работы:
Работы совместной советско-кубинской лаборатории по исследованиям облаков и увеличению осадков

Пояснение к публикации

В данном материале личные, очень живые и увлекательные, воспоминания соседствуют с узко-технической документально-научной информацией, доступной для понимания не каждому. Такие фрагменты текста я условно обозначил "Цифры-факты-отчет (19ХХ-19ХХ)".
Надеюсь, что автор воспоминаний не будет за это на меня в обиде. Если у вас есть возможность связаться с автором и сообщить об этой публикации, буду признателен.

Михаил Гаврилов

Цифры-факты-отчет (1975-1982)

Во второй половине 70-х годов ХХ века в Испании проходил международный исследовательский проект по искусственному увеличению осадков – PEP (Precipitation Enhancement Project). В это же время в рамках Советско-кубинского научно-технического сотрудничества было решено организовать работы по исследованию возможностей получения дополнительных осадков из тропических конвективных облаков на Кубе. Планировалось организовать исследования с использованием методик, наработанных при подготовке и проведении проекта в Испании. Были проанализированы особенности временного хода осадков над Кубой, их пространственно-временная изменчивость. Выбран экспериментальный полигон в провинции Камагуэй и контрольные территории в соседних провинциях. Основная цель планируемых исследований состояла в научном обосновании возможностей получения дополнительных осадков из облаков Кубы, а также определении совокупности облаков, пригодных для проведения воздействий.
Работы проходили под руководством Отдела активных воздействий (ОАВ) Центральной аэрологической обсерватории (ЦАО). Научным руководителем темы был заведующий ОАВ Юрий Алексеевич Серёгин. Большой вклад в эти работы на начальной стадии внесла старший научный сотрудник ОАВ Алла Васильевна Кондратова, которая неоднократно ездила на Кубу, собирая материал по характеристикам процессов образования осадков на территории острова.
В 1979 г. в Гаване в Институте метеорологии Кубы в рамках межправительственного соглашения о научно-техническом сотрудничестве между СССР и Республикой Куба была создана совместная советско-кубинская лаборатория по тропической метеорологии (ССКЛ). Лаборатория имела смешанный советско-кубинский штат, состоящий из командированных на длительные сроки специалистов из институтов Гидрометеослужбы СССР и кубинских сотрудников Института метеорологии. Лабораторию возглавляли два содиректора – с кубинской и советской сторон. Первым содиректором от советской стороны с 1980 по 1982 г. был Александр Фёдорович Нерушев из Института экспериментальной метеорологии (ныне НПО "Тайфун"). Бессменным содиректором Лаборатории от кубинской стороны в течение всего периода её существования (1980–1992 годы) являлся Альфредо Морено Родригес.
В ССКЛ выполнялся ряд совместных тем по тропической метеорологии, среди которых была и Тема 4, посвящённая исследованиям возможностей искусственного увеличения осадков из тропических конвективных облаков. Первым представителем СССР, который работал в Лаборатории по этой теме (в период с 1979 по 1981 год), был Валерий Николаевич Поздеев из ОАВ ЦАО.
Первоначально планировалось направить на Кубу для выполнения работ по исследованиям облаков и проведения их засева самолёт Ил-18 "Циклон". Лётный и научный экипажи самолёта приступили к подготовке к экспедиции. Даже тема была "Микро-Куба", в ходе которой отрабатывались выходы "на точку" в Чёрном море и пересечения облаков на Молдавском метеополигоне.
Однако в высоких эшелонах власти СССР не решались послать этот самолёт на Кубу во избежание излишней напряжённости между СССР и США. Уж больно похож был этот самолёт на самолёт-шпион, потому что он был весь в обтекателях радиолокаторов, антеннах с длинной носовой штангой.
Наконец, в ходе межправительственных встреч кубинская сторона выступила с предложением: Куба предоставляет свой самолёт, а советскую сторону просили предоставить научное оборудование для самолёта и командировать своих специалистов, которые должны были это оборудование установить на выделяемый Кубой самолёт Ил-14, а также обучить кубинских специалистов работе с аппаратурой.
Было запланировано установить на самолёте два прибора – самолётный метеорограф СЭМ, позволявший регистрировать температуру, влажность, давление, скорость и высоту полёта, а также измеритель размеров крупных облачных частиц ИРЧ конструкции А.Н. Невзорова, с помощью которого измерялись концентрации и спектры размеров крупных облачных частиц в диапазоне от 200 до 6 000 микрон. Для регистрации измеряемых параметров использовались шлейфовые осциллографы К10-51 и К20-22, регистрирующие показания приборов на рулоны фотобумаги.
Перед началом работ было намерение согласовать установку оборудования на самолёт Ил-14 с организацией-разработчиком самолёта – КБ Ильюшина, – имея в виду то обстоятельство, что в 1980 году ЦАО согласовало с этим КБ установку аналогичного оборудования на самолёт Ил-14 Киевского объединённого авиаотряда. Однако КБ заявило, что для оценки состояния самолёта необходимо направить на Кубу на три недели бригаду специалистов КБ Ильюшина в количестве шести человек за счёт средств Госкомгидромета.
Юрий Алексеевич Серёгин на это заявил: "Бог подаст!" – и принял решение послать специалистов и оборудование без согласования с "Илом".
И вот осенью 1981 года оборудование было направлено на Кубу, а старший научный сотрудник ОАВ Виталий Петрович Беляев и инженер Лётного научно-исследовательского центра ЦАО Алексей Юрьевич Серёгин были направлены в загранкомандировку сроком на два месяца.
За этот срок ими вместе с кубинцами специалистами была подготовлена документация по установке оборудования на самолёт. На авиационно-технической базе в Сантьяго-де-Куба оборудование было установлено, и было выполнено несколько тестовых полётов. Установленное на кубинском самолёте Ил-14 оборудование заработало.
Нашим специалистам помогали кубинские сотрудники Института метеорологии из Гаваны Марио Вальдес Олазарра – научный руководитель темы с кубинской стороны, Даниэль Мартинес Кастро и Алехандро Руис, Карлос Альберто Переc Санчеc из Камагуэйского метеорологического центра, Аркимедес Руис и Гийермо Пуенте из метеоцентра провинции Сантьяго-де-Куба.
В этот же период, следуя методике проведения комплексного эксперимента по искусственному увеличению осадков, на базе метеоцентра провинции Камагуэй стали создавать специализированный метеополигон.
Для наблюдения за самолётами, выполняющими засев облаков, была установлена радиолокационная станция АРС-3. Для наблюдения за облаками и осадками на полигоне был установлен советский двухволновый метеорологический радиолокатор МРЛ-5. От Советского Союза для обеспечения работоспособности этого локатора был командирован технический специалист Роман Тычина, которого впоследствии сменил Вилорий Кравченко из Молдавской противоградовой службы.
На базе этого радиолокатора стала формироваться кубинская группа радиолокационных исследований облаков. Деятельное участие в создании этой группы принял Орландо Родригес, впоследствии ставший руководителем радиолокационной метеорологической сети Кубы.
Для калибровки локатора и контроля данных о количестве выпадающих осадков на территории полигона был создан "осадкомерный куст" – сеть плювиометров, отстоящих друг от друга не далее, чем на 1 км.
В начале 1982 г. после окончания 2-летнего контракта из ССКЛ в ЦАО вернулся Валерий Поздеев. Его заменил Георгий Андреевич Медведев из Молдавского научно-производственного центра противоградовой защиты.
В 1982 году в развитие первых успехов на Кубу была направлена экспедиция в составе пяти советских специалистов – представителей институтов Гидрометслужбы СССР, которые привезли на Кубу новую самолётную аппаратуру, а также средства воздействия – устройство отстрела пиропатронов ПВ-26 АСО 2И.
От Института экспериментальной метеорологии на Кубу был командирован Георгий Ираклиевич Схиртладзе, который привёз фотоэлектрический счётчик мелких облачных капель ФЭС конструкции Александрова. Счётчик позволял измерять концентрации и спектры размеров облачных частиц в диапазоне от 2 до 50 микрон.
От Украинского научно-исследовательского гидрометеорологического института в работах принял участие Александр Костенко, который привёз регистратор прозрачности конструкции Невзорова с оптической базой 1 метр. От Главной геофизической обсерватории в работах принял участие Сергей Васильев, который привёз систему отстрела пиропатронов АСО-2И.
От ЦАО в работах приняли участие те же Виталий Беляев и Алексей Серёгин, которые привезли самолётный измеритель водности облаков СИВ-3 конструкции Зайцева-Ледоховича. Руководил экспедицией Виталий Беляев.
Так же, как и первая, вторая экспедиция базировалась в г. Сантьяго-де-Куба. Там привезённое оборудование было установлено на самолёт Ил-14. В период с 15 августа по 12 октября 1982 г. было выполнено 28 исследовательских полётов, в которых было проведено 230 измерительных режимов в 152 конвективных облаках, развивавшихся в восточных провинциях Кубы и на Камагуэйском метеополигоне. Измерения проводились при пересечении облаков на всех высотах – от основания до верхней границы.
В результате в 1982 году были получены первые данные о микрофизических характеристиках кубинских конвективных облаков.
Правда, данные – это громко сказано. Были получены десятки метров осциллографных фотолент, которые необходимо было обрабатывать вручную – снимать ординаты с помощью линейки, заносить в таблицы, считать на арифмометре и т.п.
Однако кое-что всё-таки удалось обработать прямо во время экспедиции. Были получены слегка неожиданные результаты. Куба – относительно узкий остров в океане, продуваемый насквозь пассатами из Атлантики, и ожидалось, что по своей микроструктуре кубинские облака будут близки к морским облакам с низкими концентрациями мелких капель и широкими спектрами. Первые измерения спектров капель на острове показали, что по характеристикам левой части спектра размеров облака, развивающиеся над островом, ближе к континентальным, чем к морским. В облаках были получены узкие спектры, мелкие средние размеры – около 3–5 микрон и высокие концентрации – до 1000 капель в кубическом сантиметре.
Результаты измерений были подтверждены в дальнейшем расчётами средних радиусов капель и концентраций с использованием данных измерителя водности и регистратора прозрачности, а также прямыми измерениями спектров размеров облачных капель с помощью импакторного заборника облачных частиц.
А вот по характеристикам крупнокапельной части спектра облачных капель (для капель диаметром больше 200 мкм) облака Кубы оказались ближе к облакам тропической Атлантики, исследованным при проведении экспериментов ТРОПЭКС-72 и ТРОПЭКС-74, чем к континентальным облакам, исследованным на Днепропетровском полигоне на Украине.
После завершения экспедиции все приборы и материалы были оставлены на Кубе. Кубинские специалисты за время экспедиции научились эксплуатировать аппаратуру, и после отъезда советских специалистов было выполнено ещё несколько полётов. Под руководством Георгия Медведева была начата обработка результатов самолётных измерений.

