Коренев Александр Семенович. Мореман! И военный, и гражданский – всю жизнь.

Родился 15 июня 1940 года в селе Стрелецкое Белгородского района Белгородской области. Член КПСС с марта 1961 года по март 1991 года. Призван в Советскую армию 30 сентября 1959 года Красноперекопским РВК Крымской области. Служил в Севастополе при в/ч 13189 и занимался охраной складов ракетного оружия. Наша часть обеспечивала боевые корабли и береговые части ВМФ ракетным оружием.
Незадолго до Карибского кризиса в нашей части было организовано две позиции, так они назывались официально. [Позиция – небольшое подразделение (примерно взвод), созданное для выполнения каких-либо работ. По сути дела, как бригада на стройке.] Одна позиция должна была готовить ракеты (изделия) для постановки на надводные корабли, а другая – на подводные лодки. Все это было организовано в июне 1962 года. Позиции работали отдельно одна от другой.
Личный состав позиций был обеспечен гражданской одеждой (белье, обувь, головные уборы) – она была подобрана для каждого и хранилась в каптерке. Позиция, предназначенная для обеспечения подводных лодок, убыла из воинской части на месяц раньше нашей. Она дислоцировалась на Кубе у берегов американской военно-морской базы Гуантанамо, размещенной на кубинской территории, но все это выяснилось позже. Я относился к позиции, предназначенной для обеспечения надводных кораблей ракетным оружием. Кроме нас, нашей позиции предназначался полувзвод охраны в количестве 18 солдат караульной роты, охраняющий данную базу ракетного оружия. Остальной состав состоял примерно из 20 офицеров и 20 матросов со среднетехническим и средним образованием. [Следует подчеркнуть очень высокий интеллектуальный уровень личного состава и высокие требования к нему, что связано с выполнением очень ответственных обязанностей.] Всего около 60 человек. Командиром у меня был майор Драпеко.
В конце июля - начале августа нас погрузили в севастопольской Стрелецкой бухте на сухогруз «Солнечногорск» в твиндек трюма № 4. [Трюм это примерно как подъезд в жилом доме, на грузовом корабле их несколько. Все трюмы на кораблях многоэтажные; каждый этаж называется твиндек с добавлением номера; аналогично этажам зданий, только отсчет номеров идет сверху вниз. При перевозке войск на Кубу личный состав занимал верхний твиндек (такое его полное название), расположенный непосредственно под палубой. Абсолютно никаких удобств для людей в твиндеках нет – только голые металлические стены, пол (он же крыша второго твиндека), потолок – это нижняя сторона металлической палубы. На некоторых судах была приточная вентиляция, но она рассчитана на перевозку пшеницы. В этих громадных металлических клетках ставили несколько рядов двух-, трех- и даже четырехъярусных нар, на которых 15–20 и более суток жили (другого места ведь просто нет) 150–200–300 и более человек, каждый в своей ячейке на нарах.]
На корабль были погружены наша спецтехника и оборудование для проверки и подготовки ракет перед передачей на военные корабли надводного флота ВМФ СССР, много других грузов для обеспечения нашей длительной деятельности в автономном режиме в течение трех месяцев. Охрана части была вооружена стрелковым оружием.
Вскоре мы вышли по направлению к проливу Босфор. Переоделись в гражданскую одежду. При погрузке мы отдали пограничникам свой последний документ – солдатскую книжку. В твиндеке нас было около 150 человек – наша часть и служба экипажа. [На флоте экипаж – название казармы, жилого помещения. Служба экипажа – небольшое подразделение (примерно взвод), выполняющее работы по поддержанию порядка и несению внутренних нарядов. Некий гибрид хозяйственного и комендантского взводов в сухопутных войсках.]. За все время прохождения проливов Босфор и Дарданеллы из трюмов нас не выпускали. Когда в Средиземном море повернули на Гибралтар, мы поняли, что идем на Кубу, а официально нам об этом сообщили только в Атлантике. Сказали, что Советский Союз решил разместить свои ракеты на Кубе для защиты победившей там революции от агрессии США, а потом стали читать лекции об Острове Свободы.
За два дня до Кубы вечером нам встретился военный корабль США. После обмена световыми сигналами нас пропустили. (Блокада Кубы Соединенными Штатами еще не была объявлена). Пришли мы в порт Мариель, что на 50–60 километров западнее Гаваны на северном побережье острова. Выгрузка проводилась военнослужащими и силами экипажа корабля. Из-за перенапряжения и усталости один военнослужащий упал в трюм и получил открытый перелом бедра и сотрясение мозга. Все три месяца он находился в госпитале в Гаване.
Дислокацию для нас не сумели подобрать – не подходили глубины моря, либо невозможно было обеспечить режим секретности и т.д. И нас перевезли в лагерь «Гранма», где нашли временный приют еще несколько других частей со схожей судьбой. Раньше здесь располагалась кубинская воинская часть.
Днем нас со стороны Мексиканского залива облетали американские самолеты. В праздники 7 ноября нам отравили воду контрас. Хорошо, что это вовремя обнаружили и спустили воду из цистерн.
США проводили свою политику, угрожали Кубе и Советскому Союзу. Наконец, сторонам удалось договориться. И так как наши ракеты вывезли, то и нас решили отправить домой в первую очередь.
В Гаване нас погрузили на пассажирский теплоход «Грузия», а потом мы зашли в порты Моа и Ла-Исабела (оба на востоке северного побережья Кубы), где еще добавились военнослужащие, убывающие на Родину. Всего нас стало около 1100 человек. В начале декабря 1962 года мы отправились в Советский Союз. Мы прибыли в порт Николаев на Черном море, а затем нас отправили в свою часть в Севастополь – наш пассажирский вагон прицепили к грузовому поезду. Через пару дней всех, кому была положена демобилизация, демобилизовали.
В течение 4-х месяцев мои родители не имели информации о моем месте службы. Наш адрес: Москва, п/я 400 был условным. Мы не имели права сообщать ни о климате, ни о других особенностях нашей жизни и службы. Наши письма проверяла военная цензура. Положение в мире тогда было на грани катастрофы, момент был очень серьезным. Казалось, столкновения избежать невозможно. Отсюда и чувство тревожности, но мы не паниковали. Мы были молоды и воспитаны патриотически. В части до отправки на Кубу я попросил особиста, когда он отбирал людей для командировки, включить и меня, как обладающего опытом. Я не знал, куда и для чего отбирают людей, а до конца моей службы тогда оставалось всего 2–2,5 месяца.
После демобилизации в конце 1963 года я уехал в Белгород. Это моя малая родина. Оттуда мы уехали жить к деду в станицу Советскую Ростовской области. В Белгороде я работал на заводе лимонной кислоты упаковщиком продукции и учился в вечернем строительном техникуме. Окончил 1-й курс, но моя душа лежала к морю, поэтому в 1964 году я сдал экзамены и поступил на дневное отделение Ростовского мореходного училища им. Г.Я. Седова, которое окончил в августе 1968 года. Был направлен в Азовское морское пароходство на суда загранплавания. В пароходстве работал на различных судах в различных районах морей: Средиземное море, Красное море, Восточная Африка, Восточная Азия, Индия и страны Персидского залива. При закрытии Суэцкого канала в Красное море, Йемен, Эфиопию и т.д. мы ходили вокруг Африки (42–43 дня) с двумя бункеровками в пути. [Бункеровка – заход в порт по пути следования для пополнения запасов топлива, воды, продуктов и других надобностей.]
В 1996 году вышел на пенсию из Азовского морского пароходства и поступил в Ростове-на-Дону в ВДРП – Волго-Донское речное пароходство, ООО «Кадры», где проработал до сентября 2006 года. Затем окончательно вышел на пенсию.
Проведенная операция «Анадырь» показала, что СССР – сила, с которой необходимо считаться, чтобы не ввергнуть мир в ядерную катастрофу.
С моей точки зрения, операция была проведена грамотно и скрытно. Лишь в последний момент американцы узнали, что у них под носом русские поставили ракеты и в любой момент могут их применить. Океан, расстояние перестали быть гарантией неуязвимости. К этому американцы не были готовы. Наши баллистические ракеты вызвали шок не только у простых обывателей, но и у правительства США. В итоге Карибский кризис завершился миром.