Дегтярь Роман. Новая Деревня (4-7 класс), 1986-1989

Перелет и первые впечатления

17 марта 1986 года мы прилетели на Кубу. Мне тогда было десять лет. На Ил-62 из Москвы с одной посадкой в Шенноне (Шаннон, Ирландия). Шеннон уже тогда выглядел вполне современным аэропортом. Впечатление лишь немного подпортили середина ночи и автомат по разливу колы в баре, который взбрыкнул и выдал пену вместо напитка, не позволив приобщиться к демократическим ценностям.
На зарубежных рейсах Аэрофлота тогда разрешали курить, и мы летели 11 часов в ночи, заполненной табачным дымом. Хотя это и был самый длительный перелет в моей жизни, он не так уж сильно отличался от полетов на Дальний Восток.
Зато мы прилетели утром, в солнечную погоду. Это, пожалуй, один из лучших моментов для знакомства с Кубой. Особенно в начале весны, когда еще совсем не жарко. Тропический климат сразу дыхнул мне в лицо, но не показался враждебным или неприятным.

Новая Деревня

В Новой Деревне все проживали в отдельных коттеджах-касах на одну-две семьи. Кас было около двухсот.
Первые несколько недель мы жили "на подселении" – вместе с молодой семьей, чьей фамилии я, увы, не помню. Каса была из больших, с тремя спальнями, одна из которых считалась детской. Находилась на Центральной улице, на горке над магазинами, примерно напротив командирской касы.

Веранда

Вид снизу от магазинов. Каса голубого цвета

Буквально в первый же день мы познакомились с кубинским мороженым – тем самым фургончиком с мелодией. Впоследствии он стал реже заезжать, а, может, наше новое жилье находилось дальше от его маршрута.
Я очень полюбил кубинское мороженое, хотя поначалу оно меня не впечатлило – ванильное не могло тягаться с советским пломбиром. А вот фруктовое и шоколадное – совсем другое дело. Ничего подобного в Союзе я не пробовал. Хотя не исключено, что это – "вкус детства".
В ту же ночь нас съели москитос. Удивительно, но больше я не помню особых неудобств от них, даже учитывая, что в комнате не было кондиционера.

Каса

К лету 1986 года мы переехали в собственную касу. Она располагалась на Политической (Второй) улице между Центральной и Школьной, далеко от въезда, но не на отшибе, рядом с библиотекой.

У входа в касу, 1987 год

Вид с веранды, 1988 год

Там было тихо и зелено. У дома росли королевская пальма и любопытное дерево, вероятно, трипларис – с характерными трехлопастными семенами-вертолетиками. Однажды оно внезапно сбросило всю листву и простояло так довольно долго, пока столь же внезапно не обросло.
Пальма тоже иногда сбрасывала "листочки", которые с ужасающим грохотом падали на крышу. Случалось это редко, в сезон ураганов при сильном ветре. За время нашей жизни на Кубе ураганы приходили регулярно, однако Новую Деревню серьезно затронули лишь раз, в начале 1989 года. Но и тогда обошлось без особых последствий. Зато в школе земля была усыпана красивыми красными семенами, сбитыми ветром.
На нашей лужайке еще росло апельсиновое деревце, которое изредка давало один-два ужасно кислых плода, но сок из них получался неплохой.
Рядом с касой, но уже за пределами нашей территории, стояло здоровенное старое манго, а у дома напротив рос огромный, выше касы, кактус. Раз в год или даже реже он ночью распускал большие белые цветы, смотреть на которые собиралось полдеревни.
За выходом из кухни располагалось главное сокровище касы – банановая роща, регулярно выдававшая гроздь весьма недурственных (вероятно, полудиких) бананов. С ними были две проблемы. Первая – снять их до кубинцев, работавших в поселке, то есть, за два-три дня до полной спелости. Вторая – успеть их съесть, так как портились они очень быстро, а грозди бывали весьма внушительные.

Бананы, вид в сторону улицы, 1987 год

В касе имелись две спальни и большой холл, который визуально разделялся на гостиную (у главного входа) и столовую чуть подальше. Столовая соединялась с кухней, откуда еще одна дверь вела на улицу. На выходе из кухни находились электрический водогрей и место для стирки – со своим краном и даже встроенной "стиральной доской" из того же материала, что и раковина. Однажды в нее забралась здоровенная лягушка-бык. Непонятно, что ей там понадобилось, – заблудилась или кто-то из соседских детей поймал и выпустил.