Личные воспоминания (1983-1984)

В 1983 году на Кубу прибыла комплексная экспедиция из 7 специалистов: 5 специалистов по самолётным исследованиям: Виталий Петрович Беляев и Алексей Юрьевич Серёгин, уже проработавшие на Кубе 2 экспедиции, Владимир Константинович Дмитриев (ведущий инженер Отдела физики облаков и динамики атмосферы ЦАО), Виктор Вадимович Петров (младший научный сотрудник из лаборатории воздействий на конвективные облака ОАВ) и Валерий Иоганнесович Уйбо (старший инженер из той же лаборатории), а также 2 специалиста по радиолокационным исследованиям: Александр Кимович Моргоев (младший научный сотрудник) и Юрий Иванович Руденко (старший инженер из Отдела радиолокационной метеорологии (ОРМ ЦАО)).
В дополнение к имеющимся на Кубе приборам экспедиция привезла перегрузочный комплекс, позволявший измерять скорости вертикальных движений воздуха, самолётный пульсационный термометр и опытный экземпляр двухфазного самолётного измерителя водности облаков ДИВО конструкции Молоканова из Высокогорного геофизического института, а также радиостанцию "Микрон" для обеспечения связи с самолётом с наземного пункта управления экспериментом.
Моргоев и Руденко привезли комплект автоматизированной цифровой системы обработки радиолокационных сигналов (АЦОРС), созданный в ОРМ на базе аналогового интегратора и накопителя на магнитной ленте ЕС-9004.
До этого времени радиолокационная информация, как и самолётная, обрабатывалась вручную. Перед экраном локатора устанавливалась автоматическая регистрирующая фотокамера ФАРМ, синхронизированная с индикатором кругового обзора локатора. Камера делала снимки экрана радара, которые потом анализировались с помощью настольного фотопроектора. Изображения облаков наносились на бумагу, и по их перемещению отслеживались движение облаков, эволюция и т.д.
Планировалось, что за первые 2 месяца экспедиция установит оборудование на самолёт и локатор, начнёт проведение комплексного эксперимента, после чего большая часть специалистов вернётся в Союз, а Беляев и Петров останутся на завершение эксперимента 1983 года и займутся обработкой результатов.
Для меня это была первая заграничная командировка, как и вообще поездка за рубеж. Подготовка экспедиции началась с прохождения всяких бюрократических формальностей. Кандидатов на загранкомандировку должны были утвердить на всех уровнях – уровень лаборатории, уровень отдела, партбюро обсерватории, выездная комиссия обсерватории, райком партии в Мытищах, коллегия Госкомгидромета, ЦК КПСС. Везде нужно было доказать, что кандидат достоин, справится с поставленными задачами и не посрамит посылающую его за границу Державу ни на бытовом уровне, ни на работе. На каждом уровне решения принимали так называемые треугольники – партийная организация и комсомол, профсоюз и администрация. После положительного решения везде инструктаж – практически как в песнях Высоцкого "…и инструктора послушал: что там можно, а что нельзя!". Параллельно с оформлением выездных дел происходили подготовка аппаратуры, комплектование ЗИПов и расходных материалов и, наконец, подготовка всего этого груза к отправке. Здесь следует сказать, что в те времена таможня была совсем не такая строгая, как сейчас, не было необходимости составлять подробные упаковочные листы вплоть до указания количества и происхождения болтов и гаек. Тогда всё оформлялось просто списком. Место, номер такое-то: прибор такой-то. Место номер такое-то: запасные части и инструменты. И совершенно не нужно было показывать детальную комплектацию ЗИПа и инструментов. ЗИП и всё!
Конечно, мы этим пользовались, и тот перегруз, который превышал 20 кг багажа "на нос", мы клали в экспедиционный груз. При этом не обходилось без приключений.
В 1983 г. мы загрузили в ящик с техническими описаниями аппаратуры пару банок селёдки, которой на Кубе нет, а, кроме всего прочего, это было отличным подарком советским сотрудникам ССКЛ. Груз благополучно прошёл таможню и был принят к отправке в "Шереметьево". Однако отправка самих участников экспедиции задерживалась.
Вся команда вылетела из "Шереметьево" в Гавану в середине августа. Полёт был длинный с одной посадкой в Ирландии в Шенноне. Лёгкий шок – от товаров во фри-шопе аэропорта. Ещё 9 часов полёта, и мы выходим из самолёта в аэропорту "Хосе Марти" г. Гаваны.
5 утра местного времени. Первый вдох произвёл сильное впечатление – липкая духота с какими-то тропическими ароматами с примесями нефти. Пока дошли до аэровокзала (около 100 метров), я весь промок и начал думать, как бы свалить из этого рая домой поскорей! Но вошли в аэровокзал, а там кондиционер, запах гаванских сигар, и жизнь стала налаживаться.
Только часов в 10 утра нас встретил Михаил Авраамович Сорочинский, сменивший на посту содиректора ССКЛ Александра Нерушева. Возникла какая-то путаница в телексах, и мы просидели 5 часов в аэропорту. Вместе с Сорочинским нас приехал встречать Артуро Гарсия – администратор лаборатории, который занимался координацией нашего быта и перемещений с кубинской стороной. (Артуро в молодости занимался автогонками, я был у него дома и видел массу кубков и призов.) Перемещались специалисты ССКЛ на уазике типа "буханка" – эдаком "мини-вене", переделанном из санитарного автомобиля, управлял которым Артуро, либо сам Сорочинский.
Нас сразу привезли в небольшой район восточной Гаваны "ла Баийя" [пункт 3 на карте]. Поселили в домах, похожих на наши "хрущёвки". Каждому досталось по комнате. В квартирах были оборудованы кухня, санузел, душ, стиральный уголок, чёрно-белый телевизор и вентиляторы. Горячей воды не было, да, в общем-то, легко обходились и без неё. При температуре воздуха +36°С вода в трубе имела такую же температуру, а на Кубе все трубы прокладывались снаружи строений. Минусовой температуры ведь никогда не бывает!
Приняли душ, и сразу стало веселей. Через пару часов приехал Артуро – он привёз нам деньги. По 450 кубинских песо каждому! Мы были командированы по системе безвалютного обмена, при котором договаривающиеся стороны взаимно командируют специалистов на какое-то количество человеко-дней. Авиабилеты оплачивает командирующая сторона, а зарплату и проживание оплачивает принимающая сторона.
Кроме денег Артуро привёз нам тархетки – карточки в магазин. На Кубе была карточная система, и отовариваться можно было только в магазинах, к которым человек "прикреплён" со своими карточками, в соответствии с имеющимися нормами. Нормы для иностранных специалистов были "вполне ничего себе". Если покупать всё, что положено, то норму съесть было очень трудно.
Пошёл в магазин. Изобилие тропических фруктов, о существовании некоторых я раньше просто не догадывался – гуаява, гуанабана, мамей, фрутобомба (она же папайя, но на Кубе это – неприличное слово, поэтому – фрутобомба), великолепные королевские манго размером с голову ребёнка, авокадо, бананы, торонха (грейпфрут), наранха (апельсины), ананасы, кокосы, лаймы (В СССР в то время многие фрукты просто нигде не продавались). А самое главное – это всё стоило копейки! На 1 песо (по курсу 90 коп.) я купил огромную гроздь бананов – килограммов, наверное, 8, а грейпфрутов можно было купить килограммов 10!
На следующее утро мы поехали в Институт метеорологии, куда уже был доставлен прибывший из Советского Союза наш экспедиционный груз.
Институт расположен на верхней части холма ла-Кабанья в западной части Гаванской бухты, рядом с 20-метровой статуей Христа. Из института открывается великолепный вид на Гавану, и советские сотрудники ССКЛ обычно начинали свой рабочий день с перекура, любуясь видом на Гавану.
Когда мы подходили к складу, сопровождающие нас кубинцы начали хихикать. Открыли ворота. В нос ударила какая-то вонь, как потом оказалось, от разорвавшейся в ящике той самой банки с селёдкой. Всё вытекло, и внутри склада, где температура была за 40, протухло. А хуже всего, что содержимое банки залило описания аппаратуры, которые мы потом ещё долго отмачивали и сушили. Но лёгкий душок всё равно остался.
Проверив, всё ли в порядке в остальных ящиках, мы передали их кубинской стороне, чтобы они отправили самолётный груз в Сантьяго, а радиолокационный груз – в Камагуэй, туда, где установлен локатор МРЛ-5.
А нам предстояло ещё одно любопытное событие – поход на "отоварку". Все группы советских специалистов, работавших на Кубе, раз в месяц посещали "отоварку" – спецмагазин в офисе ГКЭС (Госкомитет СССР по внешним экономическим связям [пункт 9 на карте]).
На этой отоварке всё, по крайней мере продукты, были Советского производства и в экспортном исполнении. И именно там я первый раз в жизни купил варенье из грецких орехов, маринованные корнишоны, гуляш в белом соусе и много чего ещё, чего не было на прилавках нашей Советской Родины. Марочные армянские коньяки стоили смешные пять-шесть рублей, при их цене в СССР около 30.
А вечером Михаил Авраамович привёз нас к себе в Аламар [пункт 1 на карте] – коттеджный посёлок на берегу моря, где жили иностранные специалисты, в том числе и работающие в ССКЛ, где нам устроили праздничный приём.
От Аламара до института было около 5 километров. Сотрудники с детьми жили в маленьких коттеджиках – касах с маленьким участком, на котором можно было посадить несколько бананов, а те специалисты, которые были без детей, жили в домах типа "хрущёвок".
В лаборатории велось много тем, и, соответственно, были представители из многих институтов. Слава Степанов из ИЭМ (ныне НПО "Тайфун") занимался изучением и прогнозированием тропических ураганов, Слава Соколенко из ГГО занимался актинометрическими измерениями, Слава Морозов из ГГО – климатолог, Гудуша Арвеладзе из ЗакНИГМИ – агрометеоролог, Вилорий Куравченко из Молдавской противоградовой службы – специалист по техническому обслуживанию локаторов – работал "вахтовым методом": часть времени проводил в Камагуэе, а часть – в Гаване. ЦАО представлял Георгий Медведев, в обязанности которого входило сопровождение работ по активным воздействиям (Тема 4).
Через пару дней наступила пора отъезда в Сантьяго-де-Куба. Мы погрузились в самолёт и полетели в Сантьяго-де-Куба с посадкой в Камагуэе, где высадили локаторщиков Моргоева, Руденко и Кравченко.
Прилетели в Сантьяго. К духоте уже привыкли. Вроде ничего, можно жить. Нас встретили и поселили в репарте "Виста Алегре" в огромном коттедже, оставшемся от дореволюционных хозяев. Большой дом с садом и деревьями авокадо и мандаринами. В комнатах кондиционеры, 2 огромных холодильника на кухне – все дела! Наши кубинцы жили в аналогичном коттедже в соседнем квартале.
Утром поехали в аэропорт. Тут нужно сказать, что с транспортом была некая напряжёнка. Мы вместе с кубинцами ездили на одном УАЗике, в него нас помещалось 11 человек! Моё любимое место было сзади "на запаске" – ноги в салоне, а руками держался за каркас брезентовой крыши, благо в ней были дырки (В тропиках всё гниёт быстро!).
Приехали к самолёту. И тут оказалось, что почти всё оставленное на Кубе самолётное оборудование не работает! За время отсутствия наших специалистов оно вышло из строя. При этом были видны явные следы неумелых попыток что-то починить. Поэтому первое, с чего мы начали, – это приведение аппаратуры в рабочее состояние. Параллельно занимались установкой аппаратуры на тот самый старенький кубинский Ил-14. Через 3 недели оборудование было восстановлено, установлено на самолёт и проверено в облёте. После этого мы перелетели в Камагуэй для проведения полётов на метеополигоне.
На следующий день выполнили первый полёт по облакам. Тут нужно сказать, что кубинские пилоты нас положительно удивили. Во-первых, они смело заходили в любые облака, а там трясло так, что всё незакреплённое в самолёте начинало летать по салону, включая непристёгнутых специалистов. Пилоты – бывшие военные лётчики, которые прошли Анголу и Никарагуа. Они заявляли, что в боевых условиях они уходили от врага, используя любые прикрытия, в том числе и грозовые облака. Далее. В отличие от наших пилотов из ГосНИИГА они не гнались за налётом часов. Как только работы с облаками заканчивались, они буквально камнем падали вниз со скоростями до 25 м/с. И это на стареньком Ил-14! Наши же пилоты обычно нарезали круги "по коробочке", снижаясь со скоростью 2 – 3 м/с!
Свои "военные привычки" кубинские пилоты старались не утратить и при возвращении на аэродром. Регулярно мы летали на бреющем полёте на высотах нескольких метров – ниже пальм, а при полётах над водохранилищами – едва не касались воды винтами, стараясь напугать рыбачков, которые однажды попрыгали с лодки при приближении нашего самолёта.
А мы занимались воспитанием и обучением наших кубинских коллег, которые начали с нами летать на самолёте в качестве операторов.
Не обходилось без казусов и недоразумений.
Кубинцы – весёлые ребята. Они всегда улыбаются, поют песни. И, наверное, для куража или вследствие него они, проходя по салону нашей маленькой летающей лаборатории, щёлкают тумблерами стоящих на стендах приборов. А там есть такие тумблеры, которые можно включать только в полёте, например обогревы наружных датчиков, иначе при подаче напряжения на прибор на земле он просто может сгореть, что неоднократно случалось. Особенно от такого поведения страдал двухфазный измеритель водности облаков. Он сгорал чуть ли не перед каждым полётом. Валерий Уйбо так обиделся на кубинцев за это их поведение, что в конце экспедиции даже не пошёл на прощальный банкет.
Однако прибор, в конце концов, чинили. Кубинцев воспитывали. И всё налаживалось.
Активными воздействиями на Кубе начинали заниматься ещё до революции, при американцах, и продолжают в настоящее время.
Воздействовать пытались сухим льдом с маленьких самолётов. Однако ввиду того, что нулевая изотерма на Кубе находится на высотах около 4500 м, успеха эти воздействия не имели. Были попытки проведения исследований облачных характеристик. В 70-е годы ХХ века на Кубе работал специалист из Болгарии Любомир Лёвков. Вместе с Марио Вальдесом они выполнили несколько пересечений облаков и пытались измерить вертикальные движения с помощью самолётного датчика перегрузок.
В конце 70-х годов на Кубе при Министерстве сахарной промышленности была создана национальная группа искусственного увеличения осадков (Grupo Naconal de Lluvia Provocada – GNLLP). Руководил этой группой тот самый Марио Вальдес Олазарра, который одновременно являлся начальником Отдела активных воздействий Института метеорологии Кубы и научным руководителем темы по исследованию возможностей получения дополнительных осадков.
Группа выполняла оперативные работы по засеву облаков на всей территории Кубы. Для осуществления воздействий на самолёт Ан-26 кубинцы установили системы отстрела пиропатронов – 2 балки АСО-2И, каждая ёмкостью по 32 патрона ПВ-26 и систему отстрела собственной конструкции, которая позволяла отстреливать французские пиропатроны калибром около 40 мм, содержащие дымовую шашку с йодистым серебром. Руководил полётами Марио Вальдес. Всё выглядело "шикарно". Отправляясь в полёт, Марио заезжал на своём "Фиате" в самолёт и летел стрелять в облака. А поскольку они летали по всей территории Кубы, то в любом аэропорту Марио автоматически был на собственном транспорте.

Участники работ по активным воздействиям на Кубе.

Слева направо: Марио Вальдес, Луис Батиста, Виктор Петров, Алехандро Руис

К сожалению, наши полёты в сезоне 1983 г. не заладились. В Камагуэе мы успели выполнить только пару полётов для отработки методики измерений в облаках.
Перед третьим полётом у самолёта сломался двигатель. Самолёт вырулил на взлётную полосу, дал полный газ, ещё стоя на тормозах, и вдруг, у меня было такое впечатление, как будто по самолёту "долбанули" здоровенной кувалдой. Левый винт встал намертво. Как потом выяснилось, лопнул шатун в одном из 14 цилиндров левого мотора. Таким образом, в сезоне 1983 г. Ил-14 выбыл из строя, не успев начать исследования.
Кубинцы предложили продолжить работы с помощью самолёта Ан-26, который они использовали для проведения оперативных работ. Идея состояла в том, чтобы начать рандомизированный эксперимент по воздействию на изолированные конвективные облака, развивающиеся над полигоном.
Однако Ан-26 мог быть нам выделен только в октябре, после завершения очередного этапа оперативной кампании.
Вынужденный простой мы заполнили анализом условий, при которых образовываются облака над полигоном в период влажного сезона – с мая по октябрь. Все необходимые для анализа данные имелись в Метеоцентре провинции Камагуэй. Кубинцы во главе с Рохером Ривера Вега и Карлосом Альберто Пересом Санчесом подключились к этой работе.
Опыт оставления самолётных приборов на Кубе оказался отрицательным. Аппаратура выходила из строя даже просто в связи с тяжёлыми условиями хранения – очень высокая температура и влажность. Поэтому было решено всю самолётную аппаратуру отправить обратно в Советский Союз, где её можно будет привести в порядок, не тратя время на её восстановление на Кубе во время очередной экспедиции. А пока, в начале октября, экспедиция перелетела в Гавану готовиться к отлёту домой.
Через несколько дней мы получили печальное известие о том самом Ан-26, который планировался для использования в эксперименте. Когда самолёт находился на стоянке в аэропорту "Хосе Марти" в Гаване, в него въехал трактор! Трактористу стало плохо, он потерял сознание, в результате этого он и въехал в самолёт, повредив фюзеляж. Самолёту был нужен серьёзный ремонт.
Большая часть экспедиции улетела в Москву. С ними в отпуск улетел и Георгий Медведев. А мы с Беляевым остались, как говорится, "у разбитого корыта".
В этой ситуации мы решили заняться анализом самолётных данных, полученных в 1982 г. и, как бодро докладывал Медведев, полностью обработанных.
Первый просмотр материалов выявил много ошибок и "артефактов", начиная с того, что часто были элементарно перепутаны кривые измеряемых параметров, и заканчивая простыми ошибками в вычислениях. Так, например, на высоте 3,5 км была рассчитана температура +35°С, а водности достигали сотни граммов на кубометр. Пришлось все эти артефакты разыскивать и терпеливо объяснять кубинцам, которые были очень удивлены. Они-то считали, что всё сделали правильно, Медведев всё одобрил! 2 месяца мы вместе с кубинцами скрупулёзно исправляли все ошибки, фактически обрабатывали всё заново. Кубинцы после этих упражнений наградили Медведева прозвищем "Академик". Ситуация, конечно, сложилась конфликтная. Кубинцы отстранили Медведева от самолётных исследований, переключив его на работу с радиолокационными и аэрологическими данными. А мы с Беляевым получили первые достаточно надёжные данные по характеристикам кубинских конвективных облаков.
Незадолго до отъезда в Москву мы на неделю съездили в Камагуэй, чтобы забрать там аэрологические и радиолокационные данные, которые нам обещали подготовить кубинцы.
Выяснилось, что в период с мая по октябрь облака развиваются при прохождении барической ложбины, связанной с развитием восточной волны на юго-западной периферии Азорского антициклона – 60–70 % случаев. Именно при таких ситуациях наблюдалась наибольшая повторяемость конвективных облаков, пригодных для воздействия.
Были получены данные о повторяемости вертикальных распределений температуры и влажности в дни с развитием облаков и при их отсутствии, среднемесячные значения положения основных изотерм, имеющих значение для воздействия на облака льдообразующими аэрозолями – 0°С (4470–4600 м), -5°С (5350–5470 м), -10°С (6100–6300 м) и -20°С (7550–7650 м).
А с радиолокационными данными получился конфуз. Данные взялся обрабатывать специалист метеоцентра Луис Батиста. Как уже указывалось выше, радиолокационные данные обрабатывались вручную. В общем, работа очень кропотливая. Здесь мы столкнулись с некими особенностями кубинских кадров, о которых мы слышали ранее, но не придавали особого значения. Кубинцу мало объяснить, что он должен делать, необходимо ещё убедиться, что у него всё для работы есть. В противном случае, он может ничего не делать несколько дней, а когда попросишь результат, он скажет, что у него не было линейки, и никто не спросил его об этом. Поэтому он ничего не смог сделать!
На эти же грабли мы наступили с Луисом Батистой. Беляев у него спросил, где радиолокационные данные, которые он обещал обработать. Батиста сказал, что он ещё работает и скоро данные предоставит. Приближалась пора нашего отъезда в Гавану, а Батиста нас кормил "завтраками". В конце концов, Беляев не выдержал (здесь нужно сказать, что он отличался атлетическим сложением), взял Батисту за грудки, прижал в угол и спросил: "Где данные?" И тут мы "просто сели". Батиста ответил: "Петров, Беляев, я много работал, но у меня умерла лампочка!" Когда!?!?! "Три недели назад!". Вот, как-то так! Пришлось отложить анализ радиолокационных данных на следующий год.

Цифры-факты-отчет (1984-1986)

В 1984 году научным руководителем экспедиции был назначен старший научный сотрудник отдела активных воздействий Борис Иванович Зимин, который в начале 80-х годов принимал участие в проведении международного проекта по увеличению осадков в Испании. Он также участвовал в обработке и анализе данных этого эксперимента. В состав экспедиции был включён младший научный сотрудник этого же отдела Баграт Григорьевич Данелян – молодой, но уже один из самых опытных руководителей работ по воздействиям на самолётах-лабораториях.
В этом году для проведения эксперимента кубинская сторона выделила 2 самолёта: Ан-26 с установленной на нём системой отстрела пиропатронов АСО-2И, предназначенной для проведения воздействий на вершины облаков, и Ил-14, предназначенный для измерения характеристик облаков в их средней и нижней частях. К сожалению, из-за технических проблем Ил-14 в этом сезоне не смог принять участия в эксперименте. Но полёты Ан-26 позволили отработать взаимодействие с наземным радиолокатором и провести первые пробные воздействия с контролем результатов.
В этом сезоне была проведена отработка методики воздействия на облака и взаимодействия с наземным радиолокационным комплексом.
Очередная экспедиция состоялась в 1985 году. В её состав вошли представители ОАВ – Б.И. Зимин – руководитель экспедиции, В.П. Беляев, В.В. Петров, Б.Г. Данелян, представители отдела физики облаков и динамики атмосферы (ОФОиДА) Владимир Константинович Дмитриев и Виктор Георгиевич Потёмкин.
Дмитриев – автор и разработчик целого ряда самолётных приборов, позволяющих измерять важные термодинамические характеристики облаков и окружающей атмосферы, Потёмкин – ученик и один из ближайших сотрудников Анатолия Николаевича Невзорова, автора приборов микрофизического комплекса.

Советско-кубинский экипаж самолёта-лаборатории Ил-14.

Слева направо: Виктор Петров, Соня Сервантес, Карлос Перес, Виктор Потёмкин, два пилота самолёта, Виталий Беляев и Даниель Мартинес

Привезённое оборудование было установлено на самолёт Ил-14, выполнивший 15 исследовательских полётов, в ходе которых было исследовано 79 облаков, развивающихся в районе Камагуэйского полигона, был выполнен 141 измерительный режим. В этом сезоне было выполнено 2 полёта по исследованию строения облачных гряд, развивающихся вдоль оси острова в результате бризовой конвергенции и дающих большой вклад в осадки.
22 и 24 июля были выполнены пересечения облачных гряд самолётом Ил-14 на высоте 3500 м. По данным радиолокационных наблюдений высоты верхних границ гряд превышали 7500 м, а их ширина на уровне пересечения достигала 6200 м. Внутри гряд зарегистрированы интенсивные восходящие потоки перегретого на 1,75°С по отношению к окружающей атмосфере воздуха со скоростями подъёма более 16 м/с, подобные восходящим потокам в "горячих башнях" – мощных тропических Cb.
Самолёт Ан-26 в июне–августе 1985 года приступил к проведению рандомизированного исследовательского эксперимента на КМП, в ходе которого проверялась гипотеза динамического засева облаков с целью увеличения осадков и апробировалась методика воздействий на конвективные облака тропической зоны. Основное внимание было уделено определению комплекса критериев пригодности изолированных конвективных облаков для засева и установлению норм расхода реагентов и способов их введения в облака. В 1985 году было исследовано 50 экспериментальных облаков, 30 из которых были засеяны, а 20 были контрольными, была отработана методика воздействий, был определён расход реагента, и определены предварительные критерии пригодности облаков для засева.
Пригодными считались облака, дававшие положительный отклик на засев льдообразующими аэрозолями, – увеличение верхней границы, увеличение площади радиоэха, увеличение продолжительности жизни и увеличение количества осадков.
Пригодными для засева оказались оптически плотные растущие облака с высотой верхней границы от 6 до 8 км и температурами на уровне их вершин между -10 и -20°С. Диаметр облаков должен превышать 2 км, а основание располагаться ниже 2 км.
В 1986 году в ССКЛ произошли большие изменения. После окончания контракта в Советский Союз вернулся содиректор лаборатории Михаил Авраамович Сорочинский. Его заменил Олег Николаевич Белинский – начальник лаборатории из Гидрометцентра СССР, специалист по аэросиноптическому анализу.
Вилория Кравченко заменил Владимир Казаков – специалист по техническому обслуживанию МРЛ-5 из Краснодарской противоградовой службы.
Администратор лаборатории Артуро Гарсия ушёл на пенсию. Его заменил Рикардо Вийянуэво.
После окончания контракта вернулся в Советский Союз и Георгий Медведев. Его заменил Борис Павлович Колосков из Отдела радиолокационной метеорологии ЦАО. Колосков имел большой опыт работ в области метеорологической радиолокации и принимал непосредственное участие в проведении крупных международных и национальных проектов по искусственному увеличению осадков – ПУО в Испании, эксперименты в Молдавии и на Пензенском экспериментальном полигоне.
В 1986 году было решено оборудовать измерительной аппаратурой и кубинский самолёт воздействия Ан-26. Для установки на самолёт в ЦАО был подготовлен комплект термодинамического комплекса в составе СИИСТ и АВПК конструкции Дмитриева, самолётный метеорограф и термоэлектрический измеритель водности облаков ТЭИВ.
Научным руководителем экспедиции ЦАО опять поехал Борис Иванович Зимин. В состав экспедиции вошли В.П. Беляев, Б.Г. Данелян, В.В. Петров, В.П. Жуков из ОАВ, В.Г. Потёмкин и В.К. Дмитриев из ОФОиДА, А.С. Маров из ЛНИЦ ЦАО и два специалиста из ОРМ: Сергей Беликов и Сергей Моргунов.
Датчики термодинамического комплекса на Ан-26 были установлены на верхнем аварийном люке вместо верхнего блистера, что очень огорчило Баграта Данеляна. Ему было очень удобно выбирать облака для засева и потом наблюдать за ними через этот блистер. Обзор – почти 360°! А тут пришлось наблюдать за облаками через окна кабины экипажа, что гораздо менее удобно. Но наука потребовала компромиссов.
В соответствии с общепринятыми требованиями к экспериментам по искусственному регулированию осадков в экспедициях 1986–1987 годов на КМП была проведена подтверждающая фаза рандомизированного эксперимента по засеву изолированных конвективных облаков. Было выполнено 25 исследовательских полётов на самолёте Ил-14 и 21 полёт на Ан-26, в ходе которых было проведено 133 измерительных режима на самолёте Ил-14 и 68 режимов на самолёте Ан-26.
Анализ радиолокационных характеристик 24 засеянных и 22 контрольных изолированных облаков показал, что наибольший положительный эффект был получен при засеве облаков, верхняя граница радиоэха которых находится в диапазоне 6,5–8 км (между изотермами -10 и -20°С). Так засеянные облака с высотой 6,5–8 км имели время жизни на 24% (на 10 мин) дольше, дали осадков на 120% больше (на 44 килотонны) и имели большую высоту радиоэха, отражаемость осадков и их площадь по сравнению с незасеянными облаками.

Личные воспоминания (1987-1989)

Поскольку в эксперименте стали принимать участие сразу два оборудованных самолёта, кубинская сторона в 1987 году обратилась в Госкомгидромет с просьбой направить для работы в ССКЛ специалиста по обработке и анализу данных самолётного зондирования. Юрий Алексеевич Серёгин сделал такое предложение мне, и я согласился, не сомневаясь в этом, что меня не пошлют, – не член КПСС и даже не кандидат наук. Однако уже в конце 1987 года мою кандидатуру утвердили во всех инстанциях. Была неопределённость только с датой отъезда. На вопросы в Комитете отвечали: "Вам сообщат!"
Неопределённость затягивалась. Экспедиция 1988 года уже стала заказывать билеты в Гавану, а мне продолжали "сообщать". В этот период мы с Николаем Олеговичем Крутиковым, пришедшим в наш отдел в 1987 году, разрабатывали систему магнитной регистрации данных для самолёта-лаборатории, намеревались взять её на Кубу для работы в эксперименте. К 20 июня, планируемому сроку отъезда экспедиции, должны были уложиться. Вдруг 14 апреля приходит телекс из Комитета, предписывающий мне срочно собраться и вылететь на Кубу в 2-недельный срок! А мы тут систему регистрации к экспедиции делаем..! Движимый лучшими побуждениями и ничего не понимающий в бюрократических играх во второй половине дня я поехал в управление кадров Комитета, встретился с ответственным чиновником и попытался объяснить ему, почему я смогу поехать только вместе с экспедицией, а не тогда, когда меня собирается отправить Комитет. Я, конечно, заметил, что выражение лица у чиновника стало каким-то "оловянным", и как-то неуверенно он посоветовал мне привезти из ЦАО письмо на эту тему. Не придав изменению лица большого значения, окрылённый я поехал домой. А на следующее утро реакция на мой визит докатилась до ЦАО, и мне попытались объяснить, что это не мой "вопрос", решение принято. Руководитель подписал, и никто не даст "задний ход". Я оказался неугомонным. Посоветовавшись со вторым содиректором ССКЛ Михаилом Сорочинским, который в то время работал в Гидрометцентре, я понял, что единственная причина, по которой могут перенести дату моего отъезда, – решение принимающей стороны. До ССКЛ я дозвониться не смог и дал телеграмму такого содержания: "Могу приехать не ранее 20 июня. Прошу подтвердить Комитету эту дату". Через день меня вызывают к В.У. Хаттатову – заместителю директора ЦАО по науке. В приёмной уже сидел замдиректора по режиму. Входим вдвоём. Меня попросили объяснить происхождение телекса с Кубы, поступившего в Комитет. В телексе было написано: "Согласны принять Петрова В.В. 20 июня с. г. по его просьбе. Подпись: Содиректор ССКЛ Альфредо Морено". В чём только меня ни заподозрили… Однако после объяснений заместитель по режиму сказал, что по его части тут вопросов нет. Разбирайтесь дальше сами. Меня погрузили в машину и отвезли в Управление кадров Комитета. Там я повторил объяснения и изложил всё на бумаге. После чего мне предложили выбрать: отбыть на остров в предложенный Комитетом срок или уже долго никуда не отбывать. Так я уехал на Кубу 28 апреля 1988 года. А "объяснительная", написанная мною тогда, до сих пор, наверное, пылится где-то в архивах Комитета.
Я уехал на Кубу один, без жены. Жена защищала диссертацию и, естественно, бросить это мероприятие не имела возможности. Она должна была ко мне приехать сразу после защиты и завершения необходимых формальностей.
К экспедиции 1988 года мы подготовили для установки на Ан-26 (в дополнение к уже установленной на нём ранее аппаратуре) американский поляризационный счётчик кристаллов "Мее-130", регистратор прозрачности с оптической базой 8 м, измеритель полной и жидкокапельной водности облаков конструкции А.Н. Невзорова, а также ту самую цифровую систему сбора данных с записью на магнитную ленту.
В июне все собрались на Кубе. Получили прибывший из Советского Союза груз и занялись установкой приборов на самолёты. Оборудование проходило на авиационной базе аэродрома "Хосе Марти" в Гаване. Местный персонал старался нам помочь, чем возможно. Если нам с Крутиковым чего-то не хватало, например каких-нибудь установочных деталей для крепления аппаратуры и её соединения с самолётными системами, нам разрешили использовать стоящие на аэродроме списанные самолёты "Бристоль Британия" (большие четырёхмоторные самолёты, типа нашего Ил-18) как живой "консерв", что мы с успехом и делали.
В 1988 г. было выполнено 25 исследовательских полётов на оборудованном самолёте Ан-26 и 8 полётов на самолёте Ил-14. Всего было исследовано 62 облака (12 на уровне 3500 м – 27 измерительных режимов и 50 на уровне 5500 – 6000 м – 98 измерительных режимов).
После отлёта экспедиции в ССКЛ мы остались трудиться по этой тематике вместе с Борисом Колосковым. Он по радиолокационной части, а я по части анализа самолётных данных.
Я продолжал жить и работать в Камагуэе. У советского содиректора Олега Белинского была идея создать два центра с постоянным представительством советских специалистов: один в Гаване и второй в Камагуэе, хотя основные специалисты работали в Гаване. В конечном итоге всё решили кубинцы. До приезда жены я должен был работать в метеоцентре Камагуэя, а потом переехать в Гавану.
Основное внимание, имея в виду опыт экспедиции 1983 г., пришлось уделять обработке данных самолётных исследований. Большую помощь в обработке материалов оказывали специалисты метеоцентра Карлос Альберто Переc Санчеc, который летал с нами в качестве руководителя работ по воздействию, и Соня Сервантес, тоже летавшая с нами. Из неё получился очень хороший оператор термодинамического комплекса.
В конечном итоге в начале зимы 1989 г. все полученные в самолётной экспедиции данные были обработаны. Данные были занесены на электронные носители, я написал комплекс программ для их обработки на компьютере.
А в декабре 1988 г. ко мне приехала из Советского Союза жена Людмила Надейкина, только что защитившая кандидатскую диссертацию по теоретическим проблемам формирования спектра облачных капель. Как раз сразу после Нового года кубинцы устроили курсы повышения квалификации в Камагуэе, на которых мы с женой блестяще выступили. Я – по проблемам проведения натурных самолётных экспериментов в области физики облаков и активных воздействий, а Люся – по теоретическим проблемам физики облаков.

Курсы повышения квалификации. Даниель Мартинес и Людмила Надейкина

Очередная экспедиция прибыла на Кубу летом 1989 г. Руководителем экспедиции был Б.И. Зимин. В составе экспедиции были специалисты из ОАВ – Б.Г. Данелян, Т.В. Баззаев, Н.О. Крутиков, А.И. Макович, В.П. Жуков, В.П. Беляев, И.Е. Медведев, специалисты из ОФОиДА В.К. Дмитриев и В.Г. Потёмкин и специалисты из ОРМ Анатолий Ларин и Валерий Пылаев.
Для того чтобы всё-таки разобраться с характеристиками спектров облачных капель в кубинских облаках, был привезён облачный импактор, который установили на самолёт Ил-14. Чувствительным элементом прибора являлись предметные стёклышки, покрытые смесью специального масла, которые экспонировались в набегающем потоке внутри облака. Облачные капли, попадая на это масло, застревали в нём. После чего стёклышки помещались в специальный микроскоп и фотографировались. По возвращению на землю печатались фотографии и с помощью масштабной линейки проводились измерения размеров всех капель и подсчёт их количества. В результате получался спектр облачных капель. Однако в летнем сезоне 1989 г. возникла непредвиденная проблема.
На Кубе возникло уголовно-политическое дело против генерала Очоа Санчеса, который был уличён, как объясняли кубинские СМИ, в международной контрабанде наркотиков. Авиакомпания "Аэрокариббеан", которой принадлежали предоставленные кубинцами самолёты, оказалась замешанной в этом деле, и наши самолёты вместе с установленной на них аппаратурой были арестованы как вещественное доказательство.
Соответственно ни о каких полётах не могло быть и речи. Генерала после не очень продолжительного показательного судебного разбирательства расстреляли. Экспедиция, не дождавшись освобождения самолётов, улетела в Москву, оставив на меня разоборудование самолётов и отправку аппаратуры в Советский Союз.
Самолёты освободили в начале октября. Для того чтобы получить от оборудованных самолётов хоть какую-то пользу, 17 и 18 октября 1989 года мы предприняли два полёта по изучению микрофизических характеристик облаков, развивающихся над полигоном и над прилегающим Карибским морем. Причём в течение одного и того же полёта проводились измерения спектров размеров капель как над островом, так и над морем. Всего было исследовано 18 облаков – 6 над островом и 12 над морем. Разница оказалась впечатляющей. Средние значения концентраций капель и их радиусов в облаках, развивающихся над островом, составило 400 см-3 и 6,1 мкм, а в морских облаках на расстояниях от 40 до 70 км от берега – 64 см-3 и 17 мкм соответственно. Как показали результаты анализа источников вовлечения окружающего воздуха в конвективные облака, такое различие обусловлено вовлечением воздуха их приземной части вместе с приземными аэрозолями, концентрация которых над островами, согласно многочисленным источникам, аналогична концентрации континентальных аэрозолей, а над морской поверхностью эти концентрации, как правило, на порядок меньше. Что и подтвердили наши измерения.

Цифры-факты-отчет (1989-1992, 2005-2010)

Осенью 1989 года на Кубе проходил международный семинар по проблемам активных воздействий на облака с целью увеличения осадков. От СССР на семинар прибыли Юрий Алексеевич Серёгин, научный руководитель Темы 4, и Соломон Моисеевич Шметер, заведующий Отделом физики облаков и динамики атмосферы.

Расположение облаков и спектры размеров капель, измеренные в облаках над Камагуэйским метеополигоном (красные) и над Карибским морем (синие)

Комитет что-то напутал с телексами, и их никто не встретил! Однако в то время действовала специальная служба в ГКЭС, которая отлавливала таких невстреченных и размещала их на ночлег. Эта служба доставила Серёгина и Шметера в Аламар, где жили сотрудники нашей лаборатории. Утром учёные были обнаружены, накормлены и напоены в семьях наших специалистов.
В этом же году заканчивался 3-летний контракт работы в ССКЛ у Бориса Павловича Колоскова. По этому поводу в Аламаре состоялся "военный совет" во главе с Серёгиным и с участием Шметера, Колоскова и моим. Там было принято решение, что менять Бориса Колоскова поедет Александр Кимович Моргоев, неоднократно принимавший участие в кубинских экспедициях в качестве специалиста по радиолокационным исследованиям.
Моргоев с семьёй прибыл на Кубу в начале 1990 г. В 1990 г. эксперименты были продолжены. К сожалению, по своему техническому состоянию Ил-14 больше не смог участвовать в полётах.
Экспедиция 1990 года проводила исследования только с использованием самолёта Ан-26. За период с 12 июля по 3 сентября 1990 г. было выполнено 24 полёта, в которых исследовано 44 облака, в которых было выполнено 75 исследовательских режимов.
К этому времени мне вместе с кубинскими специалистами удалось несколько автоматизировать процесс обработки самолётных данных, по крайней мере, избавиться от необходимости измерять линейкой ординаты кривых на осциллографных лентах.
В Камагуэе был департамент картографии Института географии. В департаменте имелся дигитайзер фирмы "Casio". Достаточно было положить на планшет дигитайзера размеченную осциллографную ленту, задать количество отсчётов (секунд) и провести специальным курсором по кривой на ленте. Всё! Файл с ординатами – в компьютере!
С помощью такой технологии оперативный отчёт с таблицами всех измеренных в экспедиции данных у меня был готов уже к отъезду экспедиции. Дальше оставалось анализировать полученные результаты.
В 1987–1990 годах основное внимание было сосредоточено на опытах с кластерами, представляющими мезомасштабные облачные скопления, объединённые общим основанием, расположенные на площади 400–600 км2. Анализ характеристик, полученных для 42 засеянных и 40 контрольных облачных кластеров, показал, что так же, как и для изолированных облаков, наибольший положительный эффект был получен при засеве ячеек кластеров в диапазоне высот 6,5–8 км, т.е. для ячеек верхняя граница радиоэха которых находилась между изотермами -10 и -20°С. При этом засеянные мезомасштабные облачные образования с высотой 6,5–8 км имели время жизни на 21% (на 10 мин) дольше, давали осадков на 65% больше (на 83,3 кт), были на 1,6 км выше и имели большую площадь и радиолокационную отражаемость по сравнению с контрольными кластерами.
Совместное использование радиолокационных наблюдений вместе с одновременными самолётными измерениями позволило проследить эволюцию основных облачных параметров в течение всего периода жизни облака и определять стадию его развития на момент пересечения облака самолётом.
Результаты анализа эволюции параметров облака, таких как концентрация кристаллов, жидкокапельная водность, скорости вертикальных движений, соотношения между содержанием жидкой и ледяной фазы, показали, что облака, развивающиеся над территорией КМП, удовлетворяют физическим критериям пригодности облаков для воздействия (концентрации кристаллов менее 5 штук в литре, положительные значения осреднённых вертикальных потоков, водность более 0,5 г/м3) в течение первой трети его жизни, что составляет 10–15 минут начиная от момента появления первого радиоэха.

Эволюция осреднённых по пересечению параметров в течение жизненного цикла облака

Полученный результат совпал с результатами рандомизированного эксперимента, определившего в качестве критериев пригодности визуальные признаки роста и положение верхней границы облака на уровне 6–8 км. По результатам анализа радиолокационных измерений такие высоты облака имеют как раз в течение первых 15 минут после появления первого радиоэха.
Таким образом, результаты рандомизированных экспериментов по засеву изолированных конвективных облаков и мезомасштабных облачных систем на КМП в 1986–1990 гг. показали возможность их модификации и получения дополнительных осадков путём динамического засева облаков льдообразующим реагентом.
Основываясь на полученных в 1986–1990 гг. результатах, в 1991 г. было решено продолжить проведение рандомизированных экспериментов по засеву облаков на КМП, используя плавающую мишень площадью около 1500 км2.
Экспедиция 1991 г. прибыла на Кубу под руководством Бориса Колоскова. В состав оборудования Ан-26 кроме термодинамического и микрофизического комплексов был включён 8-мм СВЧ-радиометр, который позволял выполнять дистанционные измерения содержания жидкой воды в облаках. С прибором прибыл Юрий Агапов из ОРМ, а также измерители напряжённости электрического поля, которые привёз Юрий Павлович Михайловский из Отдела атмосферного электричества из ГГО.
К сожалению, кубинские авиационные власти запретили самолёту Ан-26 заходить в облака из соображений его технического состояния и безопасности.
В этом сезоне воздействия на облака осуществлялись с самолёта Як-40, на откидной трап которого кубинцы установили систему отстрела пиропатронов ПВ-26 АСО-2И.
Научным руководителем работ по воздействию на этом самолёте летал Валерий Поздеев из ОАВ, ранее работавший в ССКЛ (1979 – 1981 годы).
Методика воздействия состояла в следующем: засев облаков осуществлялся по рандомизированной методике с помощью самолёта Як-40. После первого засева принималось решение засеять (или, наоборот, не засеять) все облака в круге радиусом 20 км от первого облака. Наземный радиолокатор должен был проводить непрерывные наблюдения за облаками и осадками на территории этой мишени.
Самолёт Ан-26, на котором научным руководителем летал Таймураз Баззаев, летал сбоку от облаков мишени на высоте нулевой изотермы, и с его помощью проводились дистанционные измерения интегрального содержания жидкой воды в исследуемых облаках.
В 1991 г. фактически была только отработана методика проведения такого эксперимента. Основные работы были запланированы на 1992 год.
Однако в 1992 году из-за финансовых проблем, связанных с распадом СССР, ССКЛ прекратила своё существование. Все советские сотрудники лаборатории были отозваны в Советский Союз, как было написано в письме из Комитета во "временный отпуск", который оказался бессрочным. Эксперименты на КМП были прекращены.
В 2005 г. в связи с неблагоприятными погодными условиями, наблюдавшимися на Кубе в последние годы, правительство Республики Куба приняло решение продолжить эксперименты по воздействию на мезомасштабные облачные образования, расположенные на плавающей мишени площадью около 2000 км2 с целью продолжения разработки технологии искусственного увеличения осадков на территории Кубы.
В январе 2005 г. делегация Республики Куба посетила Росгидромет и пригласила трёх российских специалистов на Кубу для подготовки и подписания контракта на проведение работ по активным воздействиям.
14 февраля 2005 г. российская делегация в составе директора АНО "Агентство атмосферных технологий" Виктора Петровича Корнеева, его заместителя Виктора Вадимовича Петрова, в течение многих лет ранее начиная с 1983 г. работавшего на Кубе, и начальника Управления Росгидромета Валерия Никифоровича Стасенко прибыла на Кубу.
В течение недели были подготовлены и подписаны два контракта между Кубинским внешнеторговым предприятием "Авиаимпорт" и Автономной некоммерческой организаций "Агентство атмосферных технологий", в рамках которых в 2005 году:
1) на Кубу были поставлены пиропатроны ПВ-26 и устройства АСО-2И для отстрела пиропатронов ПВ-26;
2) организована экспедиция российских специалистов в составе: В.В. Петров, руководитель самолётной части работ, Б.П. Колосков, руководитель радиолокационных исследований, Сергей Николаевич Скуратов, Николай Олегович Крутиков, Баграт Григорьевич Данелян и Валерий Николаевич Поздеев.
Участники экспедиции совместно с кубинскими коллегами оборудовали кубинские самолёты Ан-26 средствами воздействия и аппаратурой измерительно-вычислительного комплекса (ИВК) для измерения микрофизических и термодинамических характеристик атмосферы и облачности. Также установили на борт самолёта и в Оперативный центр управления работами систему радиообмена данными, которая позволяет отображать траекторию самолёта непосредственно на географической и радиолокационной картах, которые отображались на мониторах наземного центра управления.
Были проведены проверка и доработка программного обеспечения автоматизированного радиолокационного комплекса, созданного кубинскими специалистами на базе метеорологического радиолокатора МРЛ-5, применительно к задачам активных воздействий на облака.
В период с 15 августа по 20 октября 2005 г. выполнены работы по исследованию и засеву облаков на территории КМП. За этот период было выполнено 26 полётов, из которых 3 полёта были методическими, 4 – исследовательскими, и в 19 полётах, наряду с исследованиями, были проведены воздействия на 121 облако.
Работами с кубинской стороны руководили начальник центра атмосферных исследований Института метеорологии Кубы Даниэль Мартинес Кастро и ведущий научный сотрудник Камагуэйского метеорологического центра Карлос Альберто Перес Санчес, принимавшие непосредственное участие во всех экспериментах начиная с 1981 года.

Даниэль Мартинес и Карлос Перес на борту кубинского самолёта-лаборатории Ан-26

Таким образом, после 14-летнего перерыва в 2005 г. были сделаны важные шаги по воссозданию на более современном техническом уровне информационно-измерительной системы для проведения работ по активным воздействиям на облака с целью искусственного увеличения осадков на территории Республики Куба. Исследования были продолжены в 2006, 2007 и 2010 годах. В 2006 и 2007 гг. в состав экспедиции были приглашены специалисты по исследованиям термодинамических характеристик облаков и атмосферы – Михаил Александрович Струнин, который только что защитил докторскую диссертацию, посвящённую проблемам турбулентности, и Владимир Константинович Дмитриев, неоднократно участвовавший в кубинских экспедициях в 80-е годы ХХ века. Дмитриев подготовил и установил на борт самолёта термодинамический комплекс, позволяющий измерять турбулентные характеристики облаков и атмосферы.
Результаты исследований облаков, выполненные в 2005–2007 гг., показали, что по своим характеристикам они практически совпадают с облаками аналогичной мощности, исследованными на Кубе в 80-е годы ХХ века, что даёт основания использовать для этих облаков критерии пригодности для засева, разработанные в 80–90-е годы. Однако в силу различных причин, обусловленных проблемами кубинской стороны, эти работы были приостановлены в 2010 году.

Жизнь на прекрасном тропическом острове

Аламар, в некотором роде, знаковое место. Сантьяго, герой рассказа Эрнеста Хемингуэя "Старик и море", выходил ловить рыбу из Кохимара – небольшого посёлка, расположенного на берегу одноимённого залива, как раз напротив Аламара. В Кохимаре рядом со старинной крепостью Эль-Морро стоит памятник писателю, отлитый из железа, которое доставали со дна моря местные рыбаки.

Памятник Хемингуэю в Кохимаре

В память о Хемингуэе на Кубе каждый год проходили соревнования по ловле марлина – рыбы-меч и других больших рыб – международного масштаба с базированием в отеле "Марина Хемингуэй" на западе Гаваны [также см. фото на здесь]. Такие же соревнования национального масштаба проходили в Кохимаре, в которых принимали участие местные рыбаки на таких же, как и 30–40 лет назад, судёнышках и с такими же рыболовными приспособлениями. Рыбакам удавалось выловить огромных рыб.

Соревнования на приз Хемингуэя в Кохимаре

Необычным событием по способу его встречи всегда был Новый год! Ввиду 8-часовой разницы во времени между Москвой и Гаваной советские специалисты на Кубе встречали Новый год дважды. Первый раз – по Московскому времени (16 часов Гаванского времени), обязательно с Дедом Морозом и обязательно на пляже. Если не было шторма – обязательный заплыв! Причём ввиду того, что в Аламаре жили специалисты со всего Советского Союза, – от Чукотки до Калининграда, – жители Аламара встречали Новый год согласно своим "родным" часовым поясам практически с раннего утра и до вечера. А второй раз уже все встречали одинаково – по гаванскому времени в 12 часов ночи.

Встреча Нового года в Аламаре "по Москве"

Домашние питомцы

Первое – это Аламарские собаки. Срок работы специалистов на Кубе редко превышал 2–3 года, а продолжительность жизни собак – больше. Поэтому собаки вынуждены переходить из рук в руки к новым хозяевам.
Когда закончился срок контракта у Вадима Газизова, он завещал мне свою собаку Тома – довольно крупного и симпатичного "двортерьера", хорошо стерегущего дом. Когда Газизовы уехали, Том остался лежать у закрытой двери их касы. Меня Том хорошо знал. Я приходил к нему и приглашал поесть в моей касе. Голод не тётка, и Том нехотя плёлся, ел и уходил к "себе". Но где-то на 4-й день Том не ушёл и остался у меня. Так мы и жили. Когда я уезжал, Тома передали знакомым кубинцам.
В обмен на джинсы кубинские "флибустьеры" принесли нам попугая породы Белолобый Амазон (на Кубе их называют "Которра"), ещё не совсем оперившегося подростка. Амазоны живут на Кубе в дикой природе. Назвали Гошей. Птица оказалась умной и разговорчивой. Быстро выучила как русские, так и испанские слова и выражения, типа "Гоша птичка дорогая", "Гоша хороший", "Пан пара которрита", "Жрать давай!" и т.п. Жил Гоша у нас дома без клетки, свободно летая по квартире и отдыхая на своей жёрдочке, подвешенной к потолку. Всё бы ничего, только птица очень любопытная, и клюв у попугая мощный, как кусачки.

Попугай Гоша

Так вот. Приехала к нам в лабораторию с проверкой и обсуждением планов на будущее делегация Комитета. В составе делегации – начальники управлений и директора институтов. Жила делегация в центре Гаваны, а я был к ней приставлен как местный гид и переводчик. И однажды утром мне было заявлено, что у делегации отменились какие-то запланированные встречи, и в освободившиеся несколько часов они хотели бы где-то "понырять". За такое короткое время понырять можно было только в Аламаре на нашем пляжике. Там почти от берега начинался риф с красивыми рыбками, коралловыми лопухами – горгонариями, губками и пр. Короче, посмотреть было на что. Поехали. Вещи бросили у меня в комнате и пошли нырять. Возвращаемся часа через три и, о, ужас! Гоша нашёл сумки делегации, открыл их, достал и раскидал всё, что там лежало, сидел на спинке стула и грыз часы начальника одного из серьёзных управлений Комитета – пластмассовые такие были чёрные электронные. Увидав нашу компанию, Гоша крикнул что-то весёлое, бросил часы на пол, взлетел на свою жёрдочку и, раскачиваясь, стал с любопытством наблюдать, что же будет дальше. Начальник, конечно, огорчился. Пришлось срочно покупать похожие часы в долларовом магазине, который был рядом в Аламаре. Начальник согласился только переставить ремешок. Подошёл идеально. Но след от Гошиного укуса на часах остался. Сели обедать. Выпили по "Cuba libre" – коктейлю с ромом. Гоша, увидев, что атмосфера разрядилась, вспорхнул на стол, взял лапой кусок ананаса, съел. Потом пересел на плечо заместителю директора Института экспериментальной метеорологии Александру Сергеевичу Степанову и стал клювом перебирать волосы у него на голове. Степанов не испугался и принял ухаживания тропической птицы. Но вот "пострадавший" начальник обеспокоенно заметил: "Смотри, Сергеевич, он к голове твоей тянется!" На что Степанов спокойно ответил: "Понимаешь, видно, что птица умная. Она у каждого выбирает самое дорогое. У меня вот – голова, а у тебя – часы!" Вот такой непростой юмор у руководства.
Когда через несколько месяцев я приехал в отпуск, зашёл в Комитет с отчётом и заглянул в кабинет "пострадавшего" начальника, он прервал совещание, встретил меня как родного и с пафосом рассказал эту историю с показом часов, покусанных тропическим попугаем.

Эпилог

Годы сотрудничества несомненно так или иначе повлияли на жизнь и мироощущение всех участников этих работ. Мы поддерживаем контакты с кубинскими специалистами и готовы продолжить наше сотрудничество.

Также смотрите: