Жуклин Александр. На первом месте – радиоразведка, 1981-1985

Также смотрите:
В/ч п.п. 54234-В, 80-е годы. Общая информация и схемы
Станция "Меркурий", в/ч п.п. 54234-В, август 1985 – декабрь 1986

Вступление
Как я попал на Кубу
Первое впечатление
Фрага (Новая Деревня)
В/ч п.п. 54234-В
2 отдел
22 отделение
21 отделение
Схема 2 отдела
Войсковики и срочники
Нижний зал
О вторых этажах и бассейне
Новое рабочее место дежурного и помощника
Ответы на вопросы форумчан
О пеленгаторах
"Нетактичное поведение с подчиненными"
Компаньеро Роха
О кондиционерах
Госпиталь в Навале
Тропическая живность и растительность
Смена начальника отдела
Как я нашел ночную частоту
Непрерывность радиоразведки
Об отпусках и зарплатах
О продуктах
В случае нападения
Спорт
Пляжи, концерты и экскурсии
Травма на прощание
Вместо эпилога

Александр Жуклин в молодости (справа) и в наши дни (слева)

Вступление

Добрый день всем посетителям сайта, где будут опубликованы мои скромные воспоминания о том, как я проходил службу на Острове Свободы молодым лейтенантом. Рассказ получится сумбурным, не по порядку, так как различные интересные истории всплывают в памяти по мере того, как начинаешь об этом думать.
Меня долго "терзали смутные сомнения", нужно ли писать эти воспоминания. Прочитать все то, что присутствует на данном сайте и что накоплено за долгие годы его существования, физически невозможно. Да и на это просто нет времени. Потом у каждого была своя Куба. Из того, что удалось прочесть, мне не очень понравились воспоминания некоторых посетителей. Показалось, что много вымысла, в основном о том, какое там было разгильдяйство, либо просто изменились времена, либо мы много занимались работой и не обращали внимания на всякие жизненные неудобства, которые на Кубе встречаются на каждом шагу, либо кто-то хотел представить себя крутым и немного приврал, чтобы сюжет был интересней. Может, еще и потому, что у солдат и офицеров был разный подход к службе: у первых она была по призыву, требовалось как-то пережить эти два года. Вторые связали свою судьбу с армией добровольно, для них армия – вся жизнь. Например, я другой жизни для себя просто не представлял, так как все детство прошло в военных гарнизонах. Поэтому для меня на Кубе на первом месте была разведка, а на втором – бытовые условия. Для солдат срочной службы, скорее всего, на первом месте было как можно быстрее отслужить и вернуться домой. И это объективный процесс. Отсюда и воспоминания с определенным уклоном.
Для меня 4 года, проведенные на Кубе, были тяжелой работой и огромной школой. Тот опыт, который я приобрел там, часто мне пригождался в течение всех 22 лет моей службы в армии. Да и по возвращении в Союз я долго не мог смириться с мыслью, что уже не нужно совершать подвиги, можно успокоиться и перейти на другой ритм службы и жизни. Мои друзья меня постоянно тормозили.
Также я не хотел писать воспоминания со всякими подробностями еще и потому, что сейчас в соцсетях столько информации для разведок недружественных нам стран, что и радиоразведкой заниматься не требуется. Российские граждане здесь все сами напишут и расскажут. Но потом вспомнил, что в братской Украине осталось много людей, которые работали по нашему профилю и американцы давно уже через них вызнали все, что им интересно. До и прошло уже 40 лет. Но некоторые мои друзья до сих пор работают на благо Родины, в том числе в рамках СВО, поэтому некоторые моменты и фамилии я раскрывать все же не буду.
Возможно, что-то из того, о чем напишу, уже много раз обсуждалось, и я буду повторяться. Но на сайте очень много информации, все тексты не прочитать, так что не обессудьте.

Как я попал на Кубу

А вообще я потомственный военный. Мой отец, как и я, закончил Череповецкое училище (второй выпуск). Именно поэтому и я поступил в это училище. Преподавали там все, что необходимо хорошему разведчику: от высшей математики до специальных комплексов.
Перед самым моим выпуском начальником нашего курса стал друг моего отца, именно он и определил мою судьбу на многие годы вперед.

На пятом курсе Череповецкого училища

Итак, на Кубу я попал сразу по окончании Череповецкого училища, пройдя дополнительные курсы в пригороде Москвы. Нужно отметить, что на Острове у нас в части были два типа офицеров, выпускников Череповецкого училища:
– одни служили на должностях командиров взводов, рот и назывались условно "войсковиками", служили на Кубе порядка двух лет, ходили в кубинской форме, прибывали на Кубу кораблями (барками);
– другие приезжали туда "специалистами", находились на Острове три года, по официальной версии гражданские, служили в отделах, прилетали на самолетах.
Хотя мы все проходили одинаковую подготовку, учились вместе и были друзьями.
Я на Кубу летал три раза (два раза в отпуск). Из Москвы до Гаваны самолетами было три маршрута:
– южный – через Марокко, с промежуточной посадкой в Рабате;
– центральный – через Исландию (посадка в Рейкьявике);
– северный – через Канаду (Гандер).
Перелеты осуществлялись самолетами ИЛ-62, позже ИЛ-86. Длился перелет около 18 часов. Все бы ничего, но в самолетах в то время разрешалось курить, многие курили. Когда летели моряки, то они скучали по морю и начинали раскачивать самолет.
Особенно неприятно было в аэропортах. Нам не выдавали даже минимальное количество валюты, чтобы можно было хоть детям купить воды. А они не понимали и просили пить, конфет и т.п.

Первое впечатление

Когда выходишь из самолета на трап, – кажется, что попал в предбанник общественной бани. Об этом хорошо сказано в одной из песен, которые я отправлял для публикации на сайте.
Я из самолета вышел
Двух шагов не смог пройти
Ну и банька, хоть без крыши
Где бы веничек найти?
Когда идешь на корабле, климат меняется постепенно и этот контраст не так заметен.
Кроме того, на Острове необычно много всяких насекомых и прочей живности, кажется, что шевелится каждый куст. Потом привыкаешь.

Фрага (Новая Деревня)

Поселили нас всех, вновь прибывших, в деревне Фрага. Среди нас были выпускники ЧВВИУРЭ, ВИИЯ, КВИРТУ и др. Тогда в Торренсе из нашей части еще никто не жил.
За время пребывания на Кубе я четыре раза по деревне переезжал из касы в касу. Пожил на Опушке, на Вонючке (Малеконе), на Центральной и Школьной улицах. Когда прибывала новая партия специалистов, то в деревне начиналось большое переселение. Нужно было всех расселить, исходя из возраста и служебного положения. Молодые семьи, как правило, селили по двое в одну касу. Я пожил с семьей Николая Пантусова (на Вонючке), Анатолия Вагина (на Школьной). На Центральной жил один, а вот с кем на Опушке, не помню (это было непродолжительное время). Со всеми жили хорошо, немного конфликтовал с Пантусовым - моя жена была беременной, а он курил прямо в касе и не реагировал на просьбы не курить в общем холле. Ну, кубинские сигареты все знают. Я не курил, а жена тем более.
Улица Вонючка так называлась, потому что она проходила вдоль небольшой речушки, которая протекала по территории деревни, а выше по течению был свинарник. Отсюда и название. Но рыба в кубинских речушках была. Помню, один раз ловили двумя сетками, как раз в нерест. Не знаю, где мы и взяли эти сетки. Перекрыли речушку в двух местах и тянули навстречу друг другу. Рыба называлась труча, очень похожа на сазана, такая же крупная и было ее неимоверно много. Кубинцы бегают по берегу, рыба плавает на поверхности, а поймать ее не могут. Ниже текут отходы из свинарника. Рыбе нечем дышать, а тут мы с сетками. Какашки разгребаем, иногда сплевываем, тянем навстречу друг другу. На берег вытащить не могли, столько ее было. Хорошо, кубинцы помогли. Полдеревни сразу накормили и кубинцам дали столько, сколько они смогли унести.
Как уже говорил, последняя моя каса была на улице Центральной, недалеко от пересечения с Вонючкой. И жил в ней я уже один. Дослужился. И кондиционер уже был. А то первые полтора года жили без кондишена, душновато. Иногда чтобы уснуть обматывались простынями, мочили их под душем, направляли на себя вентилятор, ложились спать. Вода испарялась, получался своеобразный кондиционер и воспаление легких.

В Новой Деревне. Слева направо: Андрей Лоскутов, Олег Моисеев (22 и 24 отделение), Александр Жуклин и его дочь.

В/ч п.п. 54234-В

По прибытию на Кубу я попал во второй отдел и провел там почти 4 года, с 1981 по 1985. Обычно специалисты служили три года, но я видимо, был очень нужен, поэтому задержался еще почти на год. Возможно, еще бы послужил, но жена устала, ее "рвало на Родину". Когда я прибыл в 1981 году, командиром части был Д.А. Ковалев. В 1982 году его сменил С.И. Кузьмичев, а когда я уезжал, командиром был уже В.Н. Цыганков.
Стоить отметить, что с С.И. Кузьмичевым на Кубе я встретился в третий раз. Первая встреча была в г. Тетри-Цкаро, Грузия, 91 радиотехнический полк ЗакВО, где он служил от командира взвода до командира роты (1968-1972 годы). Здесь же служил мой отец (1959-1975 годы). Конечно, эту встречу не могли помнить ни я, ни он. Второй раз я с ним встретился в г. Воложин, БССР. Там С.И. Кузьмичев был командиром 61 отдельного полка ОСНАЗ, а я прибыл в эту часть на стажировку курсантом из ЧВВИУРЭ в 1980 году. По просьбе отца С.И. Кузьмичев отпустил меня и моего друга на пару дней погостить домой. Отец в это время уже был заместителем командира части в г. Борисове, БССР, совсем рядом с г. Воложиным. Эту встречу уже помнили и Кузьмичев, и я. Третья произошла на Кубе.

Структура части на 1981 год:
Командир части
Штаб
1 отдел – телеметрия
2 отдел – КВ и УКВ перехват
3 отдел – Спутниковые системы связи
4 отдел – Центр обработки.
Рота (впоследствии две роты) с личным составом.

2 отдел

Организационная структура 2 отдела на тот момент была такой (фамилии начальников отделов и отделений указаны последовательно, по мере заступления на должность; из личного состава – кого вспомнил):

Вот примерная схема, которую я нарисовал от руки:

[небольшие уточнения по схеме - см. здесь]

22 отделение

Занималось отлеживанием полигонов (ВРП, ЗРП). Детали уточнять не буду, хотя, возможно, все уже давно расписано. Работы было очень много, собрался дружный коллектив, все ребята – прекрасные специалисты. Здесь меня научили работать и слушать эфир. Хотя подготовка в училище была очень хорошая, но боевая работа – совсем другое.
Часто работали круглосуточно, неделями и месяцами. Наши партнеры-американцы редко что могли запустить с первого раза. Особенно шаттлы. Постоянно были переносы либо из за погоды (в районе Флориды часто ураганы), либо из-за неисправностей. Запуски и пуски в основном проводили по ночам, вот мы из ночи в ночь неделями выезжали в расположение части из Фраги.
Начальником отделения был Александр Хроль, сейчас проживает в Одессе.

21 отделение

Года через полтора, когда был получен хороший боевой опыт, меня назначили заместителем начальника 21 отделения. А начальником был тогда Калимулин Сергей Михайлович (возможно, сейчас живет в Новосибирске). Замечательный специалист своего дела и просто хороший человек. Еще в штате было 4 прапорщика, которые в разные годы сменяли друг друга, но помню не всех: Паша Силаков, Юра Акимов, Божик Филимон Иванович, Юра Коротков (Зоркий Сокол), Забродский Валера, Николай Федченко.
Здесь приходилось не только "слушать", но и заниматься аппаратурой, антенным хозяйством, организацией всей деятельности и хозработами. Все-таки, наверное, это было самое большое отделение во всей части, на посты ходило около сотни солдат из 1-й роты.
Антенное хозяйство было очень обширным. Чего стоила антенна "Зонтик"! Постоянно выходили из строя усилители, они были ламповыми и сильно перегревались (под УНЖей стояла будка, а в ней усилители). Коровы и ураганы обрывали лучи и согласующие сопротивления на концах лучей. Несколько ромбов (двойных, сдвоенных) развернул лично, умел с паяльником обращаться. Также развернули V-образную счетверенную антенну перед входом в отдел. Счетверенную ее сделали, пытаясь улучшить диапазонность.
Рядом с отделом висела ВГДШ и стояла УКВ антенна 23 отделения. Антеннами пользовались все отделения, но с определенными ограничениями. А вот их обслуживание и ремонт были на мне. Постоянно экспериментировали, пытаясь улучшить сигнал и дальность приема. На качество сигнала влияли и расстояние, и большая разница во времени с западной частью США и зоной Тихого океана (у нас была уже ночь, а там – в разгаре день). Поэтому ромбической антенной на 290 градусов пользовалось только 22 отделение. Иначе ЗРП было не слышно.
Большую техническую помощь оказал мне приехавший к нам в отдел на должность инженера (зам нач отдела) Кириченко Г.Е., который потом стал начальником отдела.
Так как УНЖи, на которых крепились антенны, были старыми, металл рассыпался в руках от влаги, опускать антенное полотно вниз было уже невозможно (с использованием "стакана", нижней части антенны). Само антенное полотно было биметаллическим (внутри сталь, снаружи медь), поэтому оно не гнило, но иногда на самом верху обрывались фидеры. Приходилось лезть наверх в рваных шортах и тапочках, чтобы устранить неисправность. Когда смотришь с земли вверх, то кажется, что не так и высоко. Каких-то 30 метров. А когда сидишь наверху, да еще с паяльником в руках, несмотря на одетый пояс монтажника, ноги сами обнимали эту УНЖу.
Кроме того, кубинцы во время уборки сахарного тростника поджигали поля. Сгорали листья, оставались только стебли, которые и содержали сахар. Их потом рубили с помощью мачете. При этом горела вся живность в траве, со всей округи слетались птицы типа цапель, которые из огня выхватывали жареную живность. Горело и наше кабельное хозяйство. Был какой-то ад. Но это была не наша страна, мы были гостями, приходилось только молча восстанавливать.

Схема 2 отдела

Схема, которая имеется на сайте, в целом правильная [расшифровку см. здесь, под Схемой 2; здесь и далее в квадратных скобках – примечания редактора]. Но есть небольшие уточнения.
Здание под номером 13 должно быть пошире. В нем располагались 22 отделение (полигоны, офицеры, до 7 человек) и 24 отделение (БП-посты, прапорщики, не более 4 человек). В него было два входа. Ближе к 21 отделению – вход в 24 отделение, правее – вход в 22 отделение. Смена обычно строилась между 21 и 24 отделениями для инструктажа перед заступлением на дежурство, здесь же подводились итоги после смены.
И нет нигде антенно-фидерных систем (АФС) "Ромб" и "Зонтик". А "Зонтик" был основной антенной. Ромбов было несколько, а на схеме – ни одного. То, что нарисовано, – вибраторы горизонтальные (ВГД). Они имели очень широкую диаграмму направленности, на них можно было слушать только музыку и невозможно принимать сигналы из зоны Тихого океана, с западной части США. Для этих целей были узконаправленные АФС, ромбы. Один из них точно был с направлением 290 градусов, на зону ЗРП.
Антенна Наклонный луч "Зонтик" была главной антенной 2 отдела. Располагалось на линии между нашим пеленгатором и пеленгатором моряков, приблизительно на удалении 150 метров от нашего пеленгатора. Она имела около 15 лучей длиной 50-70 метров, которые располагались по кругу (в виде зонтика). Основные направления были на Северное полушарие – континент США и Атлантику (от 30 градусов до 0 градусов на восток – Атлантику, и от 0 градусов до 290 градусов на Запад – с условием перекрытия восточной части США, ВРП, континента США и зоны Тихого океана, ЗРП). Самым хорошим был луч на 330 градусов. Под антенной располагалась будка с МШУ, линия кабелей шла в сторону "подводной лодки", вдоль нее и заходила в ПЦ. В здании ПЦ также была комната с МШУ в верхнем зале за постами.
Расположение экспериментальной V-образной антенны перед входом в отдел обозначил цифрой 28. [Схему с уточнениями А. Жуклина см. здесь].

Войсковики и срочники

Когда Калимулин С.М. уехал на Родину, меня назначили начальником 21-го отделения. Собственно, для этого меня туда и переводили из 22-го отделения, поднабраться опыта. Так потом ко мне в помощники перевели А. Русанова (проживает в Череповце), с целью подготовки в начальники отделения. Работы прибавилось. Несмотря на то, что в составе отделения был десяток постов (кажется, 9), возможностей для решения поставленных задач явно не хватало.
На задании каждого поста были 1-2 основные частоты под непрерывным наблюдением, 2-3 под периодическим наблюдением и до десятка под контрольным наблюдением. Этих возможностей явно не хватало. Поэтому не знаю, у кого возникла мысль об увеличении количества постов, просто не помню. Да и решение, наверное, принималось где-то наверху. Ведь поставить аппаратуру можно, но нужен еще и личный состав. Его требуется обучить и прислать на Остров. Видимо, с этого момента и началось формирование второй роты.
Как известно, учебка была в Павловске, поэтому все участники этого форума прошли через нее.

Командиры рот и взводов (1981-1985 годы)

1 рота, PP (радиоразведка)

2 рота, РТР (радиотехническая разведка)

Когда составлял эту табличку, переговорил с Лоскутовым, Ромашовым, Зюзиным, Чумаковым, Николаевым. Чтобы выяснить, кто кого менял и когда. Оказалось, что если мы в отделах готовили себе замену, то командиры взводов могли уехать даже раньше, чем прибыла их замена. То есть, часто они даже не видели друг друга, если только где-то на просторах Атлантики, пересекая экватор.

Старший лейтенант Андрей Лоскутов, прапорщик Николай Воловиков, старший лейтенант Владимир Ромашов, капитан Сергей Мяукин.

С командирами взводов у меня отношения были самыми лучшими. Ведь я же с ними оканчивал училище, один курс и даже одну группу. Помощниками дежурного они не ходили, это были прапорщики. Или в исключительных случаях. У них были свои задачи.


Две групповых фотографии на Мемориале
1982-1983

Слева направо, снизу вверх.
Первый ряд:
???, Божик Филимон Иванович, Акимов Юрий, Цудный Алексей Георгиевич, ???, ???, Ульянов Валерий Феодосьевич, Калимуллин Сергей Михайлович
Второй ряд:
???, Никонишин, ???, Пойгин Вячеслав, ???, Петухов (секретарь парткома), ???, ???, ???, Белоусов Сергей
Третий ряд:
Каунов, Безверхов, ???, .... ???, Циось(?)
Четвертый ряд:
???, ???, Калинин, Калинчик, ???, ... ???, Серегин, ??? (подробней см. здесь)


1983-1985

Первый (нижний) ряд, слева направо:
Майор Олег Войнов (4 отдел, центр), ст. лейтенант Александр Жуклин (21 отделение), Лавров Николай (3 отдел), прапорщик Валерий Забродский (21 отделение), лейтенант Леонид Симанов (22 отд) [скончался], прапорщик Виктор Дергилев (24 отделение), прапорщик Якубов (21 отделение), пр-к Вячеслав (24 отделение) ... в конце - два прапорщика, возможно из 1 отдела.
(второй и третий ряды см. здесь (Я - Владимир Петрик)


Из личного состава у меня в памяти остались очень немногие: на АВАКСах Паша Тяпкин (отчисленный с третьего курса МВТУ им. Баумана), на пеленгаторе Гульнев, на ВКП Сергей Сафронов (участник данного форума). Все очень серьезные парни. Видимо, такими и остались в жизни на гражданке.
Олега Валинского тоже прекрасно помню. Замечательный был парень, поэтому и работал на постах САК. Крупный и здоровый. Именно поэтому после окончания службы он сначала подрабатывал на железнодорожном вокзале носильщиком, а уже потом, набравшись опыта, сделал карьеру в Министерстве путей сообщения.
Человеческая память – удивительная вещь! Пока писал эти слова, вспомнил солдата по фамилии Нехороших. Он полностью оправдывал свою фамилию, и я его просто звал Плохиш. Он был ни на что не способен, поэтому его определили на поисковый пост. Здесь не было практически никакой ответственности. Но по окончании службы это уже был совсем другой человек, и мы плакали, когда расставались.
Особенно меня восхищало умение парней на постах ВКП осуществлять привязку позывных. Вряд ли кто помнит, даже из участников этого форума, что такое "Лукинг Гласс" и "Сильвер Доллар". А ведь когда-то это были постоянные позывные американских органов управления. Потом они стали меняться в ноль часов по Гринвичу. Осуществить быструю привязку – своего рода талант.
А "Боги радиоперехвата" на 21 отделении и не требовались. С формализованным радиообменом справлялись все солдаты срочной службы, иногда нужно было только переслушать некоторые фразы. Для этого и существовал дежурный офицер. Сложнее был радиообмен на 22 отделении, поэтому там и работали только офицеры. Еще сложнее в спутниковых каналах связи в 3 отделе.

Нижний зал

Ориентировочно в 1983 году мне была поставлена задача – увеличить количество постов. Поэтому, наверное, на внешней стене нижнего зала (см. фото) и указан 1983 год. Точное время не вспомнить, да и как это происходило – тоже. (Командиры рот не могут вспомнить своих командиров взводов, чего уж тут говорить про позывные).
Дело в том, что все помещения "Дачи", где находилось 21-е отделение, использовались на сто процентов. Мы уже к тому времени со слезами на глазах разбили все биде и унитазы в душевой комнате, в красивом кафеле пробивали дыры под кабели.
Имелось еще помещение, обозначенное на одной из схем как "комната отдыха прапорщиков" (пункт 2), хотя при мне никаких комнат отдыха в принципе не было (там стоял комплекс "Память). Прапорщики заступали на дежурство вечером, утром менялись. Оперативный дежурный заступал на сутки. Но днем он сильно не напрягался, так как в отделении было два офицера (Калимулин и я), мы всегда могли помочь оператору. Ночью американцы спали, соответственно и дежурный мог пару часиков кемарнуть в кабинете начальника отдела на стульях.
Кстати, стенд с оперативной обстановкой в его кабинете – тоже моих рук дело. Для его создания пришлось использовать ЗИПы от "Гаммы". Кабинет начальника отдела почему-то ни на одной схеме не обозначен. Хотя только у него одного был отдельный кабинет, все остальные комнаты были многофункциональными. В условной "комнате прапорщиков" (напротив кабинета начальника отдела) стоял комплекс "Память", но комплекс был очень капризный и не очень удобный. Хотя позволял видеть панораму в 500 КГц и сразу визуально выявлять вновь появлявшиеся источники. Но его использовали в самых экстренных случаях. Он занимал большую площадь, и развернуть там дополнительные посты не представлялось возможным. На нем любил работать Юра Акимов, так как имел опыт по Климовску.
В итоге, решили пристраивать помещение рядом. Как верно написали на форуме "на придомовой территории". Где-то в 1983 году его и построили. На месте нижнего зала было что-то вроде веранды, пол покрыт каменной плиткой, имелся небольшой заборчик (парапет или что-то в этом роде). Вот на этой основе прапорщики Николай Федченко и Паша Силаков начали строить новый зал. Где брали материал, не помню, но на то они и прапорщики, чтобы все доставать. Построили довольно быстро. Все отделение им помогало по мере сил и наличия времени.
Но возникла проблема. В этом месте у местных муравьев проходила дорога. Они шли постоянно откуда-то из джунглей, ползли по стене на крышу дачи и оттуда куда-то дальше. Постоянно прогрызали новую крышу. Мы их шпарили кипятком, заливали карбофосом, крышу вновь заливали гудроном. Но победить их так и не смогли. Появлялись новые дырки, муравьи продолжали идти своей дорогой, шириной сантиметров 50.

О вторых этажах и бассейне

По состоянию на 1985 год никакого второго этажа на ПЦ не было. На крыше имелась емкость для хранения воды, прямоугольной формы, размерами примерно 1.5 на 3 метра, сделанная из бетона и покрытая бетонными плитами. Как бассейн. Его, видимо, когда-то использовали для создания напора воды. Но мы в него воду не набирали, так как душевую уже разгромили. И никакого другого бассейна при мне не было, хотя на одной из схем он обозначен.
Второй этаж там сделать было нереально. Да и не зачем, легче пристроить на земле, что мы и сделали. Я читал воспоминания Вячеслава Меркулова (1, 2). На втором этаже в стеклянной будке любой бы сдох от жары. На Кубе вообще стекло было в редкость. На окнах кас всегда – рамы из красного дерева, антимоскитные сетки и жалюзи.
Так что точно не было никакого второго этажа. Я лично по этой крыше лазил, когда пристраивали нижний зал. И в емкость для воды заглядывал, там воды было сантиметров 20. Все заросло мхом.
Второго этажа над отделениями также не было, равно как и в штабе нашей части.

Новое рабочее место дежурного и помощника

Площадь приемного зала увеличилась, не набегаешься. В училище защищал дипломную работу по автоматизированным рабочим местам для КП. С учетом всех требований по эргономике. Наверное, многие помнят сооружение в центре зала, где сидел помощник дежурного. Вот его я и построил. Решил идею дипломной работы реализовать в отделении. Опять же прапорщики помогли и сварили каркас из металлических уголков по чертежу. Проложили кучу кабелей, была связь с каждым постом.
Стало намного удобней. Появилась возможность вызвать оператора, прослушивать передачи с каждого поста, не покидая места дежурного. Цель была не в поимке солдат, слушающих музыку, а чтобы прослушать переговоры, непонятные оператору, со своего рабочего места.
Здесь же, на этом новом месте, вели большой журнал с оперативной обстановкой помощники оперативного дежурного. Прапорщик Юра Коротков получил свое прозвище именно из-за этого журнала. У него было очень плохое зрение, он по журналу ползал буквально носом, затирал его во время дежурства чуть не до дыр, за что и стал "Зорким Соколом".

Ответы на вопросы форумчан

О балльной системе оценок солдат-операторов (от -100 до +100) помню только то, что такая система была, существовали критерии. Но без подробностей.
Насчет юридической формулировки боевое или оперативное дежурство, ничего сказать не могу. Но дежурный у нас назывался — оперативный.
Наши специалисты-офицеры в роте никогда не ночевали.
Посыльный с ПЦ носил информацию в портфеле в Центр.
Дежурным по части я, вроде, не ходил, хватало дежурств в отделе.
Распечатку на русском языке кубинской газеты "Гранма" у штаба я ни разу не видел.
Про сестру Фиделя мы слышали, но не очень в это верили. Хотя по оборудованию дома было понятно, что женщины тут жили. В частности, было биде, которое мы успешно снесли.
Меня много спрашивали по солдатскому быту: сгущенка, пайки, ночное питание, денежное довольствие. Я не в курсе, этим занимались командиры взводов и рот.

О пеленгаторах

Не буду расписывать, сколько каких было постов. На форуме это много раз обсуждалось. Но у нас имелись и два проблемных поста – пеленгаторные. Так как своего пеленгатора в то время еще не было, эти два поста арендовали у моряков. До них было довольно далеко, контролировать сложно. Моряки служили по три года, за это время успевали не только освоить все служебные обязанности, но и наладить связи с местным населением. Наши пеленгаторщики были не столь шустрыми, но быстро обучались. А общаться с местным населением строго запрещалось. Хотя моряки нам часто помогали, пеленговали наши объекты, когда наши посты не успевали. Ведь из наших двух один пост строго следил за ПУП МБР (частота Lima – 11494 Кгц), а второго на все остальное не хватало. Вот они и выручали. Особенно при развертывании системы ВКП (основной в то время была частота F-315). Кстати, один из операторов пеленгаторного поста Гульнев сейчас – преуспевающий бизнесмен в Москве, с ним есть связь.
Полегче с пеленгованием стало после того, как к нам в отдел прислали пеленгатор Р-703 "Сосна". Развертывать его также довелось мне и моему отделению. Пришлось вспомнить все, чему учился в Череповце: теорию распространения радиоволн, требования к развертыванию пеленгатора, местные условия. Но, видимо, это была судьба. Это была моя четвертая встреча с пеленгаторами. Здесь сделаю небольшое лирическое отступление.

Так учились развертывать пеленгатор. Александр Жуклин – слева.

• Первый раз я встретился с пеленгатором в 1959 году в Грузии. Мой отец, после окончания Череповецкого училища, получил распределение в полк ОСНАЗ, базировавшийся в г. Тетри-Цкаро, Грузия (Тетри-Цкаро в переводе с грузинского "Белый Ключ"). Это была территория бывшего гусарского полка, который размещался там в далекие царские времена. Полк располагался у подножия горы Гомер, город был ниже, выше – гора Гомер, на вершине которой стоял пеленгатор Р-359. Метрах в пятидесяти ниже пеленгатора стоял деревянный финский домик, в который и поселили молодого лейтенанта с семьей. Кругом только лысые горы, не было ни одного, даже маленького, деревца. Мне было всего 6 месяцев от роду. Так что свои первые шаги, образно говоря, я сделал вокруг пеленгатора Р-359. Воду носили ведрами из солдатской столовой, до которой было метров 300 вниз по склону горы. Вот в этом городке я и прожил почти 15 лет до 9 класса, гуляя среди растяжек от антенн. Только мачты антенн были не железными, как на Кубе, а деревянные столбы, связанные в высоту метров по 15.
• Второй раз с пеленгатором Р-359 я встретился где-то в 1970 году в г. Степанакерте, столице Нагорного Карабаха. Отца туда отправили начальником ОРПЦ от Тетри-Цкаройского полка. Семьи и личный состав проживали в городе, а пеленгатор стоял высоко в горах. Таких гор даже в Грузии не было. Несколько раз с отцом ездил на позиции, было очень страшно. ЗИЛ-157 полз в гору на самой нижней передаче, чуть не по отвесной скале. Даже водитель рядовой Жуков шел рядом (ЗИЛ это позволял). Машина могла сорваться в пропасть. А фамилию водителя запомнил на всю жизнь, хоть и учился я тогда в 3 классе. Позже один из его сослуживцев случайно выстрелил ему в живот из автомата, сделали операцию, выжил. А моя мать долго варила ему бульоны из курицы, носила в больницу, выкормила.
• Третий раз с пеленгатором я встретился в училище. Развертывали его и летом, и зимой в лагере. Зимой так забили колья растяжек, что вытащить их уже не смогли, примерзли после оттепели.

Так как места в районе 2 отдела было не так много, решили развернуть пеленгатор рядом с первым отделом, отдалив от здания, насколько это возможно. К местоположению пеленгатора предъявляются определенные требования, связанные с распространением радиоволн. Где попало не поставишь, будет отражение сигнала и ошибки (например, от здания 1 отдела). Но места было не так много, практически, где физически помещался, там и поставили. Вырубали всю растительность, сильно мешали манговые деревья, но их трогать не стали. На них всегда был обильный урожай.
На удивление все прошло довольно складно, аппаратура заработала, даже появилась возможность держать один пост в резерве. На форуме я видел обсуждение, что мачты пеленгатора двигали для калибровки пеленгатора. Мне кажется, что этого не было. Ведь принцип пеленгования заключается в определении разности фаз прихода волны на разных мачтах. Вот точность измерения разности этих фаз сильно влияет на точность пеленгования. А сами мачты ставили по буссоли, все было точно.

"Нетактичное поведение с подчиненными"

За этот пеленгатор я получил свой первый выговор. Всего их за 22 года службы было три. Произошло это так. Работы всегда было много, пеленгатор работал напряженно. А когда следишь за одними и теми же источниками, то чувствуешь их уже "задницей". Не помню точно, что пеленговали, но я понял, что пеленгуют не туда. Ведь даже переключением антенн "Зонтика" (лучи были почти через каждые 10 градусов) на коммутаторе уже можно было определить приблизительное направление на объект по слышимости. А тут дают пеленг в другую сторону. После долгих разъяснений я перешел на матерный язык, который был короче и яснее. Как говорится: какой же вы офицер, если не можете задачу кратко поставить матом. А в это время на пеленгатор тайными тропами пробрался заместитель по оперативной работе (ЗОР) полковник Романченко. Мой разговорный мат он не одобрил. Он на Кубу прибыл из Климовска, из "придворной" части. Любил везде наводить порядок, часто приходил в отдел по ночам в проливной дождь. Заставлял солдат одевать форму на постах (в зале зашкаливало за 50-60 градусов). А ведь по ночам в отделе проводились все хозяйственные работы. Нужно было обслуживать аппаратуру, красить, белить, строить и т.д. А тут он. Спасала только калитка с кодовым замком. На ночь код меняли, и пока Романенко попадал в отдел, все уже были на своих местах, строго по форме одетыми.
Вот за тот мат он и объявил мне первый выговор. Произошло это не сразу. Дал мне отработать до конца дежурства. Я сменился, сел в автобус. А больше в автобусе никого нет. Оказывается, вся часть сидела на совещании в штабе, ждала полчаса, пока найдут старшего лейтенанта Жуклина. Романченко лично с трибуны объявил мне выговор за "нетактичное поведение с подчиненными". Так что было у нас очень строго. Поэтому некоторые рассказы о разгильдяйстве считаю неправдой, в том числе о наличии какой-то машины. Из машин на Кубе могли существовать только старые Форды, которые были все наперечет. Возможно, в начале 90-х годов такое и могло быть. При мне – исключено.
Самыми "раскованными" были, как я уже писал, пеленгаторщики из-за общения с моряками.

Компаньеро Роха

Дисциплину в нашем отделе поддерживал начальник отдела подполковник Атрашкевич Георгий Федорович. Замечательный белорус, очень похожий на Александра Григорьевича Лукашенко. Такой же здоровый, с такой же лысиной. Только он свою лысину зачем-то пытался прикрыть волосами. Они у него тянулись через лоб от одного уха до другого. Ветром их часто сдувало, и они падали на плечо.
Георгий Федорович был рыжим, рукава рубашки закатывал до локтей. Руки были очень мускулистыми, с рыжими волосами. Кубинцы его называли Компаньеро Роха (Товарищ Красный). Когда он нервничал, то еще сильнее краснел и был страшен в гневе. Обычно по утрам, когда мы ехали из деревни в Торренс на службу, автобусы останавливались возле Центра, где сходили все начальники на утреннее совещание. Если Атрашкевич не сходил в центре, а ехал до отдела, значит, предстояла экзекуция. Старались предугадать: кого и за что будут иметь. Но, как правило, доставалось всем. Георгий Федорович распалял себя сам и "трахал все, что шевелится". Главное было не подвернуться под руку, мог нечаянно зашибить, настолько был здоров. Президент Беларуси также регулярно "перетрахивает" свое правительство. Но обычно у нас все было по заслугам, никто не обижался, просто было очень много задач.

О кондиционерах

В отделах всегда было очень жарко. Много аппаратуры, закрытые окна. Кондиционеры не справлялись. Поэтому очень уважаемым кубинцем у нас был специалист по кондиционерам. Звали его Абрэо. Был он черный, как сапог. Во рту обязательно бычок сигары. И любил спирт с рефреской. Кондиционеры выходили из строя часто, так как это были старые немецкие KTS. К приходу Абрэо я обязательно готовил две разведенные бутылки спирта. Но кондиционеры опять быстро ломались: то ли нагрузка была большой, то ли Абрэо сильно любил советский спирт с рефреской.
Очень сильно мы обрадовались, когда в отдел поступили кондиционера БК-2500 бакинского производства. Быстро срезали старые КТС, начали устанавливать бакинские. Из них половина сразу не заработала, остальные вышли из строя, наверное, в течение месяца. Пришлось возвращать старые КТС и опять звать Абрэо.
В деревне я с семьей полтора года жил без кондиционера. Потом мне достался в наследство старый американский кондиционер Фантом. Предыдущий его хозяин только строго предупредил: ни в коем случае не вскрывай, не обслуживай и не мой, иначе сломается. Кондиционеру, наверное, лет сто было, но исправно работал. Чтобы хоть как-то снизить температуру, даже крышу касы красили белой краской, отражающей солнечные лучи. Правда, помогало мало. А во встроенных бетонных шкафах, где хранилась одежда, на пол клали нагревательные тены (говорили, что они от трамвайных печек), чтобы одежда хоть немного подсушивалась.

Госпиталь в Навале

Без кондиционера было очень тяжело. Особенно, когда родилась дочка. Рожала жена в госпитале в Навале. Друзья научили, как по-испански будет "родила" – парида. Вот я из штаба звонил в Наваль и орал в трубку: "Парида о но парида?!" (Родила или нет?). "Парида, парида", – отвечают. Родила, значит. "Ниньо о нинья?" (Мальчик или девочка?). Нинья. Девочка, значит. Немного расстроился.
Интересная история случилась в госпитале Наваль с женой моего друга Толика Вагина. Звали ее Наталья Вагина (к сожалению, в живых уже нет). Вагина – вроде бы нормальная русская фамилия. Но латинскими буквами (а ездили в госпиталь с тархетами, оформленными на испанском) получается Vagina, то есть по-латыни и по-испански – женский половой орган. Посмотреть на русскую женщину с такой фамилией собрался весь госпиталь. Радости кубинцев не было предела.

Тропическая живность и растительность

А вообще жили с Толиком Вагиным очень дружно. Периодически выпивали. У каждого была своя спальня, общие – кухня и холл. У каждого на кухне – свой холодильник. У Толика был огромный "Дженерал Электрик", стенки чуть ли не в 20 см толщиной, а еще и из него постоянно вылезали кукарачи. Моя жена их очень боялась. Они были везде. Такая тварь, которая ползает, плавает, ныряет, жрет все подряд и т.д. Извести их было невозможно. Не боялись они и карбофоса. И вот, когда семья Вагиных уехала в отпуск, я этот холодильник вытащил на улицу, на середину веранды, и начал потихоньку разбирать. Задача была вытащить внутренний корпус из наружного. Не поверите, кукарачи разбегались из него десятками, наколотил их целую кучу, сантиметров в 30 высотой. Залил все карбофосом. Но после этого хранить в нем продукты уже было невозможно, сильно воняло. Сдали в Проблему.
Я как-то раз оставил на столе в холле на неделю стопку журналов "Коммунист вооруженных сил" (даже на Кубе его выписывали). Когда через неделю собрался ее убрать, оказалось – убирать нечего. Стояла на столе только форма стопки, а внутри она была пустая. Все съели термиты. Видимо, из-за этих термитов и коммунизма не стало.
Зато подросшим детям в деревне была благодать. Надел трусики и на целый день свободен, пикуд ловить. Так как стиралось много тряпок (от детей все равно их всегда много) на мойке за касой, то лилось много воды. А бананам нужна только вода и солнце, ведь это же трава. Поэтому бананов плодилось очень много, один куст срубишь, вместо него три новых лезет.

Еще у меня возле касы на Школьной росло дерево – хлебное манго. Во всяком случае, мы его так называли. Больше нигде такого фрукта не встречал, даже в Таиланде. Плоды были похожи на кисти винограда, только словно ягоды сросшиеся. Вкус напоминал грушу, мелкие черные косточки и крупинки. Размером как большая груша. Это была не папайя и не гуаява, плантации которой росли возле озера. Из гуаявы кубинцы делали что-то вроде повидла или мармелада и экспортировали (в деревянных коробочках, встречал в Союзе).
А в отделе у пеленгатора росло морковное манго. Его, бывало, целыми мешками рвали, а за королевским ходили к озеру. Правда, достать его было трудно, очень высокие деревья. На озеро ходили искупаться, хоть это и запрещалось, даже с колясками. Ловили рыбу. У меня было ружье для подводной охоты, выменял у кого-то отъезжающего за бутылку водки. Я не охотился, сбивал им кокосы с пальм. Потом, тоже за бутылку водки, оставил его Александру Русанову, который сменил меня на должности начальника 21 отделения. Вот он этим ружьем рыбу стрелял постоянно и много.

Смена начальника отдела

После Атрашкевича начальником нашего отдела стал Кириченко Георгий Егорович. Исключительно грамотный и энергичный человек. Мы с ним на пару перетрясли все антенное хозяйство отдела, от самых верхушек антенн и до постов. За долгие годы в кабельных жгутах накопилось огромное множество кабелей, которые вообще не использовались. А жгут был уже толщиной сантиметров 50. Вот мы половину и отсортировали, пробирковали, перепаяли, очистили коммутаторы от лишней нагрузки, что значительно повлияло на качество сигнала. Навели порядок и в ЗИПах, много списали. Например, в ЗИПах на Р-250 были сменные алюминиевые блоки для верхних диапазонов, которые не использовались. Зато алюминий от температуры и влаги превращался в белый порошок. Вот в отделе и хранились ящики с белым порошком, а срок службы не вышел, списать нельзя.
Были проблемы и с приемниками "Венгерками", REF-251. Это были хорошие приемники, уже следующего поколения по сравнению с Р-250, чем-то похожие на "Катраны". Но в них все же были элементы механики, переключатели диапазонов. Они периодически ломались. Как-то в очередной раз приемник сломался. Вызываем мастера, он вскрывает панель, а блок – полный костей. Крысы воровали взятые с собой обеды прапорщиков, преимущественно куриные (основная еда на Кубе) и затаскивали кости в "Венгерку", набили полный блок. Вот она и сломалась, механика перестала работать.

Как я нашел ночную частоту

Почему-то многие ее называют "bu". Мне казалось, что у нее было обозначение "ae", номиналом около 3.5 МГц. Об этом в своих воспоминаниях пишут С. Некрасов и С. Сафронов. Точно не могу вспомнить ни номинал, ни условное обозначение, но это была ночная частота, на нее переходили периодически самолеты системы ВКП (PACCS – Post Attack Command and Control System) в ночное время суток. Так как в обычной обстановке радиообмен был в этой сети не очень активный, то обнаружить эту частоту в ночное время было сложно. Теория вероятности. Я понимал эту проблему и в заданиях каждому посту был нарезан диапазон для поиска. Когда осуществлялся переход на эту частоту, то все неосновные посты должны были прекращать выполнение задания и переходить в режим поиска, каждый в своем диапазоне. Но найти не могли.
Во время учения "Глобальный щит" в 1984 году система управления с ВКП работала в течение нескольких суток (именно поэтому было много работы у пеленгаторщиков и это они обсуждали в своих воспоминаниях). Наверное, это были самые крупные учения стратегических сил США в истории. В ночное время, естественно, система ВКП перешла на эту ночную частоту, а ее никто не слышит. С территории Союза слышать ее не могли, не позволяло расстояние (на такой низкой частоте не услышать). А мы найти не могли. Нужно понимать, какой это вызвало переполох. Ведь в ходе учений "Глобальный щит" отрабатывался массовый старт всей авиации США для вывода из-под ракетно-ядерного удара, который по замыслу учений мог нанести Советский Союз. Это сотни самолетов. В воздух поднималась и вся система ВКП – 28 самолетов управления (ВКП САК, ВКП в зонах Атлантики и Тихого океана, ВКП западного и восточного районов над территорией США, воздушные пункты управления пуском МБР, ВУСР ТАКАМО, предназначенные для передачи сигналов управления на ядерные подводные лодки, ВКП КНШ). Все управление вооруженными силами США передавалось на ВКП. А мы их не видели.
Даже из Центра прибыл представитель – подполковник Ульянов, начальник военного направления, очень хороший человек и специалист [автор песен]. Все были на взводе. Я куда-то выходил, захожу обратно в отделение: вроде, все, что можно было сделать, уже сделано. Решил сам поискать. Прямо с входа подхожу к посту номер 1, на левом приемнике Р-250 начинаю крутить ручку переключения диапазонов, чтобы включить диапазон низких частот (понимал, что частота должна быть низкой). Втыкаю ручку вперед и сразу слышу в эфире, что диктуется распоряжение, только частота попала неточно, в эфире булькает. Подстроился, приблизительно определил частоту, побежал на "Катран" и уже точно определил номинал работающей частоты. А через некоторое время один из работающих на частоте органов назвал ее. Мне кажется, что это была "Алфа Экоу", а не "Браво Юниформ". Но это неважно. Ульянов чуть меня не расцеловал, обещал наградить орденом. Но в качестве награды я получил лишь выговор за пеленгатор, о котором писал выше.

Непрерывность радиоразведки

С. Некрасов спрашивал: расшифрованы ли буквенно-цифровые сообщения, которые транслировались в системе связи Giant Talk. Отвечаю: книги, по которым шифруются кодограммы, называются кодоблокноты. Расшифровать кодограммы нереально, это займёт слишком много времени. Но это и не нужно.
Одно из требований к радиоразведке – непрерывность. То есть, радиоразведкой занимались до нас, занимаются сейчас и будут заниматься в будущем. Когда-то те распоряжения, о которых идет речь, передавались в более открытом виде. Из их содержания было понятно, что они подавались на перевод ВС США в различные степени боевой готовности. Эти распоряжения сопровождались проведением ряда мероприятий в ВС. Распоряжения и мероприятия сопоставлялись между собой. Было ясно, что проводится при введении той или иной степени боеготовности.
Когда распоряжения стали закрытыми, за счёт непрерывности ведения разведки становится ясно, какое распоряжение соответствует введению той или иной степени боеготовности, так как видны мероприятия, которые проводятся. Осуществляется обратная привязка. А конкретное содержание кодограммы не имеет большого значения, и расшифровать его не представляется возможным.
Яркий пример преемственности и непрерывности это позывной ВКП САК. Когда-то он был постоянным "Лукинг Гласс". Когда позывные стали меняться ежесуточно, мы продолжали его называть " Лукинг Гласс" И всё понимали, о чем идёт речь. Также и с распоряжениями. Они стали более закрытыми, а мы понимали, что они означают, видя, что при этом делают ВС США.

Об отпусках и зарплатах

Никаких отпусков или наград за нашу работу никто не давал. Ни один солдат в отпуск самолетом не летал. Во-первых, просто невозможно было оформить документально пролет через границы. Во-вторых, поездка в Союз в отпуск, например, моей семье обходилась примерно в 2000 руб. Эту поездку государство не оплачивало, каждый платил сам. Для сравнения, "Жигули" тогда стоили около 5000 руб. То есть два раза съездил в отпуск и машину налетал. Поэтому в отпуск многие офицеры не хотели лететь. А кто бы стал оплачивать отпуск солдата?
Эти две тысячи рублей на билеты у меня собирались в течение полутора лет. Из зарплаты лейтенанта в 200 руб. половина (100 рублей) откладывалась в Союзе на счет в Сбербанке, а вторая половина как-то пересчитывалась и выплачивалась на Кубе. Система оплаты была совершенно непонятной. Кроме этих 100 рублей, мы еще виртуально получали в месяц 40 долларов и еще какие-то выплаты. Из этой же суммы каждый выписывал себе на жизнь требуемое количество денег в местной валюте (около 100-120 песо), чтобы делать покупки в кубинском магазине. Для этих целей выдавалась тархета. В военторге мы покупать продукты не могли. Поэтому, когда сильно скучали по селедке и черному хлебу, выменивали его или заказывали с отпускниками из Союза.
После окончания службы перед возвращением домой (или перед отпуском) заработанные деньги выдавались в Гаване в виде чеков Внешпосылторга. На них можно было покупать различные товары в магазинах "Березка" или обменивать на рубли, чтобы было на что жить. Ведь денег, которые копились в Сбербанке, даже на обратные билеты, как правило, не хватало.
Денежных премий ни у офицеров, ни у солдат никогда не было. Для солдат максимум – сотня баллов и бутылка рефрески от доброго дежурного.

О продуктах

Никаких пайков у нас не было, только у офицеров роты. Мы же лишь могли покупать продукты в кубинском магазине или незаконно выскочить из деревни через ворота до ближайшего кубинского ларька, купить фруктов. Но это наказывалось.
На семью выдавалась тархета – продовольственная карта, по которой давалось право купить в магазине определенное количество продуктов. И не больше. В ней помечалось, сколько ты купил бутылок молока, мяса и т.п.
Но было еще и понятие "Рыгало". Как по-грузински "магарыч", слово чем-то похоже. Под "рыгалом" понималось или могло быть: бутылка зеленого одеколона "Шипр", пара детских сандалий, бантики. Если ты продавцу в магазине дашь незаметно "рыгало", то на пару недель он твой друг, может дать полкило мяса без тархеты. Потом он снова тебя забывал. Поэтому из отпуска везли на Кубу "Шипр", сандалики, бантики…

В случае нападения

Под каждый пост у нас были заведены специальные кабели, соединенные в общую сеть. При обострении обстановки нам было предписано под посты заложить тротиловые заряды, тогда через электродетонаторы весь центр можно было взорвать. Работоспособность этой сети регулярно (примерно раз в месяц) проверялась, чтобы в ней не было обрывов. Просто ее прозванивали приборами, что выполняли специалисты 25 отделения. Операторы постов этого даже не замечали. Реально же взрывчатка никогда не закладывалась.
Как известно, центр существовал на Кубе нелегально. В случае нападения американцев мы должны были взорвать всю аппаратуры и на мобильных узлах убыть в распоряжение кубинской части, выполнявшей такие же задачи, как и мы. Для этих целей в моем подчинении в составе 21 отделения было два мобильных узла перехвата, переделанных из двух радиотехнических полуприцепов (КУНГов). Откуда взялись эти КУНГи, я не знаю. Они были сделаны до меня, я в них только что-то дорабатывал. В них были смонтированы посты, по составу, как и в приемном центре. На задней стенке каждого прицепа была смонтирована выдвижная телескопическая антенна. В КУНГе было приблизительно по 6 постов. Стояли эти монстры за 22 и 24 отделением. По тревоге мы часть аппаратуры из приемного центра переносили в эти КУНГи, в дополнение к аппаратуре, которая там стояла постоянно. Из автопарка приезжали два тягача, цепляли их, и мы убывали в расположение кубинской бригады (группа офицеров). За период моего пребывания на Острове я несколько раз выезжал на них в гости к кубинцам. Пеленгаторных постов в них не было, так как не было пеленгаторных антенн.
Сколько времени занимала дорога и как мы ехали, не помню. По прибытии в расположение кубинской части мы развертывали КУНГи, поднимали антенны, имитировали радиоразведку. Слышно было плоховато, но задача считалось выполненной. Обедать ходили к кубинцам. Как они жили на таких харчах – непонятно: кусочек курицы, горстка риса, горстка жареных бананов. После обеда, когда возвращались к своим КУНГам, разводили костер, в ведре разогревали кашу с тушенкой. Атрашкевич всем наливал в кружки спирт. Так я впервые в жизни попробовал неразведенный спирт. Думал, там и кончусь.
С кубинцами проводили соревнования по различным видам спорта. Но победить их было невозможно. Нас была горстка офицеров, измученных жарой и духотой. А они выставляли свои лучшие кадры, привыкшие к такому климату. Нужно отметить, что радиоразведка у них была организована хорошо, имелось много источников, которых не было у нас, хотя и работали они на наших списанных Р-250.

Спорт

Несмотря на тяжелую работу, мы успевали и отдыхать. В части регулярно играли в футбол во время физподготовки (каждый вторник в 11:00 на стадионе). Трава была постоянно мокрой, обувь разваливалась. Выдерживали только кроссовки Кимры. В них и в Афгане воевали, очень крепкие. В выходные тоже играли в футбол в деревне на площадке возле школы. Иногда играли в футбол и с кубинскими ветеранами, но выиграть у них также не представлялось возможным. Однако мы очень любили эти встречи. Проводились они, как правило, в воскресенье. А по субботам мы немного выпивали. Играть с кубинцами на жаре после даже небольшой выпивки было трудновато. Но рядом с футбольным полем кубинцы всегда выставляли небольшой грузовичок. В кузове у него стояли бочки со льдом, между льдинками плавали бутылки с пивом. Мы бегали по полю и постоянно оглядывались на этот желанный грузовичок. Задача была одна – дожить и хлебнуть живительной влаги.
Кроме того, ежегодно проводились спартакиады среди советских специалистов, находящихся на Кубе. Набиралось более 20 команд: военные, учителя, врачи, моряки, энергетики, строители, торговые работники… Кого там только не было. Наша часть неизменно занимала первое место. Меня брали поднимать гири, толкать ядра, играть в волейбол. Очень нравился мне стадион имени Педро Морреро. Часто после игры в волейбол в Гаване заезжали в кафе "Яма". Почти при каждом кафе на Кубе был бассейн. После игры приятно лечь в воду у края бассейна, а рядом поставить ящик с пивом.
Я вообще был достаточно спортивным. На соревнованиях на звание лучшего специалиста части занял первое место. Было непросто. Соревновались и по специальным дисциплинам, и по спорту. Кто-то на форуме задавал вопрос: сколько раз я делал подъем переворотом на перекладине. На этих соревнованиях я его сделал 70 раз. Ну и победил.

Пляжи, концерты и экскурсии

Почти каждые выходные ездили на море, если были свободны от дежурства и решения боевых задач. В основном на пляж Эль-Саладо. Хотя несколько раз выезжал и на Варадеро, в качестве поощрения. Но там было неинтересно.
На последних годах службы море уже вообще надоело. Жара, соленая вода… Хотелось упасть под кондиционер.
Один раз ездил на экскурсию в город Тринидад, чуть ли не на другой конец Кубы. Ехали очень долго, хоть и на автобусах с кондиционером, но с маленькими детьми было тяжеловато. Но город поразил: колониальная архитектура из белого камня. Как будто застыл на века.
В качестве поощрения меня с семьей один раз отправили на кубинскую военную базу отдыха в горах Сьерра-Маэстра. Вот там реально понравилось. Сколько дней были, уже не вспомнить. Что-то около недели. Жили в гостиничных номерах, холодильник с пивом, нежаркий прохладный климат, хвойные деревья, похожие на наши сосны, только с очень длинными иголками. Водили нас на кофейные плантации, еще куда-то на экскурсии.
Из Фраги на экскурсии ездили обычно в Гавану, в центр: к Капитолию, на Малекон, по книжным магазинам (книги в то время были очень популярны, даже на валюту оформляли подписки полных собраний сочинений разных авторов), на крокодилью ферму, в зоопарк. Даже на кубинское кладбище, там были очень красивые памятники.
Сильное впечатление на меня произвел концерт Льва Лещенко и Владимира Винокура, который они выдали на какой-то площадке в Торренсе. Какой был год, не помню. Ночью, в духоте, артисты только успевали менять мокрые пиджаки. Парни отработали на славу – зауважал Лёву сильно…
А вообще о Кубе можно писать бесконечно, ведь там каждый день дарил новые приключения. Например, как-то поставили небольшой деревянный забор, а тот дал всходы и пустил корни. Такой климат.
Но если обо всём писать, некогда будет работать. Хотя я благодарен вам за то, что всколыхнули всю мою память.

Травма на прощание

Наступил мой черед покидать этот волшебный Остров. Обычно всякие праздники мы отмечали либо в касах, либо в "сербесарии" (о нем чуть позже). О завершении командировки узнавали заранее, была заведена традиция – отъезжающие танцевали в носках. Нужно было обязательно устроить "отвальную" и всех напоить.
На площадке возле военторга во Фраге часто по вечерам отдыхали. В основном, пили пиво. Там раньше была волейбольная площадка, но где-то в 1983 году ее залили бетоном, рядом поставили ларек-сербесарий (то есть, пивнушку). У кубинцев было хорошее пиво "Голова волка" и "Голова индейца". На этикетках бутылок – их изображение. Кстати, кубинцы никогда не продавали теплое пиво, даже если мы сильно просили. Только из холодильника.
И вот, в разгар праздника, когда уже все были хорошенькими, начинались танцы. Обязательно звучала команда: "Отъезжающие танцуют в носках". Все, кто в ближайшее время должен был убывать в Союз, снимали обувь и танцевали в носках. Откуда пошла традиция, не знаю. Спрашивал у товарищей, тоже не помнят.
Пришел и мой черед уезжать. За три дня до отъезда я накрыл столы в касе. Должен был приехать весь отдел. По традиции полагалось выкосить всю траву вокруг касы, чтобы вновь прибывшему не нужно было в первый же день хвататься за мачете. У меня имелась самодельная электрокосилка – мотор на металлической плите, два колеса, снизу крепились два куска от мачете – ножи. Я уже почти выкосил всю территорию, но один из ножей оторвался, пролетел под защитой, ударил в правую ногу, пробил все до кости, отлетел и ударил в левую ногу. То есть перебил обе ноги.
Мне предложили срочно ехать в Наваль, но я отказался: столы накрыты, друзья едут. Раны засыпали желтым порошком (типа стрептоцида), замотали бинтами. Так и улетел в Союз. Но раны не заживали, пришлось идти в медсанчасть (в г. Борисове, под Минском). Там военный врач выковырял этот желтый порошок, обрезал края раны, зашил, выписал 30 уколов пенициллина. Потом я еще долго заживлял свои раны, нижние части стоп не чувствовал. Играя в футбол, бил по мячу и не чувствовал удара. Нервы восстанавливались не один год, но все зажило.

Вместо эпилога

После Кубы служил в системе "Звезда" в Азербайджане. Пришлось вновь учиться всему с нуля. Там все было гораздо сложнее – открытые разговоры американских высокопоставленных лиц. Но нашлись хорошие учителя.
Потом окончил разведфакультет Академии связи в Питере (второе высшее образование) в самые бандитские 90-е годы. Затем адъюнктуру (третий диплом инженера-исследователя). Защитил диссертацию, стал кандидатом наук (четвертый диплом). Службу закончил там, где и начинал, – в Череповецком училище. До сих пор там прописан, Родина так и не отдала свои долги…
На гражданке занимался по профессии – в составе отдела из трех бывших радиоразведчиков. Занимались политикой, контролировали всю Вологодскую область в интересах "Северстали" и ее владельца А. Мордашова. Избирали мэров и губернаторов. Осуществляли сбор и обработку информации, писали документы и донесения. Все, как учили. Планировали северные и южные транспортные коридоры, руководство страны лишь через 20 лет подошло к решению этой задачи. А мы в начале двухтысячных прокладывали железные дороги в обход Казахстана, самолетные маршруты через Северный полюс. Что-то из этого Мордашов реализовал – у "Северстали" есть своя авиакомпания, порты, железные дороги и др. Были времена…
Сейчас занимаюсь своим мелким бизнесом: пиломатериалы и деревянное домостроение. До сих пор играю в футбол два-три раза в неделю. Ращу детей и внуков. Живу в Череповце.
Скорее всего, мой рассказ вызовет еще больше вопросов, чем я дал ответов. По возможности отвечу, но 40 лет прошло, многое позабылось.
Всем желаю здоровья и добра.