Схема касы

Обозначения:
1. Крытая веранда
2. Гостиная
3. Санузел
4. Комната родителей
5. Коридор и полог
6. Кладовая
7. Детская
8. Столовая
9. Кухня
10. Кладовка
11. Черный ход
12. Титан и наружный умывальник/стирка

Кондиционер в доме был один, в комнате родителей. Проблему решили, завесив тяжелым пологом часть коридора, ведущего в спальни из общего зала. Спальни располагались друг напротив друга в конце коридора (в его середине находилась боковая дверь в душ и туалет) и, если открыть двери, кондиционер работал на две комнаты. Таким образом, исчезал риск переохладиться, кондиционеру просто не хватало мощности, а до моей комнаты не доходил и сквозняк от него. При этом температура поддерживалась вполне комфортная, с учетом пониженной влажности, около +27° при традиционной для летней Гаваны +33° снаружи. Полог также защищал от мух и прочих летучих насекомых. У них появлялся шанс только во время еженедельной большой уборки, когда полог убирался, но на этот случай имелось секретное оружие – пауки.

Фауна Новой Деревни

В моей комнате на окне почти всегда жил паук-волк (или паучиха). Небольшой, с ноготь. Эти пауки опасности для людей не представляли, хотя и говорили, что они больно кусаются. Основную часть окна составляли жалюзи с сеткой, но и стекла там тоже были – с вертикальной полосой сбоку, шириной сантиметров двадцать, волнистые и малопрозрачные. Сквозь них с трудом можно было различить, что происходит на улице и практически невозможно увидеть что-либо внутри касы, если смотреть со двора.

У входа в касу, 1987 год

Но мух туда влекло. Пауки сетей не плели (только для гнезда), а подкрадывались к садившимся на стекло (со стороны касы) мухам и прыгали на них, после чего с аппетитом поедали. Я наблюдал за этим процессом, делая уроки. Пауки успешно расправлялись с залетевшими во время уборки мухами за два-три дня, после чего терпеливо ждали продолжения банкета.
Также в доме жили термиты и муравьи. Особых проблем, как ни странно, они не доставляли. Муравьи в постель и вещи не лезли (в мои, по крайней мере), хотя продукты наверняка приходилось от них прятать. Давали знать о себе только в период роения, когда из всех щелей в стенах сотнями вылетали самцы и самки, заполоняя всю касу. Такое случалось всего раз или два за все время моего пребывания на Кубе. А еще возникали проблемы, если муравьи находили что-то большое и вкусное – тогда появлялась дорожка в самом неподходящем месте, обычно на стене. Однажды видел, как муравьи тащили дохлую кукарачу и безуспешно пытались просунуть ее в свою щель, совершенно неподходящую для этого по размерам. Кукарачи в дом, кстати, не лезли. Возможно, как раз из-за муравьев. Термиты держались скрытно – грызли потихоньку стены дома. Они тоже иногда роились, но менее явно, чем муравьи.
Из уст в уста ходили страшные истории, как в комнаты забирались большие норные пауки-птицееды (их еще называли пикудами), но к нам ни разу никто не залез. Норы иногда на лужайке появлялись, и особо шкодливые дети выуживали оттуда пикуд на кусочек мяса.
Наибольший фурор произвел муравьиный рой с королевой и яйцами, однажды забравшийся в мою комнату с улицы. Они вряд ли замышляли что-то плохое, и были, скорее, несчастны, сгрудившись на каменном полу, но избавляться от них пришлось – с помощью ведра и тряпки.
Муравьев в поселке обитало три или четыре вида. Рой состоял из сравнительно небольших черных. Они еще иногда совершали рейды на кухню, но в доме не жили. В стенах обитали небольшие рыжие. Возможно, они же, но может и просто похожие, устраивали гнезда в земле. У них были солдаты – муравьи с большими головами и челюстями. Если опустить в норку длинную хвоинку местной лиственницы, немного подергать и вытащить, в нее вцеплялось десятка два таких солдат. Через одну-две минуты они начинали разжимать челюсти и возвращались в гнездо, причем находили его, даже если отнести их в сторону. Наконец, были крупные муравьи-листорезы. Иногда они проявлялись, как дорожка мелко порезанных листочков, пересекающая улицу. Касы их мало интересовали.
Говорили, что в уголке на северо-западе поселка водились скорпионы, но я ни разу не видел. Зато в одно лето (скорее всего, 1987 года) в зарослях за детской площадкой с качелями было полно светляков. Потрясающее зрелище, когда они разом ночью взлетали! В отличие от светляков Евразии, у которых светится брюшко, у кубинских две зеленые светящихся точки находятся на голове (хотя брюшко тоже светится, но видно это только в полете, когда крылья подняты). Это черные жуки 3-5 см длиной. Их ловили все, кому не лень, сажали в спичечные коробки и таскали с собой. Днем они сидели тусклые, но начинали светиться, если погладить по бокам. В другие годы их было гораздо меньше.
Из более милой живности в поселке, кроме уже упоминавшихся лягушек, встречались древесные ящерки и небольшие, с локоть длиной, неядовитые змеи. Но они избегали людей и в дома влезать не пытались. Хотя дети иногда ловили – и змей, и ящериц.
По вечерам летали стаи летучих мышей. По утрам, особенно на рассвете, горланили птицы. Уровень шума вполне мог соперничать с барабанным боем от утреннего построения кубинских пионеров неподалеку.
Днем по поселку сновали крохотные колибри – цветов для них было достаточно. Как-то раз одна птичка спутала живой цветок с вышивкой на блузке и некоторое время вилась вокруг, пытаясь добыть оттуда нектар.
Колибри даже гнездились в поселке, с чем связан трагикомический случай. Дети младшего возраста принесли домой птенца колибри размером с муху, уверяя, что тот выпал из гнезда. У птенца была сломана лапка, и мама этих детей – баскетбольного роста и необъятных габаритов тетя – умудрилась наложить шину из щепочки, отколотой от советской спички (кубинские спички делали из скрученной бумаги) и хирургической нити, а затем вернуть колибри в гнездо.

В школу и обратно

Начиная с 4-го класса, ученики из Новой Деревни ездили в школу при посольстве. Из всех школ, где мне приходилось учиться, она была самой необычной. Вернувшись в Союз, я даже развлекался в скучные часы, представляя, как хожу по ее коридорам и классам.
Уроки начинались в 8 утра. Автобусы отходили от конечной остановки у магазинов Новой Деревни примерно в 7:20 или даже в 7:30. Родители уезжали в Торренс минут на 5-10 раньше, но их возили на советских автобусах, принадлежащих воинской части: ЛАЗах и ПАЗах. Школьные же автобусы были кубинскими с кубинскими же водителями.
Новой Деревне полагалось два автобуса, для средних и старших школьников. Один выезжал из Торренса, где находился офицерский городок, забирая оттуда всех учеников без разделения по возрасту. Он считался "младшим". "Старший" шел непосредственно из Новой Деревни. На автобусе из Торренса в школу ездили два примечательных брата, совкубинцы-мулаты. Их называли Парада и Ганя, хотя не уверен, что это их точные имена. Парада – старшеклассник, Ганя – значительно младше.
Конечно, на память сразу приходят "кукарачи" (школьные автобусы), нестареющая классика 50-х годов. Примечательно, что ни одна "кукарача" не походила на другую, словно они собирались индивидуально. Одни машины были угловато-квадратными, другие закругленными. У одних автобусов окна опускались вниз, у других – поднимались вверх. Передние части тоже имели разный рисунок и форму радиатора. У них даже длина могла отличаться, хотя и незначительно, а также звук моторов.
Я в Новой Деревне застал три "кукарачи". Одна была закругленной, в стиле 50-х годов. Другая – более прямоугольная и шумная. В 1988-1989 годах ее сменила третья: совсем уже угловатая с приплюснутой "мордой".

Угловатая "кукарача"

Имелись и другие автобусы. Наиболее ценились туристические ЛАЗы с мягкими креслами. Нам такие доставались очень редко. Когда это случалось, радости не было предела. На ЛАЗах регулярно ездили наши ближайшие соседи из Коронеллы и, насколько помню, совсем не соседи из далекого Аламара.
Другим распространенным (хотя и менее, чем "кукарачи") типом автобуса были так называемые "коробочки". Более всего они напоминали "Икарус", только раза в два короче. Страшно ревели, зато ездили очень шустро. Их и вправду собирали из деталей кузова "Икаруса" на шасси ПАЗа под маркой "Хирон VI", хотя узнал я об этом намного позже. Сиденья на них ставили жесткие пластиковые, но с претензией на эргономичность. Кажется, в шестом или седьмом классе на уроках труда мы вытачивали металлические скобы, которые шли на ручки для стекол этих "коробочек". Сборка машин из привозных комплектующих тогда широко практиковалась на Кубе. Мы даже как-то видели выгрузку в порту ходовой части грузовиков. Каких именно, сказать трудно, так как это были буквально колеса с мотором. В них залили топливо, поставили ящики, чтобы водитель мог сесть, и погнали своим ходом на сборку всего остального.
Обычно в течение учебного года, а то и нескольких, каждый поселок советских специалистов обслуживали одни и те же автобусы с одними и теми же водителями. Иногда автобусы ненадолго менялись (так к нам попадал ЛАЗ), но водители сохранялись даже в этом случае.
Чаще всего в Новую Деревню ездила одна "кукарача" и одна "коробочка", но могли быть и две "кукарачи". Наша зеленая "коробочка" отличалась особой шустростью, а ее водитель Рене охотно поддавался на призывы обгонять другие школьные автобусы, что сопровождалось бурными возгласами и неприличными жестами из окон. Рене с легкостью обходил большинство других "коробочек" и "кукарач". Часть водителей, впрочем, просто не участвовала в гонках, как, например, наш второй водитель Луис на "кукараче" (хотя иногда и он мог поддать газа, да и автобусом управлял умело). Некоторые "кукарачи" тоже обладали неплохими гоночными качествами, а уж выиграть у ЛАЗа было непростой задачей, но Рене часто справлялся и с ней. Года через два он перестал с нами регулярно ездить, а когда иной раз все же появлялся, уже не поддавался на провокации.
Поездка от Новой Деревни до школы занимала около 20 минут (примерно 15 км по Гугл-картам), а от Торренса еще дольше – пожалуй, самый длинный школьный маршрут из всех советских поселков, за исключением Аламара по другую сторону бухты. Уезжали из школы в 13:45, иногда позже, после шестого урока (он заканчивался по-разному в зависимости от дня недели). В 16:00 начинались дополнительные занятия.
У многих поселков имелся еще и дополнительный рейс около 13:00, для тех, кто освобождался раньше. У Новой Деревни такого рейса не было. Поэтому в 4-6 классах мне нередко приходилось ждать свой автобус. Но по субботам мы всегда успевали приехать домой к началу детского фильма в 14:15.
Кроме того, был рейс из Новой Деревни на дополнительные занятия. На форуме писали, что эти занятия проводились два раза в неделю. Я точно ездил раз в неделю на кружок.
Однажды для нашего класса должна была пройти экскурсия после уроков, но ее отменили. Автобус уже ушел, и я ждал дополнительных занятий. Пустая послеполуденная школа производила совсем другое впечатление. В классе почти никого не осталось – экскурсия была по желанию и не все на нее собирались, а за остальными приехали или они пешком ушли домой.

Класс

Меня записали в 4 "Д" класс, где уже было несколько моих сверстников из Новой Деревни. В дальнейшем новички распределялись иначе, и в наш класс попало только двое "деревенских". Причем один из них, Игорь Федотов, жил в Торренсе. По случайному совпадению мой первый же день запечатлен на групповой фотографии. Я даже познакомиться еще ни с кем не успел.
Встретили меня вполне радушно. Я бы даже сказал, более открыто и менее предвзято, чем в большинстве школ, где мне приходилось учиться. В посольской школе не существовало укоренившихся порядков, к которым требовалось приспосабливаться. Смена учеников происходила в течение года, налагая оттенок непостоянности на всю школьную жизнь и взаимоотношения. Из 25 человек на фотографии моего первого дня в школе лишь шестеро присутствуют на снимке, сделанном три года спустя. Классный руководитель тоже другой. Учителя, насколько помню, обычно не менялись в пределах учебного года, но ученики приезжали и уезжали в любое время и могли пробыть в классе от нескольких недель до многих лет – большинство по 2-3 года. Из-за этого встречались легко и расставались без печали. Прибытие новичка не считалось чем-то особенным, хотя интерес вызывало. Расставание же с возвращавшимися в Союз проходило довольно буднично.

В кабинете математики

Как правило, в классе не возникало ни близкой дружбы, ни серьезных конфликтов. Личных симпатий и антипатий никто не отменял, но большинство школьников, встречаясь лишь на уроках, мало привязывались друг к другу. Общение вне школы ограничивалось поселками проживания. Там уже создавались компании, дружили и ссорились, как и все дети, но за этим не стояли годы или десятилетия переплетающихся отношений их родных и знакомых.
Хотя детские взаимоотношения по большей части игнорировались взрослыми, явное проявление конфликтов подавлялось весьма жестко. Как-то раз прошел слух, что за драку в школе семьи обоих участников потасовки покинули Кубу в 24 часа. Поэтому с физическим рукоприкладством народ был очень осторожен, и все случаи школьной травли (куда уж без этого) обычно оставались на уровне дразнилок и морального унижения.
С другой стороны, существовало разделение на новичков и старожилов. Я бы покривил душой, утверждая, что такого не было. Но проявлялось оно слабо, и основывалось, скорее, на объективном преимуществе проживших на Кубе некоторое время. Старожилы уже адаптировались к климату, узнали, что можно трогать, а что нет, и гораздо лучше ориентировались в школе, где поначалу было легко потеряться. Это выражалось в снисходительно-покровительственном отношении к вновь прибывшим, не достигая того уровня, когда могло бы стать неприятным. Сам факт, что ты знаешь и умеешь много полезного и можешь этим поделиться и научить, – очень ценен в юном возрасте. Вновь прибывшие быстро осваивались и сами становились "местными". В эту категорию переходили легко и почти незаметно.
Дети легко могут создать свою иерархию на основе самых разных критериев. Кроме стажа жизни на Кубе, имело значение, где родился, в каких городах и странах бывал, какие имел коллекции и чего именно. Должности и звания родителей, как мне кажется, особо не брались в расчет. В нашем классе учились дети командиров – Оля Цыганкова и Саша Красовский, так они общались и играли наравне со всеми. Стоит отметить, что детей из действительно привилегированных слоев, тех же ответственных работников посольства, мне в школе не попадалось. Видимо, все же какое-то разделение было. По классам, скорее всего.

На перемене

В школе при посольстве учились не только граждане СССР, но и дети от браков с кубинцами, – в нашем классе таких было несколько. И не только с кубинцами – в 6-7 классе вместе с нами ходил в школу Миша Уедраого из посольства Буркина-Фасо. Также были дети и из соцстран. В одном из параллельных классов училась большая группа чехов. Часть из них ходила в математический кружок, где я с ними и познакомился. Они однажды принесли чешский мел – удивительно мягкий и чистый – не идущий ни в какое сравнение с обычным советским и, уж тем более, с кубинским: тот больше царапал доску, чем писал на ней.
Разумеется, все ученики должны были знать русский язык. (Не знаю, имелись ли на Кубе у посольств других стран свои школы для детей). В нашем классе несколько недель числился мальчик из Венгрии. Он был вполне компанейским и дружелюбным, но русского не знал и учиться не хотел, так что надолго не задержался.
Но подавляющее большинство моих одноклассников представляли Советский Союз во всем его многообразии.

Учителя

Моя классная руководительница Нина Александровна носила прозвище "Русичка". Сразу можно догадаться, что особой популярностью она не пользовалась. Нельзя сказать, что ее ненавидели. Скорее, просто не особо уважали и немного посмеивались над ней. Преподавателем она была, как мне кажется, посредственным, но человеком неплохим, живым и эмоциональным, хоть и слегка нервозным. Иногда у нее возникали необычные идеи (однажды в школе проводился парад, где классы изображали военные отряды: мы, по ее инициативе, оказались единственными моряками). Но находить контакт с детьми она, к сожалению, не умела. Нина Александровна легко выходила из себя, и в таком состоянии могла совершить какой-нибудь сумасбродный поступок. Например, просто так влепила двойку раздражавшему ее ученику. Затем тут же вызвала его к доске читать стихотворение, но, прежде чем он начал, поставила ему пятерку и выбежала из класса под каким-то предлогом.
Мы с моим ближайшим школьным приятелем Женей Кузнецовым несколько месяцев упрашивали Нину Александровну посадить нас вместе. Она отказывалась, предпочитая сажать мальчиков с девочками, "чтобы меньше болтали на уроках". Но к шестому классу это уже мало помогало. Кончилось все тем, что я как-то раз сказал какую-то глупость своей соседке Наташе Алонсо (возможно, даже про "Русичку"). Мы посмеялись, а Нина Александровна это заметила и тут же нас рассадила. При этом мы с Женей внезапно оказались за одной партой, с трудом скрывая улыбки от этого радостного события.
При всей неоднозначности, Нина Александровна хорошо запомнилась, в отличие от многих других, более профессиональных, но и более скучных учителей. Например, о нашей следующей классной руководительнице, учительнице математики Валентине Васильевне, и сказать особо нечего, кроме того, что она вела интересный математический кружок.
Вообще, преподавательский состав был достаточно неровным. Основу составляли профессионалы, работавшие по контракту. Причем, некоторые занималась этим на постоянной основе. Так, наш учитель географии как-то обмолвился, что до этого работал в Индии. Однако иногда возникали проблемы – детей училось много, больше тысячи (я слышал о трех, но, думаю, что это – преувеличение), а контракты могли срываться. Кто-то просто не выдерживал климата – и тогда в спешном порядке учителем брали любого, кто подходил и кому разрешали.
Например, среди жен офицеров и прапорщиков из Новой Деревни нередко встречались учителя, но командование мало кому позволяло работать по специальности. Причина проста – учителям посольской школы платили в валюте и, по советским меркам, неплохо.
Не думаю, что открою какую-то тайну, если скажу, что среди жен офицеров существовала негласная иерархия. Возглавляли ее супруги командира и высшего командного состава. Они имели привилегированный доступ к магазину и т.п. В том числе, и к более денежным работам. С работой на Кубе у жен офицеров и прапорщиков вообще было хуже, чем в воинских частях на территории СССР. Работа в школе считалась относительно престижной и высокооплачиваемой. Если появлялась такая возможность, ей старались воспользоваться женщины из командирского круга. Все это – специфические стороны жизни, о которой мог судить ребенок, подслушав разговоры родителей.
В результате, не всегда в школу попадали самые квалифицированные кадры, а иногда выбирать не приходилось. Так, одно время английский нам преподавал военный переводчик, а одним из учителей химии, по слухам, вообще был фармацевтом. Впрочем, это не всегда приводило к катастрофе. Тот же английский проходил очень интересно, хоть и не по учебнику.

Еще о школе

Меня поначалу поразило, что в классе учат несколько языков. Один из первых вопросов новичку: какой язык изучаешь? На таких уроках класс расходился по группам. В четвертом классе у нас были английская, французская и немецкая группы, а в пятом "немцев" перевели в другой класс. Зато появилась испанская группа в лице одной-единственной Марины Хроменковой… В шестом классе, вдохновившись уроками истории Средних веков и Столетней войной, мы некоторое время играли в своего рода стратегию, раздав друг другу феодальные титулы, и даже как-то воевали. Французская группа была Францией, а мы – Англией. Марина же, за неимением альтернатив, стала испанской принцессой и держала строгий нейтралитет.
Игра быстро заглохла из-за отсутствия честных и понятных правил, а также призов. Она была одним из многих развлечений между занятиями. Как я писал, нам было, что обсудить на переменах (а то и на уроках), чем обменяться и во что поиграть.

На школьной галерее

Общественная жизнь

Как в любой советской школе, у нас проводились и традиционные мероприятия, особенно приуроченные к разным датам. В школе работало общество советско-кубинской дружбы, имелся небольшой, но симпатичный, музей. Мне запомнилась аптечка (вернее, несколько медицинских склянок), якобы принадлежавшая Че Геваре, да затворы ружей, тоже революционных, но возможно и времен войны за независимость. Основная экспозиция добросовестно знакомила с историей Кубы от индейцев Таино до Фиделя. В основном, по картинам и фотографиям, но кое-какие экспонаты присутствовали. [Подробней о школьном музее см. здесь.] Общество одно время даже проводило в классах лекции революционно-патриотической тематики об истории Кубы – высадке "Гранмы", штурме казарм Монкада, биографиях героев войны за независимость. К сожалению, их идея наладить передачи по школьному радиовещанию не воплотилась в жизнь.
Школу периодически посещали кубинские культурные и политические деятели. Обычно встречи с ними устраивали в актовом зале. До сих пор помню зажигательный танцевальный ансамбль – это было действительно здорово. Также запомнился один из соратников Фиделя – Хуан Альмейда Боске. Я тогда уже знал о "Гранме", и посмотреть на живую легенду было крайне интересно. Приезжали и гости из Союза. Например, космонавты Севастьянов и Макаров.
В актовом зале устраивали и чисто школьные мероприятия. Например, торжественные заседания пионерской дружины со знаменами и барабанами. При том количестве пионеров, которыми располагала школа, зрелище было весьма достойным.
Про военный парад, где наш класс изображал моряков, я уже упоминал. Он проходил не в актовом зале, а на спортивной площадке. Для настоящих спортивных состязаний школа выезжала на стадион Педро Мареро, поразивший меня красными беговыми дорожками с искусственным покрытием. До этого приходилось бегать только по асфальту или утоптанной земле. Раз в год на стадионе устраивали сдачу нормативов по легкой атлетике. Соревнований, как таковых, не проводили, но зачет между классами вели. [Три снимка Дениса Новикова (1, 2, 3) с подобного мероприятия.]
Обязательным элементом обучения являлась и трудовая практика. У нас она занимала ровно день в каком-то кубинском совхозе ("Сейба"?) во время зимних каникул. В первый год мы собирали апельсины, во второй – таскали мешки с почвой, а на третий – автобус просто не заехал в Новую Деревню. Что характерно, никаких последствий для учеников не было.
Большая роль отводилась самодеятельности в летнем пришкольном лагере. Особо тщательно готовились к Дню Нептуна на пляже Эль-Саладо.
В Новой Деревне в плане творчества жизнь била ключом, в некоторых спектаклях я принимал самое живое участие.

За оградой: поездки и экскурсии

Важной частью жизни являлись поездки в Гавану. Мало кому позволялось в одиночку покидать территорию – только организованными группами. Детей брали на экскурсии и на пляж. У взрослых имелись и другие варианты: в магазины, на концерт, в театр, на карнавал.
Мне всегда нравилось, что купальный сезон на Кубе открывается в мае, когда вода прогревается до +27°. Летом выезжали в выходной (воскресенье?) утром. Однажды почему-то поехали вечером, и вода показалась почти горячей, как в ванне. Сверху то и дело поливал легкий теплый дождик, а не традиционный ливень, – очень необычное впечатление.
Почти всегда ездили на ближайший пляж Эль-Саладо. Он довольно каменистый и не очень комфортный, зато интересный – вблизи располагался риф со всякой живностью и колючими ежами. Детей из летнего пионерского лагеря могли возить и на пляж Министерства Обороны (MinFAR), слегка напоминавший аквапарк – часть его была отгорожена от моря. Там находилось и несколько водных горок, с которых я боялся спускаться.
Небольшие группы посещали и более дальний пляж Санта-Мария. Он располагался на другом конце Гаваны и запомнился мягким песком и высокими волнами. Очень культурный, но немного скучный: ничего особо интересного, кроме волн.
В Варадеро мне довелось побывать в январе. Даже в таком виде он надолго привил мне снобизм по отношению к другим пляжам.
Экскурсии проводились в выходные, обычно не во время пляжного сезона. Ездили по Старой Гаване, в Аквариум, зоопарк, сафари-парк, парк Ленина, парк аттракционов. Почти все экскурсии завершались чашечкой мороженого в Коппелии. Тогда это казалось волшебным местом, несмотря на довольно спартанскую обстановку, а наличие нескольких сортов мороженого – чудом.

В Коппелии

За пределы Гаваны я выезжал всего дважды. В январе 1987 года - в пионерский лагерь в Варадеро, а осенью-зимой 1988 года - на крокодилью ферму. Обычно с этой экскурсией посещают и Плайя-Хирон, это не так далеко оттуда, но нас почему-то не повезли. Поездка запомнилась и чашечкой кофе в придорожном кафе. У меня сложилось ощущение, что лучше кофе с тех пор я не пробовал.
Кубинский кофе, кстати, сослужил нам хорошую службу в Союзе. Мы привезли целую коробку, а времена тогда уже переходили в позднеперестроечные. Этот кофе помог решить немало проблем.

Мелочи

В кубинском продовольственном магазине пшеничный хлеб не продавался, только рисовый. Поэтому хлеб привозили из пекарни в Торренсе. Его выдавали бесплатно (во всяком случае, не надо было платить на месте), по буханке на семью. К месту привоза обычно отправляли детей, которые занимали очередь и забирали хлеб. Такое место регулярного (раз в два-три дня) сбора. Это происходило часа в 4 дня, когда спадала жара и утихали полуденные дожди.
До сих пор с восторгом вспоминаю те великолепные грозы со стеной падающей с неба воды и душераздирающим треском молний, завершающимся оглушительными ударами грома.
Еще одним поводом собраться и занять очередь была "жеребьевка", устанавливающая порядок доступа в промтоварный магазин после привоза новых товаров (командный состав в этом, конечно, не участвовал, либо делал это формально).
Точно так же народ, в большинстве своем дети, собирались и тянули номерки из мешочка. Вытянуть маленький номер было поводом для гордости.
Об этом упоминается в песне тех лет "Женская доля":
На жеребьевке снова не везет,
Попался номер, к черту, 130-й,
Как с компаньеро быть? Когда придет?
Здесь не достанешь ничего по блату!

Кубинское телевидение

Кубинцы спокойно показывали по телевизору то, что у нас появилось только через пару лет в видеосалонах. В воскресенье по 6-му каналу (их было два – 2-й и 6-й) в два часа дня под рубрикой Tanda del Domingo шел художественный фильм. Это мог быть не только советский фильм или французская комедия шестидесятых (вполне знакомые нашему зрителю), но и "Звездные войны", "Нечто" или "Темный кристалл". Фильмы редко дублировались (только иногда советские) и шли в оригинале с субтитрами. Потом похожую рубрику завели на 2-м канале по субботам – мы едва успевали приехать из школы.
Для детей более актуальными были мультики. По сравнению с Союзом, их показывали очень много. В будни в 6 часов по 6-му каналу шел целый час мультфильмов – вперемешку советские, кубинские, польские, румынские, французские и классические американские (Том и Джерри, Багз Банни, Дисней…). В каникулы подключался и 2-й канал, с утра выдававший несколько часов детских программ. Там показывали не только мультики, но и фильмы, передачи. 2-й канал чаще транслировал мультсериалы, а не отдельные короткометражки, как 6-й. По большей части, испанские (точнее, испано-японские, в частности, D’Artacan, который много позже показывали и в России), но и другие, кажется, американские (от Hanna Barbara). Эту программу не всегда можно было увидеть, так как она шла во время работы летнего пионерлагеря.

Прощание

В отпуск мы поехали только в июле 1988-го, прожив на Кубе более двух лет. Этот и последующие перелеты совершались уже на Ил-86 с двумя посадками. Кроме привычного Шеннона, мы познакомились с канадским Гандером. Он был куда проще – отличался от советских аэропортов лишь аркадным автоматом в транзитном зале. И еще там выдавали баночку кока-колы, чья стоимость входила в билет.
Когда мы прилетели из отпуска, ощущалось стойкое чувство возвращения домой, хотя стояла душная августовская ночь, – едва ли не худшее время для знакомства с Кубой. "Новичкам" с нашего рейса можно было только посочувствовать.
Я бы с удовольствием остался на Кубе и на более долгий срок. Мысль о скором и окончательном – всего через полгода – возвращении в Союз вызывала сожаление. Некоторым из моих одноклассников повезло больше: они жили на Кубе по четыре-пять лет, а мой приятель Сергей Гришин – и все восемь (если не соврал). Он, правда, был из посольских и каждое лето ездил в Союз.
Конечно, ребенку, у которого самое тяжелое занятие – учеба, жилось гораздо проще, чем специалисту или солдату. Меня к тому же миновали разные дерматологические проблемы, аллергии и тропические инфекции, испортившие жизнь немалому количеству "советикос". Более того, вернувшись в Союз, я впервые заболел чем-то простудным только лет через двадцать, хотя до Кубы простужался регулярно и имел по полгода освобождение от физкультуры.
Вряд ли родители разделяли мои восторженные чувства, хотя позже вспоминали Кубу с удовольствием. Да никто и не предлагал им продлить командировку или приехать еще раз. Хотя некоторые приезжали. Одна из маминых знакомых была на Кубе три раза. Правда, с длительными перерывами. Первая командировка пришлась на начало шестидесятых, когда с территории Новой Деревни – Фраги выпускали только с личным оружием, а Гавана все еще светилась и сияла по ночам.
21 марта 1989 года я покинул Кубу и с тех пор не возвращался. Это теперь уже совсем другая страна. На свежих фотографиях я с трудом узнаю места, где прошла часть моего детства. И все же Новая Деревня конца 80-х навсегда осталась в моем сердце – не как экзотическое место в другом полушарии, а как дом, из которого уехал, и по которому иногда скучаешь.

Также смотрите:

Дегтярь Роман. Школьные увлечения 1986-1989 годов
Посольская школа в Гаване, 7 "Д", 1988-1989 учебный год
Дегтярь Роман. Пионерский лагерь в Новой Деревне, 1986-1989
Дегтярь Роман. Художественная самодеятельность в Новой Деревне, 1986-1989
Видеоальбом "Гавана, крокодиловая ферма (Гуамa), каса в Новой Деревне, 1988 год"
День Нептуна на пляже Эль-Саладо, 1986 год
Национальный зоологический парк рядом с парком Ленина, Гавана, 1986
Детский карнавал в Гаване
14-я международная встреча дружбы, Варадеро, 1987
Общий альбом "Новая Деревня"
Общий альбом "Цветная Гавана"
Общий альбом "Разноцветная Куба"
Схема Новой Деревни
Башня Новой Деревни
"Кукарачи", школьные автобусы
Видеоролики Новой Деревни, 2011-2014 годы (с привязкой на схеме)