Захаренко Анатолий. Поэма "Лучше жопой сесть в костер, чем попасть служить в Остёр!", главы 1-5. 1971-1972.

22.02.2017 Опубликовал: Гаврилов Михаил В разделах:

Лучше жопой сесть в костёр, чем попасть служить в Остёр!

Главы 6-10 читайте ЗДЕСЬ

Главы 11-15 читайте ЗДЕСЬ

Главы 16-22 читайте ЗДЕСЬ

 

Оглавление

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22

 

(Цикл кубинских армейских стихов, 1972-1973 годы, читайте ЗДЕСЬ)

От автора:
Даже сейчас я не могу себе ответить что меня побудило к написанию поэмы. До принятия Присяги даже мысли не было - это точно. Так, может быть единичные, несвязанные по сюжету четверостишия, отправляемые мною в бочку.
Почему бочка? Просто на обложке общей тетради красовалась бочка, наполненная водой.
Помнится глубоко в душу мне запали слова, не помню уже и кем произнесённые: "Лучше ж#пой сесть в костёр, чем попасть служить в Остёр". Название готово, осталось за малым - написать стихотворение про учебку. О поэме и речи не было, начавшееся вскоре противостояние с моим командиром отделения, который показал себя с не лучшей стороны, и определило характер этого произведения...
А выдумывать ничего не надо: всё так и было".

(Внимание! В тексте присутствует ненормативная лексика!)

От автора:

Это единственное моё поэтическое произведение, в котором я использовал ненормативную лексику. Это не мат и не ругательство в прямом своём смысле, а наиболее близкое и точное текстовое переложение на бумагу, существующих в то время в Советской Армии реалий - это сама суть армейской жизни простого солдата.
Этот ненорматив, является по существу "цитатами жизни", ибо не я его придумывал, он существовал сам по себе. Колорит поэмы именно в этом, и менять ничего я не стал по прошествии десятилетий.

===

ноябрь 1971 - 1972 апрель

Поэма в стихах про службу в Остре

Два мира есть у человека:
Один, который нас творил,
Другой, который мы от века
Творим по мере наших сил.
Николай Заболоцкий
zh02

Лучше жопой сесть в костёр,

Чем попасть служить в Остёр.

Глава 1

Когда с жестокой похмелуги,
Раскрыв опухшие глаза,
Глядишь вокруг с большим испугом:
Куда ж забросили тебя?

Нет выбора, как в Расписанье,
За нас просчитано вперёд,
Идёшь, как агнец на закланье,
Не зная, что тебя там ждёт.

Как витязь ты на перекрёстке
Стоишь пред выбором пути
Решиться на вопрос нелёгкий:
Куда бы правильно пойти?

Пойдёшь налево - не вернёшься,
Вмиг засосёт: песок зыбуч.
Направо - бед не оберёшься,
Полно кикимор: лес дремуч.

Одна дорога остаётся,
С неё тебе уж не свернуть,
И путь тот службою зовётся -
Долг Родине пора вернуть.

Ну что ж такой я невезучий?
Иль так предписано Судьбой -
Попасть служить в Остёр е#учий,
Или сыграл тут Гений злой?

Горшки не Боги обжигают,
А чёрт не так уж и страшён,
Как служат здесь, ещё узнаю,
Чего вперёд лезть на рожон.

Конечно, служба - не отрада
Пусть говорят, что тут тюрьма.
Но все-равно служить-то надо
Значит, к тюрьме привыкну я.

И служба плавно покатила,
Причин, чтоб огорчаться нет.
В пехотный полк определили:
Забрит, помыт, переодет.

Всё новенькое, как с иголки.
Шинель, две формы и бушлат,
Бельё нательное, портянки
И, сапоги с кирзы скрипят.

Дают Гвардейский Знак, в придачу
Погоны красные «эС.А»,
А на фуражку и ушанку -
Кокарда и ещё звезда.

Казарма, вроде с новостроя -
Её придётся обживать.
Второй этаж и третья рота,
Пора и службу начинать!

Глава 2

Была в Остре учебка злая,
Иначе и сказать нельзя –
Звенигородская сорок восьмая
Учебная, Гвардейская

Дважды орденоносная:
Краснознамённая, Суворовская
И Ясско-Кишинёвская
Танковая дивизия.

Наш полк в ней тоже был гвардейским,
Триста полста четвертый слыл,
Одним из лучших в сей учебке -
И горе тем, кто в нём служил.

Дед Пильников комдив хороший,
И в званьи – генерал-майор
Командовал он осторожно:
К отставке был уже готов.

Его я лицезрел два раза,
Смотрелся он не по годам,
Поэтому я, как-то сразу
Зачислил его к старикам.

А передать могу лишь слухи,
Болтали разное о нём:
Что был он вроде одинокий,
Другие же – что жил с семьёй.

Герой Советского Союза,
Танкист до кончиков ногтей –
Каким он был, таким остался
В солдатской памяти моей.

Полковник наш – другого склада,
Таких служак – ещё сыскать!
Истомин полк весь до упаду
Готов, хоть целый день гонять!

Любил попить немного крови,
И, вроде бы он сын полка,
Суворовец и, притом строгий,
Но честь он соблюдал всегда.

О том, что сделал он карьеру
Идя по трупам, на крови,
Так, ни за что я не поверю –
Он не таков был изнутри.

В тебе он видел человека,
А командирская стезя:
Обязывала, в кои веки,
Сношать по службе всех и вся!

Начштабом был майор Еркеев,
О! Это хитрая лиса,
Понятно, что среди халдеев,
Другим быть, ну никак нельзя.

И он ловил свою удачу,
В любые кабинеты вхож,
Всё б ничего, вот незадача –
Он был на Берию похож.

Такой себе крепыш – бугайчик,
Чуть выше среднего росток,
Изнеженным был этот мальчик,
Уже начал копить жирок.

Такой весёлый, но дотошный,
Как придерётся, то капец!
Но, мы его все уважали:
Был безобидным тот "боец".

Комбат Вознюк был "зверь ужасный!"
И у него девиз такой:
"Устав – придуман не напрасно!
И от Устава – ни ногой!"

Он не смотрел на наши слёзы,
Поблажек от него не жди,
Какие могут быть вопросы,
Себя он тоже не щадил.

Мы чуточку его боялись
Но, были даже влюблены,
И нас, курсантов, подкупали
Его манеры и черты.

И всё же он любил солдата
И никогда не обижал.
Подтянут, прост и аккуратен
Таков наш Батя – капитан!

А ротный наш, старлей, верзила,
На службу - вообще забил,
Машину тёща подарила.
От счастья он чуть не запил.

В казарме появлялся редко -
Тут взводный всем верховодил,
Как вдруг вишнёвую копейку
В кювете Пугачёв разбил.

Тоска за месяц излечилась,
Всё стало на круги своя.
И в роту снова возвратилась
Мужская крепкая рука.

То был педант, немного замкнут,
Он дисциплину не любил,
Всегда был строен и подтянут
А, всё ж, двойною жизнью жил.

(P.S.И командир четвёртой роты.
Он, старший лейтенант Вознюк,
Однофамильцем был комбату,
Высокий, стройный, чуть угрюм.

А обладал он мёртвой хваткой –
Весь "блат" в руках его давно,
Для зампотыла, все задатки
У офицера – налицо!

Его командный зычный голос,
Звучал частенько за стеной –
Возился с ротой до отбоя,
Не то, что наш автогерой!

С кровей солдатских он не делал
Себе карьеры и наград,
Семье своей был сильно предан,
Уже имел двоих ребят.)

Мой взводный – лейтенант был слабый,
Он в должности ну, месяц – два,
Фамилию имел – Кулабин,
Да и запомнился едва.

Его я чтил, как отморозок.
О том, что было, не смолчу –
Он уши, щеки поморозил
На стрельбах мне и скрипачу.

Мы в оцеплении стояли,
Мороз за двадцать, ветерок.
"Ушанки, чтоб не опускали!" -
Зачем он дал такой зарок?

Как будто был слегка рассеян,
Сосредоточится, не мог,
Бывало, разговор затеет,
А смысл его, совсем не тот.

Замком моим был Стасов Виктор,
По званию - старший сержант.
Он – командир, но как-то близко
К себе курсанта подпускал.

Для нас был другом, это точно,
Всему учил, всё наставлял,
Кого наказывал, нарочно,
То палку, не перегибал.

Авторитет беспрекословный,
Конечно, всем не будешь мил
Но я, ни разу не припомню,
Чтоб он кого-то материл.

Для нас он был почти, что дембель:
Вот нас отмучит – и, домой.
Парадку вешал он на тремпель
И, было, уходил в запой.

Комод – с Кировограда хлопец,
Командный ряд он замыкал.
Такой был, знаете – уродец,
Уж очень он меня достал!

Пристойный снял с него я глянец
И, это ещё, как сказать,
Ведь из-за наших неурядиц
Я мог, конечно, переврать.

Был Слисаренко парень добрый,
Во всяком случае, сперва,
Мои возникшие вопросы,
Решали с ним мы сообща.

По службе дрязг не возникало,
У каждого изъян был свой:
Солдатской выправки – да, мало,
Ещё, слегка гугнявил он.

Наш ротный тут его оставил,
И стал он так - младший сержант,
Но перемены не усвоил:
Остался уровень – курсант.

И часто мысль меня тиранит:
"Из грязи в князи" - вот подлог!
Сознанием не подкрепляем,
Такой свершается рывок!

К такому применимо – быдло!
А может круто я загнул,
Тогда скажи, с какой-то стати
Меня в бараний рог он гнул?

А, напоследок, как не вспомнить,
Нам всем он заменял отца,
При его взгляде, каждый вздрогнет.
Конечно, это – старшина!

Он дурью часто баловался.
Что ему в голову взбредёт?
Никто не мог тут догадаться,
Куда сейчас он поведёт.

Но все те выбрыки – по службе:
То твёрже ножку, шире шаг!
Курсанту отдых не положен,
Иначе, будет тут бардак!

Не спеть в строю – его обидеть,
Любил: "Мой ротный старшина…"
И Сидоров мечтал увидеть,
Что грудь его вся в орденах!

Так, к слову: ордена, медали
И прочая вся мишура,
Что офицерам полагалась –
Там очередь была своя.

Так просто орден не даётся,
Его ведь надо заслужить,
И стонет тут наш брат и гнётся –
Его всяк хочет получить.

Всё там даётся нашим потом,
Им в радость нашу кровь попить,
А кое-кто, свои заботы
Готов на нас переложить.

Нытьё на службе раздражает –
Ты призван, так терпи, молчи,
Ведь служба разною бывает:
Ты, что пришёл на калачи?

Теперь пройдусь по отделенью,
Такие, братцы, вот дела –
Невзгоды, тяготы, лишенья,
Делили всё мы сообща.

Нас в армию в Остёр призвали
Из разных уголков страны
Все стресс сильнейший испытали
Теперь дружней нас – не найти!

Всех общая роднит задача:
Защита рубежей страны,
Тут полная нужна отдача -
Солдатской спайкой мы сильны!

Батурин – брат ты мне названный!
С тобой я сразу задружил,
И койки наши были рядом,
И ты меня не подводил.

Как жаркий ветер из Ташкента,
Ты лёд и снег здесь растопил,
А для меня был ярче света
То, что и я сполна испил.

Та дружба – лучшая награда,
Когда мы вместе, заодно,
Преодолимы все преграды:
Я чувствовал твоё плечо!

С тобой прошли семь кругов ада,
Что Бухенвальду лишь сродни.
И то, что мы здесь испытали
Известно только нам одним.

Дружбанчик Лютый – парень славный,
Днепропетровский балагур,
Он Дон Жуаном там был главным,
А тут - звиздел про свой амур.

Он загореться мог, как спичка,
Попробуй, только тронь его.
С сержантом нашим была стычка –
До потасовочки дошло.

С ним в бане сдвиг мы замечали,
Как к службе привыкаешь ты –
Сперва мы рёбра всё считали,
Потом жирок начал расти.

В общении, он был нахрапист,
Тому порукой мощный торс,
Надёжен в дружбе и покладист -
К предательству он не дорос.

Кузыкурпеш Усмонходжаев –
Огузский тюрок, царь степной,
Прибыл служить из Казахстана,
Совсем парнишка не простой.

По-русски слабо понимает,
Привык в степи "Алга" орать,
Комод его вовсю гоняет,
Глядим – он сало начал жрать!

Чем в око я запал парнишке?
Ведь я - гяур, а он муслим,
Запрет нарушил без привычки:
"Моя – твоя дружить хотим".

Что ж вижу я, не всё так плохо,
На ихнем древнем языке
Кузыкурпеш - то ветр с востока
Так, стало быть, он тёзка мне.

Он тем от нас всех отличался,
Что развит был не по годам,
Трикуц – то палка–выручалка,
Помощником был часто нам.

Он первым был всегда в подмоге,
И, что он здесь – нам повезло,
Именно он забил тревогу,
Когда нас подморозило.

Он Глуховский простой парнишка,
Весёлый и открытый взгляд,
Все звали его просто Тришка,
И был он нам, как старший брат.

Слегка курчав, темноволосый,
Уже чуть усики сквозят,
Но, то такое – есть, не просит
И все к нему благоволят!

Теперь безусый Мокроусов –
Был парень этот хитрожоп,
И за красивым чубом русым,
Скрывался не один грешок.

Мои часы – то зависть роты,
Известной минской фирмы "Луч",
Браслет и корпус в позолоте –
Смог из-под носа умыкнуть!

Ну, не ложиться же на плаху,
Из-за пропажи я не скис,
Ему сказал: "Иди ты на х#й,
Часами теми подавись!"

Но ими он не подавился:
Ещё тут кое-что "ушло",
При этом он не засветился,
До тёмной – дело не дошло.

Про западенцiв – без обачень:
Згадаю трiйцю залюбки,
Що, звiдки й де – не має значень,
Вони всi файнi парубки.

Були ці хлопці доброзичні,
Не скажеш, що такі сякі,
Поводилися дуже ввічно -
Ми рахувались, як свої.

Принаймi, всi ми розмовляли
Росiйською, як то могли,
Рiдненьку теж не забували,
Тож хистувались iнколи.

Мiркую я, що буду взмозi,
Товаришам розповiсти
Про них на українськiй мовi,
Щоб їх чесноти зберегти.

Лошак був парубок моторний,
I хлопець, хоч куди козак,
То й прiзвище своє проворне
Отримав вiн неабияк.

Для нього служба – вiпочинок:
У мрiях вiн завжди бiжить,
Весь свiт оббiгти – оце вчинок!
А тут доводиться ходить.

Спортивну вдачу мав цей хлопець,
Вiн багатьом допомагав,
Його плече й братерську помiч
Я також дiйсно вiдчував.

Вiн був далебi, значно кращий,
З його краян, яких я знав.
Кого б з них мiг я обiйняти
Як друга i, коли вiтав?

Був Заєць дiйсний побiгайчик,
На вдачу був юркий, швидкий.
Мiцной статурою рiзнився,
Хоча на зрiст був все ж малий.

Лицем вiдкритий, синьоокий
I, щира посмiшка завжди,
Тому й не був вiн одинокий-
До себе всiх нас прихилив.

Курсант розумний i вiдвертий
Поважно ставився до всiх,
Але, такий собi упертий
То ж сперечатись вiн умiв.

Займався вдома боротьбою,
Нам сталося в пригодi це.
Любив штовхатися гурьбою
А, бiг – так це понад усе!

Iще один iз них зостався –
Такий собi був одинак,
Юрко – то так вiн прозивався,
Не проявив себе нiяк.

Вiн, як то кажуть – сiра маса,
Що май'ш робити, є й такi.
Маленький тормоз його вдача,
Але прихильний й робiткий.

Стрункий i гордий ще й високий,
Надувсь i ходить, мов iндик
Вiн добрий, щирий, одинокий -
З нас кожен до такого звик.

А зранку всiм - то є забава:
Прокинулись, а верх ще спить,
Й вiн Зайцю на плече сiдає -
Не можуть мiсце подiлить!

Что вкратце о себе скажу я -
Захаренко меня зовут,
На похвалу не претендую,
Сам дифирамбы ж не спою.

Простой украинский мальчишка,
Окончил школу молодцом,
Я астроном, пока - то слишком,
Быть может стану им потом.

А может, увлекусь я службой,
И стану на военный путь?
Но нет, то для меня натужно –
Хотя б долг Родине вернуть.

zh gl2

"Он с детства грезил кораблями!" -
Такая слава про меня
Ходила в школе: и все знали,
Что поплыву я за моря!

(P.S. Про Кубу мы ещё не знали,
А вот, поди, ж - судьба моя
Сложилась с самого начала,
Так, чтоб исполнилась мечта!)

С составом личным разобрались,
Никто тут вроде, не забыт,
Ну, и теперь одно осталось -
Посмотрим вкратце на наш быт.

В казарме жизнь совсем другая -
Там все, как будто нагишом.
Скрыть срам получится едва ли,
Таким вот фиговым листом.

И жизнь твоя, как на ладони,
Как нарочито – напоказ,
От глаз чужих и посторонних
Не скрыться никому из нас.

Вначале то, конечно, ново,
И чувство: взят ты будто в плен,
Но постепенно всё проходит -
И ты сварился в том котле.

В неделю жизнь стала другою,
Совсем иной стал интерес,
Тебя с подъёма до отбоя
Учебный захватил процесс.

С азов простейших начинали -
Узнали все, что есть ранжир,
Нам это в головы вбивали,
Взамен сгоняли спесь и жир.

Мы песни учим не для плясок -
Взяла нас служба в оборот.
Теперь ты - пушечное мясо,
Тут славный выйдет антрекот!

Недели две нас муштровали,
С утра до вечера – на плац!
Мы с песнями маршировали,
Лепили так солдат из нас!

В кирзе ходить, ой как нескладно
Портянкой ногу обмотать,
Да так, чтоб было бы всё ладно,
Как это сделать, надо знать!

Портянку замотать – искусство,
Трикуц тому нас научил,
И вмиг почувствовал, как будто,
Не в сапогах – в туфлях ходил.

И вроде мелочь, а приятно,
Когда с душой, вот так к тебе,
То друга верного, понятно,
Никак, не бросишь ты в беде.

Так, с нашей первою задачей
Мы справилися на плацу.
С обильным потом, кровью, плачем:
Победа – через "не могу!"

Солдатом, внешне, вроде стали,
А, вот внутри проблема есть –
Нам стойкости недоставало,
Да и выносливости нет.

И нас вовсю тренировали,
После зарядки, "кросс кеме".
В казарму еле заползали-
Втянулись, выдержали все.

Затем мы выбегали в поле,
Там сразу же бросало в пот,
Скрипел песок в зубах до боли:
"Ну и попал, ну и курорт!"

Буксую в нём, век не забуду!
Он влез в сапог, за воротник
Во мне этот песок повсюду,
Ну, бляха - и туда проник!

По полной выкладке бежали
По близлежащему леску,
Километраж себе мотали,
Учились так бежать в строю.

Бежали мы в ряду ранжирном,
Наш командир не отставал,
Но плёлся сзади, если нужно,
То самых хилых подгонял.

Но мы, курсанты, строй держали,
Лишь вздохи с хрипами - в леске,
Да и зубами скрежетали,
А как же – был весь рот в песке.

О, как мы ноги натирали,
Волдырь кровавый вмиг вскочил,
Когда портянки всё ж сползали,
Я б дома пластырь прилепил.

А тут огнём горит подошва,
И сукровица, блин, течёт,
Ты весь в песке – на сердце тошно
Санчасть – и та уж не спасёт.

Вот так и было всё вначале:
С подъёма мы уже в строю
В такую круговерть впадали –
Ничем не лучше, чем в аду!

Ну, наконец, то мы попали,
Ждём марш-бросок на полигон,
Там мы ни разу не стреляли –
Бежит туда весь батальон.

И полковое всё начальство
Уже с подъёма тут, как тут,
Нам медлить, тоже не пристало –
Вложились в сорок пять секунд.

Истомин – он обычно строгий,
А тут повёлся, как отец,
И перед дальнею дорогой
Расчувствовался под конец.

Всем пожелал в стрельбе удачи,
Три пули выстрелить – чтоб в цель!
Мы поняли свою задачу –
Все мысли наши про мишень.

С утра, не солоно хлебавши,
Пачка галет, в фляге вода,
Из гарнизона тихим маршем
Нас быстро вывел старшина.

И вот, Карпиловские дали,
Чуть свет, предстали наяву –
И мы, по полной побежали
На свою первую стрельбу.

ВАИ сперва сопровождала
Колонну нашу в темноте,
Мы Выползово миновали,
И бегом рваным по песке!

И три коротеньких привала,
Эти галеты и вода,
Конечно, сил не прибавляли,
Но согревала мысль одна.

Что старшина четвёртой роты
На стрельбище отбыл вчера
И, там – это его заботы,
Нас ждёт горячая еда.

О той стрельбе перед Присягой
Не буду долго говорить:
Все на "отлично" отстреляли
И, этот пункт у нас закрыт.

Комбат мечтал о перспективе,
Борьбе задумал нас учить.
Полковник упросил комдива,
Тот дал добро: "Давай, учи!"

И на физо в спортзал к танкистам
По вторникам и четвергам,
Ходили в "гости" мы к самбистам:
"Не пожелал бы и врагам!"

Один бугай там выделялся,
Он, вроде, был эм. эс. эм. ка,
Свободно и с пятью справлялся,
Летали мы, как шелуха!

Без шишек, синяков и ссадин
Не уходил никто из нас,
В конце концов, нам преподали
Пару приёмчиков в запас.

Недели три тренировались,
Пот проливали мы рекой.
На матах страшно уставали
А там пощады – никакой.

Вершков, конечно, нахватались:
Как нужно применять броски,
Чтоб удержание считалось,
Захват и прочие рывки.

Финал борцовской эпопеи!
За взвод пришёл болеть весь полк,
Трибуны яростно галдели,
Но вышли мы и, зал умолк:

На всех нас красные самбовки –
Кто где никто не разберёт,
Обулись в белые борцовки,
Лишь только пояс выдаёт.

По результатам жеребьёвки
Соперник мой – самбист, амбал.
Помогут ли мне те уловки,
Которым сам же обучал.

От Лошака совет услышал:
"Не падай духом" - мол, держись,-
"Конечно, он тебя повыше,
Ты же вовсю, как уж вертись".

Лишь три минуты продержаться,
Со стороны – всего лишь миг,
Но очень надо постараться,
Чтоб до конца весь бой пройти.

Ты с мастером вышел на схватку,
Вначале стоечку принять,
Одним рывком, он тебя - всмятку,
И сразу применил захват.

Моё запястье сжал рукою,
С броском не очень стал спешить,
Мне удался удар ногою:
Я руку смог освободить.

Чуток мы с ним потанцевали,
Он дал мне провести захват:
Самбиста обхватил я сзади
И попытался удержать.

Миг! Я не понял, что случилось,
Как он ногой провёл подхват,
И тело моё в воздух взвилось -
Бросок через себя на мат!

Такая боль! В глазах стемнело,
Но к болевому не дошло,
Я выполз из-под его тела,
Ему ж смешно – давай ещё!

Какие могут быть сюрпризы,
Меньше минуты впереди,
Но комбинациею снизу
Меня он всё же додавил!

Удара гонга я не слышу,
Всё заглушает рёв трибун,
От напряженья сносит крышу
И я к сопернику прильнул.

Как полагается, обнялись,
Мне мастер что-то говорил,
Рукопожатием расстались –
И жест судьи неумолим.

И, вот он, миг удачи, славы -
Судья взял за руки, в центр стал:
"Победа отдана по баллам…"
И руку не мою поднял.

Да, первый блин, увы, тут комом.
Ещё две схватки впереди –
Одна с Алёшкой Листогоном,
Затем с одним "алаверды".

Они боролись поскромнее,
Я взял законных два очка,
А Лютый, Заец и Матвеев –
Те принесли по три очка!

Команду "А" не одолели –
Ведь там самбисты, мастерство!
Но и пехота ведь смотрелась -
Не уронили мы лицо.

Вот так по прихоти комбата
Мы ублажали "высший свет",
Ему мы "хлеба, зрелищ" дали,
Для нас же то был просто блеф.

Истомин возжелал ристалищ,
И гладиаторы нашлись
Для мирных, в общем-то, баталий,
Где мы костьми чуть не легли.

Ну, так хотя бы отдых дали,
Назавтра ж, вроде, выходной -
Лишь по плечу нас потрепали,
Не поскупились с похвалой.

А наш майор, вот бедолага -
Как пострадал. Он так орал,
Что сильно вены повздувались,
Дня три в постели пролежал.

Нам тоже хорошо досталось,
Про отдых даже не мечтать:
У молодых пройдёт усталость
Сама собой, лишь дай пожрать.

После броска спина разнылась,
Мой правый плечевой сустав
С напрягу судорга схватила –
Такое в каждого сейчас.

Ползём домой - обед не в радость,
Ужасно кости как болят,
Ну а потом, какая гадость:
На время, кросс ещё бежать!

После обеда холодает,
И мерзкий дождь заморосил,
Занятия не отменяют,
И значит, кросс мы побежим.

Ну, всё, кранты! Дошли до точки,
Живого места не найти,
А нам твердят: "То лишь цветочки,
А ягодки ждут впереди!"

Глава 3

Ой, вы цветы – мои цветочки!
К Присяге служба шла моя,
И роз шипы, как коготочки,
В кровь исцарапали меня.

А ягодки, ничем не лучше,
Раз всё расписано по дням,
И служба станет только круче,
Когда я тут Присягу дам.

С чего-то, вдруг припоминаю,
Мои здесь первые деньки:
И вообще не представляю,
Как тут служить - всё впереди!

Так всё здесь было интересно,
Как много незнакомых лиц,
В строю разучиваем песню,
И всё по сторонам глядим.

А старшина всё примечает,
Звучат команды тут, вовсю:
Он с первых дней нас обучает,
Как правильно ходить в строю!

Гуськом с казармы выбегаем,
На цыпочках, не просто так,
Но, всё равно, не угождаем:
"Устроили мне тут бардак!"

Мы и трёх дней не прослужили
Как старшина повёл наш взвод,
Лишь только завтрак мы свой съели,
Куда-то вниз - на медосмотр.

Туда дороги - кот наплакал,
В лесопосадку, там забор,
А слева - старые бараки,
По ним давно мечтал топор!

И вот, в дощатых тех строеньях,
Располагалась медсанчасть,
Таких - что их, без сожаленья,
Можно снести, прямо сейчас!

В одном бараке, затрапезном,
(На вид ему лет, эдак, сто!)
Ютился лазарет военный -
Там проходил наш медосмотр.

Вошли в приёмные покои,
Со всех сторон тебя теснят,
Заполонили всё собою,
Звучит приказ: "Одежду снять!"

Тепло и тесно, дышать трудно,
Ворчанье слилось в сплошной гул,
Кто ущипнёт, толкнёт подспудно,
Ну, в общем, полный караул!

Разделся, совершенно голый,
По форме: родила, в чём мать,
И, от обилия тел потных -
Тут едкий, спёртый "аромат".

В углу какой-то медработник
Суёт бланк карту-бегунок,
А старшина, к столу припёртый,
Военбилет даёт, весь взмок.

И, здесь единственной "одеждой"
Этот билет стал для тебя,
Прикрыл им, кое-что небрежно,
Всё же горишь весь от стыда!

И нагишом по коридору,
Идёшь в врачебный кабинет.
Хирург - ему на вид лет сорок:
"Там, положите Ваш билет!"

Я стал белей, чем эта стенка.
Стыдобище! В меня слов нет.
На тебя смотрит ассистентка,
От силы - восемнадцать лет.

Я обомлел, и как в тумане,
Со мной он делал, что хотел,
Всё на виду, у этой "дамы" -
И, как я это всё стерпел?

Я всех прошёл, как по приколу,
Такой конфуз ко всем пролез!
Одна сидела офтальмолог -
Страх, стыд, испуг уже исчез.

В тебе не видят человека,
Им не нужна твоя душа,
Для них, ты просто картотека,
Изъяна нет - служи тогда!

Ноет плечо после укола,
Тебе ещё один рывок,
И, санитар, пригнув до пола,
Болезненно берёт "мазок".

В конце концов, пришёл я в норму,
И, с облегчением вздохнул,
Как только, облачился в форму
И, с лазарета выпорхнул.

Я унижения такие
Впервые в жизни испытал,
И, чувства человеческие,
Я, малость, здесь подрастерял.

Но не пустует свято место,
И циником легко тут стать,
А, опустили нас конкретно -
Так, начинают всех ломать!

В эСА, так с самого начала,
Как человек, ты здесь никто -
Хоть с виду, вроде уважают,
И, тут же мордою в говно!

На случай - вздумал пререкаться,
Оно сбивает сразу спесь.
Уж, тут научат подчиняться,
И отвечать: "Так точно!", "Есть!"

Статут Один гласит в Уставе,
Что командир тут прав всегда,
Не сомневаюсь - здесь заставят
Этот параграф соблюдать!

Нас резко взяли в обороты:
Так дерибанят, всей толпой -
Сержанты, комы-обормоты,
В дни первые - хоть плачь и вой!

Тут слышатся вовсю угрозы -
Тебя стереть и в грязь втоптать,
Но, чем убогее пиндосы,
Твой Дух, готов сильнее стать!

Я устремляю взгляд к Истокам:
В тот Первозданнейший Процесс,
Когда в Первопричинных Водах
Свершал свой Дивный Акт Творец!

И, Он - однажды сотворивший
Нас, от создания миров,
Душе дал Искру - жажду жизни!
Мы чувствуем тот вечный зов!

И просто так - взять, да и сдаться?
В нас живы Качества Творца,
Есть Сила, чтобы защищаться,
И, не сломаться до конца!

Инстинкт самосохранения,
Природой выстрадан не зря,
В мозгу проходит очищение:
И понимание Себя!

Война Добра со Злом ведётся,
И вся борьба внутри Тебя -
Битва за плоть, но Дух неймётся,
Никак не прогибается!

Не то, со мною происходит
И, что за наваждение!
Любой приказ меня доводит,
Почти до исступления:

"Тут, по-другому надо мыслить,
Гони-ка прочь тот сноп обид,
И, нечего тут с мордой кислой
Свою натуру теребить!

Что ж ты, малыш так облажался?
Насилие, ему претит!
Ну, вспомни, как ты дожидался,
Чтоб в Армию пойти служить!

А тут прижали, и ты сдался,
Из-за того, что мордой в грязь?
Крови, мозолей испугался,
Тьфу, на тебя - какая мразь!

Неужто тебе, пасти задних:
Давай-ка гонор в кулачок!
Запомни - ты себе начальник,
И всё - про тяготы молчок!"

Я - человек, мой Дух свободен,
И мне, лишь им повелевать,
Со мной творят, пусть, что угодно -
Им мою Волю не сломать!

А, что придётся подчиниться -
Так, в Армии такая стать!
Не сдаться - в массе раствориться:
Вот, с этих пор Я, здесь Солдат!

Отныне волен подчиняться,
Любой приказ тут выполнять,
Хоть с ним в душе не соглашаться,
И, к сердцу - ничего не брать!

А спесь, внутри пришлось отбросить,
Она мне, угнетала честь,
Теперь, без всяческих вопросов
Можно ответить просто - "Есть!"

Вдруг сразу всё переменилось,
Такая лёгкость на душе,
А тело, словно в воздух взвилось,
Презревши притяжение.

Такие, вот, метаморфозы
Бывает приключаются,
Когда ребяческие грёзы
Увы, не все сбываются.

В недельку ж первую вкусили,
Здесь, "сладость жизни", как нигде;
Все в теле - сразу ощутили
Недостающие кеге.

Кирза - совсем тяжеловата,
Силёнки так подрастерял,
Что ноги стали, словно вата -
Момент критический настал.

Мы на зарядке с ног валились,
В буквальном смысле - не совру!
Так, дистрофия проявилась,
Ходили - через не могу!

Уже знакомою тропою -
Мы, чуть не скопом в лазарет,
Лекарствами ж горе такое,
Конечно, не излечишь, нет.

Истомин наш забил тревогу,
Так зампотыла распекал,
И, пригрозил пойти к комдиву:
"Меню - сейчас, чтоб поменял!

Чего с солдатами наделал,
Десна тебе - не Бухенвальд!
И, срок даю - чтоб за неделю,
Ты откормил моих солдат!"

Было такое, тут не скроешь,
И, молодой наш организм,
С почти, нормальною жратвою,
Переборол этот "каприз".

Чуть в тело сила возвратилась:
"Халява" - сразу же, прощай!
Так загрузили, что не снилось,
Лишь слышится: "Давай!", "Давай!"

Освоили мы по программе,
Как молодые - "Курс бойца",
По чём: попробовали сами -
"Фунт" лиха, пороха, свинца!

Неделя третья на исходе,
Скоро Присягу принимать,
Пора - и мы, к тому подходим -
Солдатом полноценным стать!

Так, служба перешла в отраду,
И, что мне теперь роз шипы:
"Да разве могут стать преградой,
Какие-то царапины?"

Глава 4

Нас старшина во - всю муштрует,
Чтоб в шее начало щелкать –
«Равняйсь!» команду выполняя.
Скорее раки засвистят!

Тренировал он нас упорно,
Но хруст не шёл! Тупой молчок -
Каким же был, по сути вздорным,
Его, придуманный щелчок!

Заставил, будто в наказанье:
Ходить, ну то, из ряда - вон,
Чтоб не расшатывать казарму(!),
На цыпочках, как болерон.

Придумал, чтоб мы пресс качали,
Уже улёгшись на постель,
При том, кровати расшатались:
Такая вышла канитель!

Их страшный скрип вылез наружу;
С четвёртой роты прибежал
Дежурный и кричит: «О, ужас!
У вас, тут кажется, аврал?»

Историй разных было много,
Большинство стоит пропустить,
А, вот по поводу такого,
Напротив, можно говорить.

Чтоб не рассказывать впустую:
Один у нас курсантик был -
Он репутацию сухую
В своей постели всё мочил.

В соседей кончилось терпенье,
Но «рыбачек», не виноват -
И, только по медзаключенью
Его пришлось комиссовать.

Ужель ли я, сродни мимозе,
Раз в стыд, меня легко вогнать?
Ведь все порочные вопросы
Не приходилось обсуждать.

В моём сознании мир рухнет,
Если позволю себе вслух,
Вот, при таком-то многолюдье
Я, извиняюсь, сделать «пук!»

А тут, такое вытворяли:
Впервой, принять никак нельзя,
Да где ж вас, хлопцы, воспитали?
На лоб вылазили глаза!

Когда в обед – суп «музыкальный»,
Азартные идут торги -
Кто победит в артперепалке,
Тут, заключаются пари!

Скажу: то был тотализатор,
Здесь старшина их поощрял;
Участников, почти с десяток,
И, каждый маслом рисковал.

Да, тут попались нам курсанты,
Которые, войдя в кураж,
Теряли чувство меры, такта -
Чем загоняли всех, в мандраж!

С обеда, парни не стеснялись
И, поднимая палец вверх,
Вовсю смеясь, предупреждали:
«Сейчас мы вам дадим концерт!»

Идёт строй, молча - начеку слух,
Ведь пайки масла на кону!
Тут громко кто-то портит воздух -
«Отставить разговор в строю!»

То вызывало бурный хохот,
И, старшина тут «подыграл» -
Поскольку, то была не борзость,
А просто, «выходил запал».

«Артиллеристы стволом задним»,
По ходу, как начнут «стрелять»,
Пока дойдёт строй до казармы,
То, «залпов» и не сосчитать!

Голосовали громогласно,
По всем, кто нам «салютовал»,
И моментально было ясно,
Кто пальму первенства тут брал!

Бесспорным лидером являлся
В тех «перепалках» - Цимбалюк
Он в этом деле изощрялся,
Да так, что «Польку» мог учкнуть!

Ещё любил он выхваляться,
Что мог исполнить «Полонез» -
Вот только, ноты «До» боялся,
В октаву третью, и не лез.

Он утверждал, что то - «искусство»,
Как возразишь, и скажешь: «Нет»,
Любого привести мог в чувство -
Руладою, как даст в ответ!

На внешний вид он был нормальным,
Тут не довлел чудачеств груз,
Вот, в отношении ментальном -
Был не приемным тот конфуз.

А дух борьбы, всё ж сохранялся;
Когда в меню супчик всплывал,
К победе не всегда он рвался
И, своё масло отдавал.

Он просто так, ради ухмылки:
Любое слово или текст,
Без подготовки и запинки,
Мог с заду наперёд прочесть.

И, сколь ни длинно слово, также
Мгновенно мог расшифровать -
Не просто так сказать, а даже,
И в предложение связать.

Тут все мы, чем-то выделялись,
О том не стоит говорить -
И сколь, во всём все отличались,
Столь нас, ни в чём не повторить.

И служба наша проходила
Перед Присягой - будь здоров!
Такие «чудеса» творила:
Чтоб описать их - нету слов.

А всё же, надо закругляться
Про отвлечённости, болтать
И, над учебкою смеяться;
Пора кончать фигнёй страдать!

Мол, службы мы и не узнали,
Хотя "прошли и Крым, и Рым",
Тут, если честно, "обучали,
Так, что валил с нас пар и дым!"

А, толи ещё предстояло,
Ты - не курсант и не солдат:
Присягу мы не принимали,
Так, что нельзя и наказать!

В Остре, мы сразу испытали
Тяготы службы - путь бойца.
Нам, вместе, это закаляло
Характер, волю и сердца!

Вокруг да около мы ходим:
Приём Присяги утверждён,
Ей Богу, все мы, как на взводе -
С утра, сегодня - Ген. прогон!

Денёчек выдался на славу,
Нас солнце балует теплом -
Парадный строй, перед казармой
Столы накрыты кумачом!

Присяги текст вписан в оправу:
«Я, гражданин… клянусь… готов…
Если же я нарушу… клятву... » -
Слова, что в жилах стынет кровь!

Парадку мы, впервой надели,
На брюках стрелки остриём,
Все пуговицы, ствол - блестели,
А бляха, так горит огнём!

На правом фланге в лучах солнца
Сверкает медью труб оркестр,
Стоит Почёт Знаменоносца -
Попасть туда большая честь!

Вот, Знамя Части боевое -
Стяг Кишинёвского полка!
И, горд ты уже сам собою:
Что приобщён к нему слегка.

Плох тот солдат, кто не мечтает
На службе генералом стать,
Меня ж карьера не прельщает -
Прошло всё это без возврат.

И генеральские погоны
На плечи мне не нацепить,
А, потому и нет резона,
Душу тщеславием томить.

Хотя такие вот моменты,
Конечно, в трепет вводят всех,
Да, это и по нам заметно:
Волнение прёт через верх.

В полку проводят тренировку,
Чтоб нам, дух воинский привить,
Под стук сердец, дать установку -
Традициями дорожить!

Родители уже все знали:
Приём Присяги - празднество.
Им приглашенья разослали
На двадцать первое число.

Готово место под трибуну
Для приглашённых и гостей.
Представилось вдруг - как я буду
Присягать Родине моей!

Настало Торжество Момента -
Твой юный голос тут дрожал,
Когда, за всю страну Советов,
Ты Клятву Верности давал!

Произнеся Слово Святое,
Чеканя шаг, идёшь к столу,
Солдатской твёрдою рукою,
Ты ставишь Подпись там, свою!

Вот, Актом этим завершилось
Это Сакральное Действо,
Так - в мыслях это совершилось,
И, тут от сердца отлегло.

Дальнейшее всё, как в тумане:
Доклады всех, речь комполка,
Оркестр играет, несут Знамя,
И, это всё - мимо тебя.

Но, явь была, совсем другая,
Воскресный день - всё изменил,
Погода - штука не простая,
И, побороть её, нет сил!

А, сталось всё не так, как надо!
Второй день, дождь, как из ведра
Полк, на плацу, при «всём параде»,
Промок, раскис уже с утра.

Кто приглашён был, приуныли:
«Какое, уж, тут торжество!»
Да, всех нас, будто подменили
Ну, чем не злое волшебство?

И полк ушел в свою казарму:
Нельзя Присягу отменять!
Без показухи и без шарма,
Пришлось нам, там её принять!

Нас командиры поздравляют
Напутствие даёт комбат.
Родители слезу пускают -
За своё чадо каждый рад.

Всех, вновь полощет дождь и ветер.
Полк на плацу застыл в строю,
В душе я, зол и не приветен -
Так, и Присягу воспою!

Под Гимн страны проносят Знамя,
Оно вновь во главе полка,
Как по команде, весь строй замер:
Кричим трёхкратное «Ура!»

Промокшим, в такт фальшивят трубы -
Не празднично звучит оркестр,
Парадный строй проходит грубо -
Не выдаст Бог, свинья не съест!

Нам это, будто в наказанье:
То, лишь «цветы» - окончен «бал».
И, сколько быть нам в ожиданьи,
Чтобы, для «ягод» час настал?

Сержант не скажет: «Ты, салага!»
Теперь, мы здесь, не просто так -
Всем разрешили по Присяге,
Надеть на грудь Гвардейский Знак!

Отныне, я - Курсант Гвардеец,
Нет выше звания в С. А!
Теперь, освоить мне важнее,
Профессию военспеца!

Я, в новом «качестве» стал взрослым -
Присягой сожжены мосты.
Провёл черту день: «До» и «После»,
Растаяв с чувством пустоты.

Отбой - усталость тела лечит,
Ты лёг в постель. Блаженства миг:
Мерцают призрачные свечи,
И, сразу сон тебя настиг.

Глава 5

Ну, надо же, исчезла "Бочка"!
Пропал весь мой материал -
Я в аккурат поставил точку
Там, где оценку всем давал.

Два дня меня всего мандражит:
Конечно, там есть компромат,
Понятно, что меня за шаржи,
Все с удовольствием съедят.

Пропала и концы все в воду
Но интуиция не врёт -
Вещица эта не утонет
Но, обязательно всплывёт.

И чем всё это обернётся?
Извечный Гамлета вопрос -
Когда же ниточка порвётся,
Ты будешь вызван, на допрос?

За что такое наказанье:
Если беда, так не одна.
Часы сломались - в назиданье!
И вот, тетрадка подвела.

Всегда её надёжно прятал,
А тут промашку допустил,
И сразу, её кто-то сцапал -
Ну, чем судьбе не угодил?

Мы все живём по распорядку:
Перед отбоем – час сампо,
Как, вдруг дневальный из наряда:
"Иди, там командир зовёт!"

"Пи#дец подкрался, будет тошно" -
Я с этой мыслью в штаб иду,
Там дверь открыта, осторожно
В штаб-канцелярию вхожу.

Гм, командир четвёртой роты
За письменным столом сидит,
Небрежно курит сигарету
И, пристально в глаза глядит.

Вот это, вроде, интересно,
Кой леший тут его водил?
Своей угрюмой миной пресной,
Меня он сразу подавил.

Но взгляд поставил всё на место,
Я догадался, что к чему:
Так вот откуда дует ветер,
Попала "Бочка", как к нему?

Представился я, - честь по чести,
Кивком он предложил присесть,
Остался я стоять на месте,
И, жду, о чём же будет речь?

Пока, не проронил ни слова,
Лишь сигаретку затушил,
Улыбкой залукавил снова,
На стол планшет свой положил.

Смотрю на рукаве повязка,
О, он сегодня - "Дежполка",
Но, всё равно, когда ж развязка -
Зачем-то вызвал он меня?

Начну ка сам я разговорчик,
Раз он не склонен говорить,
И, бью в упор: "Не из-за "Бочки" ль,
Меня решили пригласить?"

"Курсант свою провину чует,
Или так показалось мне?
Давай с тобою напрямую
Поговорим о той стряпне".

"Не в радость мне ехидство ваше,
И чем вас это всё взяло,
Ну, есть там небольшие шаржи,
Про вас же вовсе ничего.

И, к слову, до моей провины,
Напрасно так вы обо мне -
Писал я только то, что видел,
И, что давно известно всем!

Попробуйте ка опровергнуть,
Или сказать: сплошная муть,
Я так смотрю - дело не в этом,
Здесь всё же есть иная суть".

"И в чём же видешь подоплёку?"
"За вас - поступок говорит:
До воровства ведь недалёко,
Я извиняюсь, тут смердит".

"Эх, молодец, как повернул всё!
Хотя с тобой не соглашусь.
Пусть у меня тетрадь побудет,
Я никому не расскажу.

Давай ка мы с тобой оставим
Наш беспредметный разговор,
Поговорим лучше о славе,
Да и составим уговор".

"Какую ж вы хотите славу?
Себе ли, мне или кому,
И будет то, каким Макаром?
Тут уж я точно не пойму".

"Я изучил твою всю "Бочку",
И в мыслях не сложу отчёт -
Если простой солдат ты - срочник,
Куда тебя всё-то ведёт?

Твои стихи читал, я в шоке,
В такие, вот твои года,
Все эти поднимать вопросы?
Такая философия:

"…Чи зможе Розум охопити
Всю велич плинного Буття?
Всiх думок думку зачепити:
Чи справдi Смерть - то небуття?

Плекаю старанно надiю,
Й хизуюсь думкой про Життя:
У людства є єдина мрiя –
Як досягти нам Безсмертя?

Я Джерело Первiсне маю
За сталу Вiчнiсть темряви,
Тож Розумом хитким питаю:
Хто є Людина й звiдки Ми?

Вiдбиток Творчого Натхнення -
Тож Всесвiт i руйнiвний Час,
Iз давнини й до сьогодення
Не владнi пiдкорити нас!

Збиткуєм Ми над марой Смертi,
Iз потойбiчного Життя -
Та лише Дух єдин відверто
Є запорукой Безсмертя!.."

"Так то стряпня, или вы в шоке?
Определиться бы пора,
И, что за уговор? Намеки
Уже бы можно дать слегка".

"Давай, про славу мы не будем,
Мне она, точно не нужна
Скажи мне лучше, что задумал,
Какие мысли у тебя?

Ведёшь всех, прямо от комдива -
Не преукрасил ничего,
Тут многое, скажу, правдиво,
Ответь мне - это для чего?"

"Раз вы тетрадь мою забрали,
Притом, вольны, что делать с ней,
Иль ожидаете медали,
Если сдадите опус сей?

А без неё, я, как без крыльев,
И не смогу в жизнь воплотить,
Задуманную сказку с былью -
На мою службу свет пролить".

"Сдерёт с тебя Еркеев шкуру,
И ротный - "отблагодарит",
Что высветил его натуру,
Или ты думаешь, простит?"

"И в оны дни, не чли пророков -
Их нет в Отечестве своём!
Когда погрязло всё в пороке -
То я, скажите, тут причём?

Смотрю, Вы вовсе не спешите,
В меня же времени в обрез -
Подворотничок не подшитый,
Да куча, ещё прочих дел".

Тогда, и он заторопился,
Свою планшетку взял и встал,
И, сразу голубь "засветился",
Слова такие мне сказал:

"Задумал написать поэму
Про свою службу и Остёр?
Раз взялся за такую тему -
То, неплохой ты фантазёр.

Расставил точно, по ранжиру,
Вот, только высветил не всех,
А надо бы чуть чуть пошире,
С размахом, чтобы был успех!"

И, как наган к виску приставил:
"Я возмущён, япона мать,
Ты, почему, меня отставил?
А ну ка быстро дописать!

Тогда всё будет справедливо,
У нас один ведь батальон!
Тут, даже, как-то неучтиво,
Что остальным ты дал отвод".

О, Боже, как всё прозаично:
Вздумал в Историю попасть,
Раз, уж об этом просит лично,
Его в поэме прописать!

"Хвалилась гречневая каша,
Какая вкусная она,
Если бы к ней побольше масла,
Ну, и неплохо бы мясца.

Пока все мысли соберутся,
Тут времени: дни пролетят -
Лишь быстро кролики е#утся,
Товарищ старший лейтенант!"

Ну что же, сорваны все маски:
Не думал я и не гадал,
Чтобы, под чью-нибудь указку,
Как под заказ, стихи писал.

Раз сразу я не отказался,
Придётся, значит, "попотеть",
И, в тот же вечер, с ходу взялся
Обрисовать его портрет.

Нащупать надо попытаться
В нём ту изюминку, черты,
То, чем он может выделяться,
Чтоб стало ясно - это Ты!

Был золотник не мал, да дорог,
И страх за "Бочку" подгонял,
Денёк подумал я, и вскоре
Характеристику сверстал:

"Вот, командир четвёртой роты.
Он, старший лейтенант Вознюк,
Однофамильцем был комбату,
Высокий, стройный, чуть угрюм.

А обладал он мёртвой хваткой –
Весь "блат" в руках его давно,
Для зампотыла, все задатки
У офицера – налицо!

Его командный зычный голос,
Звучал частенько за стеной –
Возился с ротой до отбоя,
Не то, что наш "автогерой!"

С кровей солдатских он не делал
Себе карьеры и наград,
Семье своей был сильно предан,
Уже имел двоих ребят".

Я доложил при встрече ясно:
"Гоните "Бочку", Ваша честь!
Я, уговор наш тот, негласный,
Исполнил в точности, как есть!"

"Какие могут быть вопросы,
Тетрадь, конечно, я верну,
И, без обид, что взяв без спросу,
Прочёл поэзию твою.

А, если вдруг, ты пожелаешь,
Условия тут создадим,
Надеюсь, ты всё понимаешь?
В любой момент обговорим.

И вообще, мне бы хотелось,
Твою поэму здесь прочесть,
Хвалю за прямоту и смелость
Тут, не у каждого - то, есть".

"О, налицо метаморфозы!
Поэзией стала стряпня,
Но я хочу, чтоб службы проза,
В учебке всё ж вела меня!

Поблажек никаких не надо,
Они перерастут во зло,
Поэзия - мне лишь отрада,
И, уж никак не ремесло.

Намерениями благими,
Дорога вымощена в ад.
И здесь, не по пути мне с ними:
Я - рядовой, курсант, солдат!"

2 комментария

  • Александр:

    Выходит поэт армию ненавидит. Я такой делаю вывод, изучив поэму. А кто его, жену и детей защитит, если вторгнется захватчик? Я бы эти стиху не стал размещать на страничке cubanos.ru. Это моё мнение, имею право.

  • Андрей:

    Буду краток. Молодец Анатолий! На одном, как говорится, дыхании прочитал эту часть. Пока читал- своя служба до принятия присяги пролетела в голове, и портянки в крови и неподдающийся турник. А солдатский "стержень" мне все-равно удалось разглядеть в данном произведении.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *