Захаренко Анатолий. МСУ. Часть I. Глава 2. Аты-баты – шли солдаты

23.03.2023 Опубликовал: Гаврилов Михаил В разделах:


Размещаю главу №2 из первой части МСУ - повесть о службе под названием "Мои солдатские университеты" Анатолия Захаренко.
Главу №3 из первой части можете прочесть здесь.
Также рекомендую поэму об Остерской учебке и стихи.

Анатолий Захаренко

Эту главу (стр. 22-44) Анатолий ранее размещал в теме форума "Учебка".

Также вы можете ознакомиться с главой 10 из второй части МСУ "Наталуха".

2. Аты-баты – шли солдаты

Аты-баты – неумело шли безусые юнцы.
В новой форме, с автоматом, но уже, считай, бойцы,
По плацу старались с левой тверже строевым шагать,
Старшина скрипит зубами, вспоминая чью-то мать.

Как ужасны здесь порядки – 45 секунд подъем!
А сержант такой зануда – всё не так, везде облом,
Криком горю не поможешь – неуменье не порок,
До всего в Остре притремся и научимся – дай срок!

Аты-баты левой-правой, бьет сержант под самый дых,
Эх, патрончиков бы пару – настоящих, боевых!
Аты-баты – мы в "восторге" от тупых остерских школ,
Время тут летит так быстро, ну и х@# с ним – день прошел!

При такой еде – не долго свои ноги протянуть
Ну а песня строевая – нас зовет в далекий путь!
Чин в курсанта – самый малый. Эх, не дорог золотник,
Скоро из-за Аты-баты – нам наступит всем кирдык!

Вот такие впечатления про службу сложились у меня на самом раннем ее этапе здесь, в учебке. Ну и настроение, понятно, было соответствующее. Чтобы не сойти с ума, грубо говоря, от такой перемены в жизни сержанты сами советовали ничего такого дурного в голову не брать и близко к сердцу не принимать, потом всё наладится само собой. Короче, мы с дружбаном сходились к одинаковому мнению, что жизнь состоит из черных и белых полос – вот сейчас пошла черная полоса, которую надо как-то пережить, а там наступит и белая. А еще, у него ко всему армейскому было своеобразное отношение: "Лучше грустный пох@изм, чем веселый дебилизм". Я тоже принял такую позу и на первых порах это здорово выручало нас обоих, потому как из-за забавных жизненных курьезов часто нельзя было разделить первое от второго. А самое главное то, что человек ко всему быстро привыкает, при этом не совсем понятно уже и самому: тупеешь ли ты на самом деле или в твоем организме, помимо твоей воли, включается защитная мозговая функция реального восприятия человеческой глупости, которая, как известно, не имеет границ. Или то и другое. Несуразные глупости, с которыми здесь солдатам с незашоренными мозгами приходится считаться и жить. Вот лишь некоторые примеры таких шедевров человеческой мудрости (читай глупости) от нашего старшины, уже до того набившие оскомину, что стали восприниматься всеми как вполне адекватные и естественные:
– "При ходьбе казарму не расшатывать, идти строем в ногу не разрешается!" Если ее расшатать, она рассыпется, как карточный домик, где будем зимовать? Я вам тогда покажу, мать вашу так, где раки зимуют!
– "Команду "Равняйсь!" выполнять, дублируя резкий поворот головы щелчками шейных позвонков!" Пробовали и ничего не получается? Значит, будем тренироваться до умопомрачения или пока рак не засвистит!
– "В трех случаях: при ответе на приветствие командира, при трехкратном возгласе "Ура!" и при хоровом исполнении гимна Советского Союза – рот открывается на ширину приклада!"
М-да, тут вообще комментарии излишни, если только представишь себе, насколько же надо рот открыть, чтобы можно было заглотить этот чертов приклад. Или вот, чего например, стоит такое изречение нашего замполита роты лейтенанта Никановича:
– В Ленинской комнате громко матом не ругаться!
Ну, разве оно не потянет на шедевр человеческого тупоумия? Вполне. Значит, если громко, то нельзя, а вот вполголоса, так вроде бы и ничего – вождь мирового пролетариата простит, или попросту не расслышит, что у него своих дел нет?
Но все эти обобщения, переводя на армейский лад, есть своего рода отвлекающий маневр, а теперь ближе к делу – как на самом деле проходила моя служба в Остре. Не так страшен черт, как его малюют, а если все его проделки испытаешь на себе, то оказывается и здесь можно спокойно служить рядовым курсантом, и тебе за это ничего, кроме двух сержантских лычек на погоны, не будет. Ведь служили же здесь хлопцы до меня, и ничего – не пропали, а я что, хуже них, что ли? Да, трудно, но на первых порах всегда так, пока не втянешься в этот долбаный распорядок. Так что буду учиться жить без хныканья. В этих трудностях появлялось много нового и интересного, что и составило основу теперешних наших солдатских "тягот и лишений".

Аты-баты шли солдаты в марше с песней боевой,
Днем мы сталкивались лбами – спать укладывал "Отбой",
Все равны перед Гипносом рядовой, сержант-злодей,
За ночь новых сил набрались, даже он ставал добрей.

Главное тут для солдата – вовремя поесть-поспать,
Ну и остальное время – чтоб учиться воевать.
Для порядка бог солдату дал отбой и тишину,
Аты-баты черт добавил нам подъем и старшину.

Командиры наставляют, как сберечь в бою себя,
"Там не пуля виновата, а солдата голова!"
Аты-баты в снежном поле бежим, тактику кляня:
"Для нас главное маневры, а сама война – х@#ня!"

Сколько пройдено курсантом, разве меряно дорог?
На пути к бойцовской славе ты ступил лишь на порог!
Аты-баты с виду бравый, я втянулся и привык,
Настоящим стал солдатом – отменяется кирдык!

Каждый первый понедельник месяца на огромном дивизионном плацу проходил смотр всей дивизии с подъемом Государственного флага под пение всей дивизией гимна Советского Союза. С трибуны комдиву это зрелище, наверное, виделось впечатляюще, ну а как для нас, так не очень. И завершался смотр прохождением торжественным маршем всех подразделений со своей песней. И хотя командующий слыл "добряком", неизвестно, кто и с какой целью запускал среди служивых такую утку, но порядки в учебке были очень суровые. Передвигаться по дивизии разрешалось только строем и с песней, как у нас шутили: шаг вправо, шаг влево – сапоги сам будешь чистить до блеска, ну а если и случалось в одиночку (рассыльным, дневальным или по каким-то поручениям), то только бегом! Исключение делалось лишь для курсантов, направляемых в медсанчасть, или отбывающих в увольнение в связи с приездом родных. Поскольку свою первую ночь в казарме все "благополучно" пережили и не угорели от запаха краски, то уже есть надежда, что не пропадем и в будущем.
Тезка смеется и шутит:
– А противогазы нам хоть дадут? А то ведь солдат без противогаза и бирки всё равно, что пи#да без дырки.
– Не переживай! Чего-чего, а противогаз тебе обязательно дадут, – успокоил шутника замкомвзводный, – как только наберется полный штат роты.
Ожидать долго не пришлось. На следующий же день в казарму подселились еще тридцать недостающих новобранцев, так что рота оказалась полностью укомплектованной, и нас стало ровно 120 курсантов, как и было положено по штату. И вот начиная с этого момента, в учебке потянулись мои армейские будни, в которых вся наша служба здесь была расписана по минутам распорядком дня. Всё неукоснительно соблюдалось, так что говорить особенно не о чем, вот разве можно отметить про два случая, не предусмотренных распорядком. Для одних они остались как бы незамеченными, я же, поскольку происходили они почти рядом со мной, не могу обойти их вниманием.
Громкий крик отчаяния, донесшийся от окна со стороны кроватей второго отделения, разбудил под утро мирно спавшую казарму. В полутьме, при тусклом свете ночника, ничего не разглядишь, но отчетливо было слышно, как между двумя курсантами завязалась потасовка, вылившаяся в кровавое мордобитие. Одновременно с окриком старшины: "Немедленно прекратить, смирно!" в казарме дневальный зажег свет. В угол, где это произошло, мимо коек нашего отделения проследовали старшина, комсорг и наш замкомвзвода. В последнем проходе замерли два курсанта, затеявшие ночную потасовку – один с заплаканным лицом и разбитым носом всё еще всхлипывал, стараясь не смотреть на подошедших сержантов, другой – явно посильнее на вид, стоял весь злой и раздосадованный, вероятно оттого, что ему не дали довершить самосуд, и тяжело дышал, гневно раздувая ноздри. При первом же взгляде стало заметно, что у обоих курсантов нижнее белье было обоссанным. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: тот, кто спит сверху, хорошенько напудюрил под себя, да так что протекло через матрац и обмочило лежавшего внизу. Понятно, хлопец не сдержался и дал пи#дюлину верхнему соседу.
– Так, боец, ну-ка объясните, что тут произошло? – обратился старшина к тому, который выглядел явно посильнее.
Курсант молча сопел, не зная, с чего начать, и наконец, выдавил из себя:
– Да вот, товарищ старшина, что вы, сами не видите?
– Та я-то всё вижу! Перво-наперво, что вы подняли руку на своего товарища и избили его, не имея на это никаких прав. Понимаете ли, что теперь вами должна заняться военная прокуратура? За драку в армии одно наказание – дисбат. Учитывая, что вы прослужили всего три дня, я никуда докладывать не буду, а на первый случай объявляю три наряда вне очереди с отсрочкой их исполнения до принятия присяги. Вам всё ясно? Как фамилия?
– Курсант Патрикеев, так точно, ясно, – недовольно произнес забияка.
– И как часто с вами происходит такое? – обратился старшина к другому курсанту (тот в ответ хранил молчание, виновато понурив голову). – М-да, запасного постельного и нижнего белья для таких курсантов, как вы, в Советской армии не предусмотрено. А вот как быть тому, кого вы обписали, извиняюсь за выражение? Мне вызывать вашу мамку сюда, что ли, чтобы обстирывала обоих? Детский сад! Понабирают в армию кого попало, мать вашу так! Как зовут?
– Курсант Рыбаков.
– Ох, и дал же бог фамилию! Тут уж точно против природы не попрешь.
Прошло два дня и подобное повторилось снова, на этот раз уже без мордобойства:
– Да что за нахер, Виталька! Сколько можно рыбачить? Имей же ты хоть какую-то совесть!
После слова "рыбачить" у меня сразу всплыла в памяти одна из Иисусовых притчей: "Кто из вас без греха, пусть первым бросит камень". Это я к чему, мы ведь еще абсолютно ничего не знаем друг про друга, что собой представляет каждый из нас – загадка. Только одного непредвзятого взгляда на курсанта, обоссавшегося уже во второй раз за первую неделю службы, мне было достаточно, чтобы увидеть весь трагизм его внутреннего состояния. Но мало кто считал так, как я.
– Пацан конкретно решил захилять от службы, вот и чудит, – неодобрительно пробурчал лежащий слева Степанчишин. – Я бы так не смог.
– Этого, наверняка никто, кроме него самого, не знает, – ответил я, не столь ради поддержки разговора, а с единственной целью засвидетельствовать, что я уже точно не сплю.
Самому же подумалось: на симулянта, вздумавшего захилять от армии, он явно не походил. Ну, что поделаешь, если пацан страдает недержанием (энурезом). Его бы сразу же после первого случая отправить на медкомиссию, чтобы парню можно было назначить курс лечения, а то и вовсе комиссовать из армии. Да и комод тоже хорош. Ну, переведи ты его спать на нижний ярус, пусть там обссыкается себе на здоровье, никому не мешая. Или старшина обязал бы дневальных раза два будить его ночью, чтобы сходил наш "мальчик" пописать. Так нет, второе отделение всё ополчилось против ссыкуна. И хотя мордобойство и было пресечено в самом зародыше старшиной, остальные все наши командиры, да и замполит, отмалчиваются, считая для себя неудобным вмешиваться. И у многих из-за случившегося появился горький осадок: как-то нехорошо это – сегодня ударил, завтра пулю пустил, и к чему это приведет? Вот разве что через три дня взвод будет проходить медкомиссию, там и решат, как с ним поступить.
И действительно в течение почти недели после медосмотра военные врачи изучали историю его болезни, даже консультировались с медучреждениями, в которых Виталька Рыбаков лечился до призыва (и как вообще с таким заболеванием его смогли признать годным к службе и забрать в армию?). Его направили-таки в госпиталь, откуда он и был комиссован из армии. Ну а до помещения в госпиталь он продолжал служить с нами бок о бок, так же как и прежде и за эту неделю благополучно обоссался еще два раза. Вот так получилось, что у парня слишком затянулись детские рецидивы.
Ну а чего греха таить, все мы в своем детстве по ночам в постели уссыкались. Так что выражение "ловить рыбку" – я думаю, с раннего детства известно не мне одному. Никто нас за это не ругал, и все мы так вырастали. Со временем это проходило, и вспоминать об этом годам к шести-восьми считалось неприличным и потому совсем забывалось. А раз Женьке известно, что означает слово "рыбачить", то уж наверняка и за ним водился в детстве этот грешок, и распускать сразу руки не надо было, чтобы не марать свою совесть, ну хотя бы чисто для себя. С другой стороны, если представить, что тебя во сне сверху поливает кто-то своей струей, тут уж не до рассуждений, невозможно удержать себя, чтобы не проучить наглеца и "да не ослабеет кулак бьющего", философии Достоевского тут не место! Неразрешимая дилемма двух мировоззрений. Ну а на освободившееся место во втором отделении вместо комиссованного украинца Рыбакова через четыре дня был назначен казах Чингиз Махтумкулиев.
Раз уж я проговорился про эту "мокрую историю", то для полноты картины всего того неординарного, что происходило в роте, стоит упомянуть еще про один случай, изрядно пощекотавший тут кое-кому нервы. У большинства из пацанов, как и я призванных в Остер этой осенью, растительность на лице только-только начинала пробиваться. Лично я, например, брился не чаще, чем два раза в неделю, но некоторым даже этого не требовалось, раз старшина при утреннем осмотре не делал им никаких замечаний. А у узкоглазых так вообще росло по три жиденьких волосинки на подбородке, не больше, и они вообще насчет бриться-не бриться не парились. И кто бы мог подумать, что из-за этого самого бритья в роте, до принятия присяги, смог разразиться очень крупный скандал, едва не переросший в поножовщину!
А дело было так. Проходили службу в первом отделении второго взвода три здоровенных перса из Ленкорани: Мирза Гаджи-оглы, Гусейн Аскер-зоде и Фарид Аскер-зоде. Смотреть на них было одно загляденье, все под два метра ростом, как на подбор, красивые, стройные, смуглые, черноглазые с быстро отрастающими кудряшками. Так вот они с первых же дней отказались наотрез сбривать свои усы, как того требовал армейский уклад и наши командиры. Первыми обломались на этих курсантах их комод и замок, затем и сам старшина. Как ни старались ротные начальники уж рангом повыше заставить их бриться, у них тоже ничего не получилось. Персы принимали удивленные позы и с ухмылкой делали вид, что не понимают, чего от них все добиваются, и при этом демонстративно пожимали плечами. А ведь наказывать курсантов до принятия ими Военной присяги не позволено было никому – Уставы не велят! Даже командира полка не стали слушать, и тому пришлось напрямую посылать телеграмму к родственникам распоясавшихся горцев, чтобы хоть они призвали их к порядку, дабы не принимать более решительных и крутых мер воздействия. Но троица продолжала гнуть свою линию, и, хотя они действительно ужасно говорили по-русски, и я допускаю мысль, что и вправду очень слабо понимали по-нашему, но, с помощью служившего с ними курсанта Шевченко, смогли-таки озвучить, чего же они добиваются:
– Если не оставите нас в покое, вообще бороды начнем отращивать. Мужчины-талыши, согласно нашей вере и многовековым обычаям, не должны ходить безбородыми. Для нас это позор! Если об этом узнают родные, то засмеют! Как потом домой возвращаться?
При этом для пущей убедительности хватаются за штык-ножи, непонятно откуда они у них взялись на тот момент, и со свирепым видом грозятся, что перережут всех, словно стадо баранов. Но тут, как говорится, коса нашла на камень: так уж получилось, что в одном с ними отделении служило несколько тоже воинственно настроенных западенцев, которым отведенная роль баранов совершенно не понравилась. И они без обиняков им объяснили, что сами перестреляют их нахер в момент из автоматов и рыпнуться не успеют, если не угомонятся со своими замашками на поножовщину:
– Бриться – не бриться, дело ваше, лично мы вам тут не указ. Но угрожать нам ножом – это уж совсем другое дело! Смотрите, как бы не пожалели.
Тут уж возмутился Мирза, распустил слюни и начал что-то бельмекать на своем наречии с угрозами в адрес курсантов-западенцев, для этого перевод и не нужен был, достаточно одного его вида и интонации. Христыч подошел к нему почти вплотную и, с ухмылкой указав на него пальцем, сделал жест, понятный всем, типа тебе "секир башка", проведя ребром ладони по горлу и обозвав его ахеменидом херовым! Да эта троица была совсем не промах тоже, их так просто не запугаешь, они сами кого хочешь прирежут – не успеет и пикнуть. А кроме того, в роте их человек десять, так что в обиду своих земляков они не дадут. В этом отделении есть один хлопец, которого зовут Петро. Так вот, попробуй обратись к нему и скажи: "Петя", он даст тебе такого "пети", что больше не захочется.
– Йой легiнь, який я тобi Пьетя, ты що, зовсiм з глузду з'їхав?
Понятно, что с этими курсантами без особой надобности лучше не связываться, а то на свою голову ляпнешь еще чего-нибудь невпопад; так что тут персы явно перегнули палку, сравнив, правда, не совсем понятно кого конкретно – курсантов ли из своего отделения или тех же сержантов – со стадом баранов.
Этот инцидент вспыхнул так неожиданно и резко вылился в горячее противостояние двух сторон, что мы все, остальные курсанты роты, застыли в тревоге. Никто не понимал, что же там произошло, из-за чего весь этот сыр-бор, чем это закончится – слишком разные люди были собраны этим рекрутским набором со всей страны в одночасье и втиснуты в эту казарму. Достаточно одной искры, и может так рвануть, что мало не покажется: и неужели сейчас это произойдет?
Но, к счастью, среди горячих западенцев нашлись холодные и рассудительные головы, которые смогли пригасить пламя возможной бойни, но уступать друг другу в противостоянии ни одна из сторон не собиралась. Персы в меньшинстве – но они покрупнее и понапористей, хотя их "противники" своей жесткой хваткой тоже не были обделены и мало в чем им уступали. Наши старшие сержанты вместе со старшиной находились в каптерке и не уследили за развитием ситуации с самого начала, но потом всей толпой навалились и разделили собой этих разъяренных "бойцовских пивников", как выразился в их адрес наш комсорг. Пришлось срочно поучаствовать в этой разборке и утихомиривать не на шутку разбушевавшихся курсантов из первого отделения самому капитану Вознюку, вызванному в роту еще перед самым отбоем. Угроза попасть в дисбат сразу же подействовала на пацанов отрезвляюще, и страсти незаметно улеглись.
Но "мирное сосуществование" во втором взводе, выражавшееся в косых и ненавидящих взглядах с угрожающей мимикой, в основном со стороны персов, продолжалось дней десять и никакие увещевания на них не действовали. Уже и не до бриться было, да и нормальная жизнь роты была нарушена. В воздухе пахло тревогой, это чувствовалось. Стали поговаривать, что персов должны перевести в другое подразделение, но командир полка пока что с этим медлит. Во что бы это вылилось, никто не знал, как вдруг приехали из их селения два седовласых аксакала, по-нашему, старейшины – которых, как оказалось, пригласил сюда командир полка. И всё сразу счастливо разрешилось. В тот же вечер по приезду, во время нашей самоподготовки, они в сопровождении Лычковатого пришли в роту, первым делом поздоровались со всеми, походили по расположению, ко всему внимательно приглядываясь, затем подошли к своим парням и минут пять с ними тихо поговорили на своем языке. Самый главный заводила всей этой кутерьмы гордый Мирза стоял перед ними, как ягненок перед волками с понурой головой, слушая и виновато кивая. Затем все вместе зашли в канцелярию роты и целых полчаса о чем-то там разговаривали. Наконец, все вышли и, пока командир показывал почтенным гостям казарму и рассказывал про службу и условия армейской жизни в учебке, курсанты быстренько в умывальнике побрились, хотя усы, как важную мужскую принадлежность, им всё же разрешили оставить. Тут же при построении роты -полковником с одной стороны и приезжими аксакалами с другой – на глазах всех нас была проведена своеобразная церемония примирения между повздорившими солдатами, во время которой они принесли извинения друг другу и обменялись рукопожатиями. На этом инцидент благополучно завершился.
Во избежание проявления в будущем подобных трений среди курсантов разных национальностей командование полка провело свое расследование, но никаких оргвыводов в виде наказания не последовало. И все остались вроде бы довольны, хотя из-за расхлябанности некоторых сержантов, да и офицеров, дисциплина в подразделении оставляла желать лучшего, через некоторое время мне придется испытать это на себе.
После отъезда аксакалов домой наши персы, видимо, получив от них строгие наставления, свои права перестали качать. Больше ничем особенным они не выделялись и служили наравне со всеми, так что никаких нареканий в их адрес в роте с тех пор не возникало. Но держались они всю службу как-то обособленно и тесной дружбы, помнится, ни с кем не заводили и в откровенные разговоры даже с курсантами своего взвода вступали неохотно. Возможно из-за очень плохого знания нашего языка, а возможно чувствовали свою вину за тот инцидент с ножами, в котором с самого начала повели себя нехорошо. Единственное, что удалось узнать их сослуживцам наверняка, уж и не знаю каким образом, так это то, что девушку Мирзо, с которой он частенько переписывается, зовут Фирузе и после службы они непременно поженятся. Другие два на этот счет хранили полное молчание. В остальном же эти парни были вполне нормальными, снег и зиму, правда, переносили с трудом – в субтропиках снег большая редкость, а такие холода и подавно, но горцы народ выносливый и к тяжелым испытаниям им не привыкать – это у них заложено в крови от самого рождения.
Наш замполит в этой ситуации проявил себя не очень. Видно, ему, как молодому офицеру, просто не хватило ни опыта в таких делах, ни требуемого авторитета среди подчиненных. И то уже хорошо, что он не настучал в политотдел дивизии о случившемся происшествии. Это несколько укрепило его шаткий авторитет в глазах всей ротной курсантской гвардии, но надолго ли? Зря ведь солдаты про замполитов в целом судачить не будут: берегись пули спереди, мины сзади, а замполита со всех сторон, каким бы хорошим он ни был, система его обязательно схавает.
Чтобы не сложилось впечатление, что служба здесь протекала ни шатко ни валко, в непростой, но житейской манере, мало напоминавшей тяжелую солдатскую службу в учебке, настало время обратиться и к делам полковым – особенно сейчас, накануне проведения широкомасштабных военных учений Киевского военного округа на базе нашей дивизии.
С конца февраля в 48-й Звенигородской произошли резкие решительные перемены. Об этом, правда, не говорилось на высоком уровне, но предчувствие новизны витало в воздухе. Во-первых, эта неожиданная пертурбация во многих подразделениях, непонятно чем вызванная, в связи с этим усилилась и без того строгая военная дисциплина и изменился подход к ней. Во-вторых, но это были пока что неподтвержденные слухи, что генерал-майор Пильников Александр Павлович уходит со своей должности командующего дивизией по состоянию здоровья, а вместо него назначен молодой, но амбициозный Суродеев Сергей Алексеевич, которому только-только присвоили соответствующее этой должности звание генерал-майора. Так что эти учения будут его первым боевым крещением.
Теперь о том, что собой представлял и сам полк со своими славными традициями и моя Третья УМС рота ко времени развертывания мартовских 1972 года учений КВО.

354-й учебный мотострелковый полк был создан 20 января 1943 года, как 11-й гвардейский воздушно-десантный полк. В 1953 году часть была переформирована в 354-й гвардейский стрелковый Кишиневский ордена Суворова полк. В 1957 году он стал мотострелковым полком, а в 1960 году учебным мотострелковым полком в составе 112-й гвардейской мотострелковой дивизии. В первой половине 1960-х годов на ее базе была сформирована 48-я гвардейская учебная танковая Звенигородская Краснознаменная ордена Суворова дивизия КВО, располагавшаяся в г. Десна Черниговской области УССР.

Звания и фамилии офицеров 354-го УМС Кишиневского полка по состоянию на 1.01.1972 – разглашению не подлежит.

Командир пола – полковник Лычк[ов]атый.
Начальник штаба – майор Еркеев, замполит полка – "майор N" (Угленко), зампотех полка – "майор N" (Войновский), замполит полка – "подполковник N" (Беркович).
Второй УМС батальон – командир капитан Вознюк, замполит батальона – "старший лейтенант N" (Першин).

Список личного состава Третьей УМС роты на 1-е февраля 1972 года.
Командир роты – старший лейтенант Пугачев, замполит роты – лейтенант Никанович.
Старшина роты – старшина Сидоров, комсорг роты – сержант Ващук.

Первый УМС взвод – командир лейтенант Кулабин, замкомвзвода старший сержант Сергей Копылов (Виктор Стасов).
1-е отделение – 1. командир мл. сержант Слисаренко Александр, 2. ряд. Мокроусов Игорь, 3. ряд. Степанчишин Ярослав, 4. ряд. Лошак Виталий, 5. ряд. Лютый Анатолий, 6. ряд. Захаренко Анатолий, 7. ряд. Трикуц Михаил, 8. ряд. Заяц Иван, 9. ряд. Юрко Анатолий, 10. ряд. Рахимов Тенгиз.
2-е отделение – 1. командир мл. сержант Хорошилов Валерий, 2 ряд. Смолин Сергей, 3 ряд. Шевлюк (Пеле) Валерий, 4 ряд. Геньбач Леонид, 5 ряд. Трегубов Павел, 6 ряд. Патрикеев Евгений, 7 ряд. Усманхождаев Курпеш, 8 ряд. Имашев Жанболлат, 9 ряд. Ишанкулов Эркин, 10 ряд. Махтумкулиев Чингиз.
3-е отделение – 1. командир мл. сержант Лесков Артем, 2 ряд. Требухан Геннадий, 3 ряд. Гуричев Петр, 4 ряд. Скичко Виктор, 5 ряд. Цапиков (медаленосец) Евгений, 6 ряд. Корзун Михаил, 7 ряд. Вахидов Юсуф, 8 ряд. Рахмонов Алтай, 9 ряд. Баймуратов Жангир, 10 ряд. Сегизбаев Ильяс.

Второй УМС взвод – командир "лейтенант N" (Караченя), замкомвзвода старший сержант Корзун Игорь.
1-е отделение – 1. командир сержант Чернышов Станислав, 2. ряд. Мирза Гаджи-оглы, 3. ряд. Гусейн Али-зоде, 4. ряд. Фарид Али-зоде, 5. ряд. Диньковский Валерий, 6. ряд. Шевченко Иван, 7. ряд. Мирзоев Карим, 8. ряд. Христыч Роман, 9. ряд. Хижняк Петро, 10. ряд. Притула Давид.
2-е отделение – 1. командир мл. сержант Астахов Егор, 2 ряд. Крамаренко Алексей, 3 ряд. Батурин Владимир, 4 ряд. Андрийцьо Остап, 5 ряд. Закутняк Захар, 6 ряд. Черный Виталий, 7 ряд. Кашин Семен, 8 ряд. Итыбаев Амангельды, 9 ряд. Амиронов Жанболлат, 10 ряд. Романов Юрий.
3-е отделение – 1. командир мл. сержант Шаров ("сержант N") Леонид, 2 ряд. Цимбалюк Василь, 3 ряд. Цимбаларь Ярослав, 4 ряд. Цимбалив Василь, 5 ряд. Карась Иван, 6 ряд. Матвеев Сергей, 7 ряд. Иванов Алексей, 8 ряд. Алимбеков Тахир, 9 ряд. Бадаев Айдар, 10 ряд. Хамилов Камиль.

Третий УМС взвод – командир "лейтенант N" (Дудченко), замкомвзвода старший сержант Левенец Вячеслав.
1-е отделение – 1. командир мл. сержант Ямпольский Андрей, 2. ряд. Валиев Анвар, 3. ряд. Бородай (князь) Клементий, 4. ряд. Сапунов Александр, 5. ряд. Литвинов Александр, 6. ряд. Зганич Данило, 7. ряд. Быцьо Андрей, 8. ряд. Галустян Ашот, 9. ряд. Ованесян Левон, 10. ряд. Ваганян Саркис.
2-е отделение – 1. командир мл. сержант Карташов (Мурло) Игорь, 2 ряд. Фесько Костя, 3 ряд. Ковальский Роман, 4 ряд. Баранов Станислав, 5 ряд. Ломакин Станислав, 6 ряд. Чередниченко Павел, 7 ряд. Игнатов Анатолий, 8 ряд. Жунусов Карим, 9 ряд. Рахм’тулло Валиджон, 10 ряд. Худайбердыев Тенгиз.
3-е отделение – 1. командир мл. сержант Рюмин Николай, 2 ряд. Алимов Сергей, 3 ряд. Калле Тойво, 4 ряд. Сериков Кайрат, 5 ряд. Погорелов Николай, 6 ряд. Петров Ефим, 7 ряд. Гуцуляк Штефан, 8 ряд. Рустемов Заффар, 9 ряд. Умаров Касым, 10 ряд. Салманов Салман.

Четвертый УМС взвод – командир "старший лейтенант N" (Борщевский), замкомвзвода старший сержант Шаптала Владимир.
Матчасть – пулеметы ПКТ, РПК.
1-е отделение пулеметчиков – 1. командир мл. сержант Решетников Иван, 2. ефр. Щелканов Борис, 3. ряд. Чепурный Владимир, 4. ряд. Елкин (Палкин) Валентин, 5. ряд. Карпин Вячеслав, 6. ряд. Баталов Семен, 7. ряд. Треноженко Юрий, 8. ряд. Воропаев Алексей, 9. ряд. Лагойда Станислав, 10. ряд. Семин Трофим.
Матчасть – 7,62 мм снайперская винтовка Драгунова с ПСО-1.
2-е отделение снайперов – 1. командир мл. сержант Вокулич Сергей, 2 ефр. Козинцев Вадим, 3 ряд. Милютин Федор, 4 ряд. Седых Андрей, 5 ряд. Медяник Ярослав, 6 ряд. Воробьев Игорь, 7 ряд. Воробьев Анатолий, 8 ряд. Бокий Егор, 9 ряд. Леонтович Владимир, 10 ряд. Лизогуб Петро.
Матчасть – аппаратура внутренней и внешней связи.
3-е отделение связных со штабом полка – 1. командир мл. сержант Черемисов Андрей, 2 ефр. Родионов Игорь, 3 ряд. Плоскина Владимир, 4 ряд. Дмитриев Даниил, 5 ряд. Алябьев Виктор, 6 ряд. Логвиненко Эдуард, 7 ряд. Бабенко Сергей, 8 ряд. Черноусов Анатолий, 9 ряд. Жемайлюс Сигурдас, 10 ряд. Терентьев Роман.

Боевой расчет первого УМС отделения первого взвода Третьей УМС роты по состоянию на 15-е февраля 1972 года:
БТР-60ПБ – заводской №1576, 1969 год выпуска, бортовой №144. Вооружение – пулемет ПКТ с боекомплектом 2000 патронов (7,62 мм), оснащение – рация Р-123 и переговорное устройство Р-124.

Экипаж БТР-60ПБ:
1. командир мл. сержант Слисаренко Александр – АКМ;
2. механик-водитель ефр. Самойленко Петро (авторота) – АКМС;
3. пулеметчик ефр. Щелканов Борис (4-й взвод) – РПК, граната Ф-1.
Десантное отделение БТР-60ПБ:
4. гранатометчик ряд. Захаренко Анатолий – РПГ-7, три выстрела в сумке, АКМ, гранаты Ф-1, РГД-5;
5. помощник гранатометчика ряд. Заяц Иван – АКМ, четыре выстрела в сумке, гранаты Ф-1, РГД-5;
6. старший стрелок ряд. Лошак Виталий – АКМ, гранаты Ф1, РГД-5, РКГ-3;
7. стрелок ряд. Лютый Анатолий – АКМ, гранаты Ф1, РГД-5, РКГ-3;
8. стрелок ряд. Мокроусов Игорь – АКМ, гранаты Ф1, РГД-5, РКГ-3;
9. стрелок ряд. Трикуц Михаил – АКМ, гранаты Ф1, РГД-5, РКГ-3;
10. стрелок ряд. Степанчишин Ярослав – АКМ, гранаты Ф1, РГД-5, РКГ-3;
11. стрелок ряд. Юрко Анатолий – АКМ, гранаты Ф1, РГД-5, РКГ-3;
12. стрелок ряд. Рахимов Тенгиз – АКМ, гранаты Ф1, РГД-5, РКГ-3;
13. снайпер ряд Милютин Федор (4 взвод) – 7,62 мм снайперская винтовка Драгунова;
14. стрелок-связной ряд. Плоскина Владимир (4 взвод) – АКМ.

Выписка из Приказа №34 по 2-у УМСБ:
"Оборона мотострелкового батальона включает выполнение ряда тактических задач: занятие и построение обороны; отражение ударов противника; отражение атаки противника и удержание занимаемых рубежей; воспрещение прорыва в глубь обороны и уничтожение высадившегося десанта или ДРГ противника.
Для ведения обороны назначаются:
– боевая позиция отделения в обороне заключает до 100 м. по фронту;
– опорный пункт взвода до 400 м. по фронту и до 300 м. в глубину;
– опорный пункт роты по фронту до 1,5 км. и в глубину до 1 км.;
– район обороны батальона по фронту до 5 км., в глубину до 3 км.

Боевая задача отделению:
I. Первое УМС отделение на случай ведения оборонительных действий:
1) В составе взвода – боевой порядок №3; боевая позиция №3; система огня по карточке огня №3.
Боевой порядок и боевая позиция отделения включают маневренную группу, огневую группу и БТР. Они состоят из основных.
и запасных (временных) огневых позиций БТР, пулемета, гранатометчика, снайпера и мест для стрельбы стрелков. Расстояние между основной и запасной ОП пулемета, гранатомета и снайпера должно быть не менее 5 метров.
Система огня отделения включает зону огня дежурного средства, зону сплошного многослойного огня отделения перед передним краем и на флангах, подготовленный манер огнем на угрожаемые направления. Командир отделения управляет л/с голосом, сигнальными средствами и личным примером.
2) Самостоятельно, при назначении в огневую засаду – сектор обстрела №3 и первый участок сосредоточенного огня.
II. Первое УМС отделение на случай ведения наступательных действий: перегруппировывается во взводную колонну по назначенному плану "А" с рубежами:
– исходный рубеж – №А2;
– рубеж развертывания – №А2;
– рубеж перехода в атаку – №А4;
– рубеж спешивания – №А4.
Основная тактическая задача – огневое поражение условного противника "Синие" до полного уничтожения".
Девиз учений КВО: "Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами""

Аты-баты шли солдаты,
Чтоб учиться воевать.
Выходили в чисто поле,
В дождь и слякоть
По мишеням пострелять.

Ради будущей мечты:
Чтоб любимые девчата,
Что два года ждут солдата,
Чтобы матери, отцы
Все могли спокойно спать!

Аты-баты шли солдаты,
Чтобы не было войны –
Встать с оружием новейшим
На защиту всей страны!

1 комментарий

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *