Кузиванов Михаил. Комплекс "Сопка" в операции "Анадырь".

^[10]

КУЗИВАНОВ Михаил Григорьевич
Родился 5 октября 1928 г. В Военно-Морском Флоте с 1946 года. С 1950 года после окончания Высшего военно-морского училища проходил службу на Черноморском флоте в должностях командира взвода, командира батареи, командира ракетного дивизиона. В период Карибского кризиса — командир подвижного берегового ракетного дивизиона противокорабельных крылатых ракет. После кризиса в 1967 г. окончил с золотой медалью командный факультет Военно-морской академии в Ленинграде. С 1967 по 1984 годы служил начальником отдела Главного штаба ВМФ. Капитан 1 ранга. Награжден двумя орденами Красной Звезды.
Член Координационного совета Всероссийского общественного движения ветеранов локальных войн и военных конфликтов "Боевое братство". С 1992 г. — руководитель Московской организации воинов-интернационалистов "кубинцев".

Находясь на Кубе в составе Группы советских войск, личных дневниковых записей о впечатлениях и событиях тех дней я не вел. Но многое, что прошло через разум и сердце, осталось в моей памяти. И, видимо, навсегда. Мысленно возвращаясь к тем далеким бурным военно-политическим событиям, я всегда испытываю большое душевное волнение и чувство гордости за своих соотечественников, которые в опасные и тяжелые моменты службы достойно выполнили свой интернациональный долг.
Без преувеличения можно констатировать, что военно-стратегическая операция "Анадырь" явилась уникальным явлением в практике военного дела, а десант на Кубу может служить образцом военного искусства.
К моменту создания Группы советских войск и переброске ее на Кубу я командовал подвижным береговым ракетным дивизионом, который организационно входил в состав отдельного берегового ракетного полка. Полк состоял из двух дивизионов и технической батареи и базировался в Потийской военно-морской базе Черноморского флота. Перед убытием на Кубу полк был усилен еще двумя дивизионами.
В те годы в составе ВМФ Советского Союза наряду с береговой артиллерией имелись береговые ракетные части, предназначенные для обороны побережья и важных объектов на берегу от нападения сил флота противника с моря.
Ракетный дивизион имел на вооружении специальный комплекс "Сопка". В качестве ударного оружия служила крылатая ракета "С-2", снаряженная фугасно-кумулятивной боевой частью. Точность стрельбы и поражающие факторы были весьма эффективны. Для уничтожения крейсера противника достаточно попадания в цель 1—2 ракет, а для эсминца — одной ракеты.
Дивизион штатно состоял из двух пусковых установок "Сопка", разведывательной радиолокационной станции РЛС "Мыс", стрельбовой РЛС "С-1" и другой специальной и вспомогательной техники и вооружения. Боезапас на каждую пусковую установку составлял 6 ракет. Радиолокационная станция (РЛС "Мыс") — обзорная и предназначалась для ведения разведки морских целей. Максимальная дальность обнаружения целей 450—500 миль (820—915 км). Численный состав дивизиона составлял около 250 офицеров и матросов.
Судьба военного человека полна неожиданностей. 18 июня 1962 года командир полка полковник Шиков А. Г. приказал мне готовить личный состав и технику к переходу морским путем для выполнения специального задания. Маршрут перехода, пункт назначения и конкретные задачи на предстоящий переход держались в секрете. В то время сам командир полка не был информирован о целях командировки.
В ходе подготовки к выполнению боевой задачи произвели проверку на функционирование всей техники, при необходимости провели ремонт. Дивизион был переведен на штат военного времени. Процедура подготовки к морскому переходу прошла довольно быстро и организованно.
По команде из штаба Черноморского флота приступили к этапу передислокации дивизиона в предназначенный пункт базирования. Погрузку техники на сухогруз "Металлург Курако" произвели в торговом порту города Поти со строгим соблюдением мер безопасности маскировки. Кроме личного состава нашего дивизиона на борту корабля находились офицеры и матросы соседнего дивизиона, управления и штаба полка, подразделений тыла (всего около 1000 человек). Из порта г. Поти сухогруз вышел 18 июля. Через несколько дней морского пути нам стало известно, что мы идем на Кубу, в порт Матансас. Не приходилось сомневаться, что кубинскому народу необходима военная помощь, чтобы предотвратить американскую агрессию. Нам выпала честь защитить Кубинскую революцию.
За двое суток до подхода к острову Куба наше судно стало подвергаться облетам самолетами береговой патрульной авиации ВМС США. Пиратские виражи ничего общего не имели с нормами международного права по судоходству. Корабль не менял курса и шел к намеченной цели. Экипаж судна и все военнослужащие в этой обстановке повысили бдительность, дисциплину и готовность в экстремальных условиях противостоять воздушному нападению противника. Состояние было тревожным, поведение американцев непредсказуемо, не исключалось военное столкновение. Однако панического настроения среди личного состава не отмечалось. Корабль продолжал движение.
2 августа получили указание следовать в порт Гавана. Рейд к Кубе закончился. Пришвартовались в рыбном порту гаванской бухты. Началась разгрузка техники. Руководством Группы советских войск был определен пункт базирования дивизиона — район Санта-Крус-дель-Норте (западнее порта Матансас).
В скором времени местом дислокации дивизиона стал остров Пинос (остров Сосен, впоследствии назван "Исладе-ла-Хувентуд" — остров Молодежи). Из более чем полутора тысяч островов, относящихся к Кубе, этот остров самый большой, его площадь составляет 2,2 тысячи квадратных километров. В экономическом потенциале страны он не занимает видного места. Здесь в основном произрастают цитрусовые и производится их промышленная переработка. Во время диктатуры Батисты на острове функционировала тюрьма "Пресидио Модело" для политических заключенных, в которой отбывал наказание за революционную деятельность Ф. Кастро. С военно-стратегической точки зрения Пинос является неплохим плацдармом для размещения оружия обороны не только самого острова, но и всей Кубы. Это обстоятельство привело советское командование к решению размещения одного из дивизионов полка береговой обороны на острове Пинос. Природные условия здесь исключительно разнообразны. Наряду с тропическими пальмами соседствуют в большом количестве сосновые леса. Ландшафт сравнительно ровный, с небольшими холмами, живописен и животный мир.
Передислокация дивизиона на остров сопровождалась определенными трудностями, риском и опасностью для жизни личного состава. Из Матансаса до порта Батабано боевая техника, вооружение, имущество тыла перевозилось автотранспортом, отдельными колоннами. Здесь вручную производилась погрузка на гражданские рейсовые паромы, которые через Батабанский залив доставляли в порт Нуэва-Херона. Паромы не были предназначены для перевозки крупногабаритной и многотоннажной техники, поэтому погрузка и выгрузка техники и ракет в контейнерах шли тяжело, с риском ее поломки и увечья людей. Однако, строго соблюдая меры безопасности, благодаря исключительной инициативе и организованности личного состава и при помощи кубинских военнослужащих удалось избежать аварий, поломок и потерь.
Перевозка техники из порта Мантансас с целью сохранения тайны производилась только в ночное время и в сопровождении отрядов кубинской народной милиции, а в местах базирования укрывалась в лесу и маскировалась специальными сетями. Многое приходилось делать впервые. Переброска на паромах была этапной проблемой. Здесь следует отметить энтузиазм и находчивость, принятие смелых и правильных решений со стороны главного инженера капитана Петрова М. А.
На острове, в бухте Сигуанеа, дислоцировалась небольшая военно-морская база ВМФ Кубы (начальник базы лейтенант Карталья) и пехотная дивизия (командир команданте Ульямс Гальвао Родригес). Наш дивизион занял боевой порядок в юго-западной части острова в районе маневренного пункта базирования торпедных катеров ВМФ Кубы с задачей борьбы с надводными кораблями противника в южном направлении острова Куба в пределах дальности стрельбы ракет комплекса "Сопка". В короткие сроки произвели инженерное оборудование позиционного района. Пусковые установки, центральный пост, радиолокационную станцию управления стрельбой и пункты предстартового контроля зарыли в каменистый грунт, обваловали и замаскировали.
Для командного пункта со средствами управления и связи отрекогносцировали небольшую высоту. Но для скрытности и безопасности необходимо было отрыть укрытия. С этой целью взорвали верхнюю часть сопки и с помощью отбойных молотков завершили окончательно устройство инженерных сооружений. Практически над поверхностью земли остались торчать только антенны РЛС "Мыс". Вершина сопки была круглая и при ведении противником огня по командному пункту недолеты (перелеты) снарядов (мин) не представляли опасности. И лишь только прямое попадание могло вывести из строя командный пункт.
Установка РЛС в отрытом котловане представляла собой определенную сложность. Дело в том, что уклон дороги на вершину горы достигал более 40 градусов, специальных механизмов для таких работ у нас не было. Но выход был найден: станцию тащили вверх с помощью двух тягачей АТТ и бульдозера. Следует заметить, что после ухода советских войск с Кубы и передачи техники кубинской армии места дислокаций береговых ракетных дивизионов были изменены. На острове Пинос не стало морских ракетчиков, но спустить с горы станцию никто не рискнул. РЛС "Мыс" осталась на месте.

^[11]

Для оборудования позиционного района потребовались большие трудозатраты. Личный состав дивизиона в сложных природных условиях Кубы (тропический климат, каменистый грунт и др.) успешно справился с поставленной задачей, привел всю материальную часть (боевую технику, вспомогательные узлы и агрегаты, транспортные средства) в короткие сроки в полную боевую готовность.
Коллектив нашего подразделения — люди молодые, физически здоровые, энергичные. Большинство из них не боялись трудностей работы и быта. Иногда усталость валила людей, но никто не покидал "поля боя". Все понимали, какая огромная, ответственность легла на их плечи. Особенно инициативно и высокопрофессионально работали офицеры М. Петров, Ю. Петров, В. Олейник, А. Соболь, В. Смоловский, В. Сибирев, Вихарев, Зайцев, Корлюгов, матросы В. Добрынин, В. Волков, А. Хорунжук, М. Подгорный, Ю. Ольхов.
О приведении дивизиона в боевую готовность я доложил командиру полка. В связи с обострением военно-политической обстановки вокруг Кубы последовали очередные задачи.
К моменту объявления блокады Кубы крупные силы Атлантического флота ВМС США (свыше 80 боевых кораблей и 12 тысяч морской пехоты) были сведены в два оперативных соединения. Несколько позже из кораблей флотов некоторых южноамериканских стран и ВМС США было сформировано третье оперативное соединение. В связи с Карибским кризисом в зоне кубинской акватории ВМС США держали в боевой готовности 183 корабля, свыше 200 самолетов и 33 тысячи морских пехотинцев.
Таким образом, в военном отношении все было готово к захвату Кубы. Такой прогноз базировался не только на разведданных, но и на военных доктринах Запада, которые утверждают, что в современной войне (взгляды 60-х годов) высадка морских и воздушных десантов считается одним из важнейших способов решения оперативно-тактических задач, а в некоторых случаях и стратегических.
Тем временем личный состав нашего дивизиона продолжал обустройство. Во вторую очередь оборудовали жилой городок. Местом для жилья была избрана территория бывшего небольшого охотничьего хозяйства на удалении одного километра от боевых позиций. Офицеров и мичманов расположили в охотничьем домике, а матросов — рядом в палатках. Для защиты личного состава от нападения воздушного противника были отрыты окопы и небольшие убежища, покрытые сверху стволами срубленных пальм. В последующем, спустя два-три месяца, палаточный городок заменили на стандартные щитовые казармы.

^[12]

По решению командования Группы советских войск для повышения живучести дивизиона, прикрытия боевой техники и личного состава подразделения в районе нашей дислокации был поставлен дивизион зенитного ракетного комплекса С-75, которым командовал майор Ереджибоков Б. К. Для борьбы против низколетящих самолетов противника нашему дивизиону была придана кубинская батарея, вооружённая крупнокалиберными зенитными пулеметами ЗПУ-4. Между нашими подразделениями быстро сложились нормальные боевые связи, а между личным составом — дружественные братские солдатские отношения и взаимопомощь. Зенитный дивизион не имел своих тыловых органов, поэтому мы взяли его на все виды довольствия, организовали совместную гарнизонно-караульную службу. Бытовые условия позволяли оперативно и надежно выполнять основные задачи.
По линии командования установились оперативно-боевые контакты с воинскими и флотскими коллективами, расположенными на острове Пинос. Согласованы вопросы организации совместной противодесантной обороны острова. Необходимо отметить, что в первые недели нашего пребывания на Кубе четкого управления боевой деятельностью и хозяйственно-бытовыми делами дивизиона со стороны руководства Группы советских войск, военно-морского отдела не отмечалось. Все вопросы на месте решали самостоятельно, возможно с ошибками. Командованием Группы советских войск и штаба полка не были разработаны документы по оперативно-боевому взаимодействию и организации видов связи с кубинскими РВС на случай боевых действий по отражению ударов противника. Мы не имели представления о боевых возможностях и боевых задачах кубинского гарнизона. Кубинцы не могли знать о степени боевой готовности и возможности берегового ракетного дивизиона и зенитного ракетного дивизиона, поэтому мы организовали взаимные посещения боевых порядков, ознакомились с оперативной документацией и вооружением, провели командно-штабные учения, уточнили наиболее опасные и вероятные места высадки морского десанта противника на остров. Обменялись мнениями, как эффективнее, с малыми потерями, выполнить боевые задачи. Такая форма общения, обмена опытом армейской и флотской службы дружественных армий послужила хорошим уроком для обеих сторон.
После блокадных дней рамки сотрудничества и человеческих общений расширились.

^[13]

В ноябре с ознакомительной миссией в гарнизон прибыл министр Революционных Вооруженных Сил (РВС) Кубы Рауль Кастро Рус. Он на протяжении многих часов изучал позиционный район дивизиона, тактико-технические данные вооружения, беседовал по многим вопросам с офицерами и матросами нашего подразделения. Прощаясь с нами, Р. Кастро крепко пожал мне руку и поблагодарил за военную помощь, которая предотвратила безумные планы Вашингтона. Он выразил надежду, что мы так же успешно организуем обучение кубинских военнослужащих по специальностям на передаваемой РВС боевой технике.
С каждым днем дивизион повышал свои боевые возможности. Проводились практические занятия на технических средствах, как по специальностям, так и в составе подразделений. Отрабатывались нормативы перехода из постоянной боевой готовности в повышенную и полную.
Сегодня уже не секрет, что при планировании операции "Анадырь" и подготовке войск к ее реализации были допущены серьезные ошибки. Генеральный штаб, тыл ВС и инженерно-технические управления Министерства обороны СССР не предусмотрели многих последствий, связанных с пребыванием войск и сил флота в условиях тропиков.
Ошибки и упущения коснулись многих аспектов жизни и боевой деятельности не только нашего дивизиона, но и почти всех войск. Личный состав в экстремальных климатических условиях за период ночного отдыха не успевал восстановить физические затраты минувшего дня (влияли духота, повышенная влажность воздуха, укусы насекомых и т. д.). Отсутствие чистой питьевой воды породило массовые пищевые отравления и заболевания дизентерией. Не выдерживали экзамена и запасы продуктов питания: началась порча сухарей, консервированных продуктов (мясных, рыбных, молочных) и даже табачных изделий. Все это создавало дополнительные трудности в организации питания офицеров и матросов. В иные дни рацион питания ухудшался, нормы довольствия уменьшались, на столах отсутствовали хлебные продукты. Но "хлебных" или "голодных" бунтов не было. Люди с пониманием относились к недостаткам и стойко переносили критические моменты и в службе, и в армейском быту. Большой неожиданностью для всех нас стал выход из строя радиоэлектронных устройств и трансформаторов. Пришлось изменять режим эксплуатации многих приборов. Прежде чем включать приборы под нагрузку, операторы просушивали трансформаторы под солнечными лучами. А вышедшие из строя требовали ремонта. У кубинцев нашлась трансформаторная проволока, наладили перемотку приборов.
Не выдержали тропических климатических условий и патроны к пистолету Макарова, которые находились без гермоукупорки более двух месяцев. Во время учебных стрельб из личного оружия многие пули не долетали до мишеней (25 м). Для проверки пригодности патронов к стрельбе вскрыли несколько ящиков с патронами. При стрельбе этими патронами отказов не было. О происшедшем я немедленно доложил в штаб полка.
22 октября в штабе Группы советских войск планировалось проведение совещания командиров частей. Мой путь пролегал через Санта-Крус-дель-Норте, где располагался штаб нашего полка. Оттуда с другими командирами мы отправились в Гавану, к месту проведения совещания. Накануне убытия, вечером, вахтенные офицеры дивизиона, которым командовал Царев, доложили на командный пункт нашего полка о появлении на горизонте огней неопознанных кораблей. Группа насчитывала около 20 судов. Это не было ошибкой наблюдения. Такие сведения поступили в штаб Группы советских войск с наблюдательных пунктов многих частей и подразделений ПВО, ВВС, морской группировки и разведывательных органов кубинской армии. Соединение военных кораблей США вошло в территориальные воды Республики Куба.
По прибытии в Гавану нам объявили о том, что США организовали военно-морскую блокаду Кубы. Командующий Группой советских войск генерал армии Плиев И. А. приказал всем командирам немедленно возвратиться в свои части, привести все средства в полную боевую готовность и ждать дальнейших указаний.
На обратном пути я встретился с неожиданным препятствием. По приезде в порт Батабано для переправы на остров Пинос я узнал, что выход плавсредств в море запрещен в связи с американской блокадой. Создалась пикантная ситуация. Командира и его дивизион разделяло море (120 км). Через коменданта порта я попросил передать по радио командиру кубинской дивизии на острове Пинос майору У. Гальвао Родригесу о сложившейся обстановке. Через некоторое время мне сообщили, что за мной послали судно. На фрегате "Сибоней" я к вечеру добрался до места дислокации своего подразделения. По команде из штаба полка дивизион уже занял полную боевую готовность. Незамедлительно я поехал на командный пункт кубинской дивизии, чтобы более подробно разобраться в оперативной обстановке и уточнить некоторые вопросы взаимодействия на случай боевых действий. Дивизия провела в последнее время ряд дополнительных мер по обороне острова. Майор Ульямс имел большой опыт партизанской войны в Повстанческой армии Ф. Кастро. Он смело принимал оригинальные решения в сложной обстановке. С целью воспрепятствования посадки американских транспортных самолетов с десантными подразделениями на двух местных аэродромах были произведены заграждения. На взлетных полосах расставлены старые автомобильные покрышки, а вдоль шоссейных дорог по обочинам врыты стволы пальмовых деревьев. На отдельных участках дорог появились кучи больших камней. Конечно, такие искусственные препятствия примитивны, но в той обстановке они могли бы послужить сдерживающим фактором на пути американского вторжения на остров.

^[14]

Проведены некоторые мероприятия по срыву высадки морского десанта. По побережью залива Сигуанеа расставлены противопехотные и противотанковые мины. Дивизия тщательно готовилась к боевым действиям.
Решив некоторые оперативные вопросы с майором Ульямсом, я убыл в дивизион. Личный состав подразделения находился на боевых постах, нес охрану позиционного района, включая казарменный городок. Мы усилили маскировку всех объектов боевого порядка, а в ночное время обратили особое внимание на светомаскировку. При переводе дивизиона в полную боевую готовность потребовалась дополнительная контрольная проверка на функционирование всех технических средств. Проверили работу радиоэлектронной аппаратуры на всех постах, и в первую очередь РЛС "Мыс", ведущую разведку на море. Открыли радиосвязь с командным пунктом полка (была закрыта до особого указания). На пусковых установках находились заправленные топливом и снаряженные боевой частью противокорабельные крылатые ракеты "С-2".
О готовности дивизиона к выполнению боевых задач я доложил командиру полка. Наступило тревожное ожидание. Оно усиливалось неопределенностью оперативной обстановки. Штаб полка и руководство военно-морской группировки не баловало нас информацией о положении дел на Карибском ТВД. Мы жили ожиданием войны. Особенно это чувство стало нарастать, когда американцы блокировали Кубу военными кораблями.
Большую работу по сплочению воинского коллектива по мобилизации личного состава на успешное выполнение поставленных задач проводили заместитель командира дивизиона по политической части капитан Бобовников В. В. и сменивший его в 1963 году капитан Ларионов В. А. Им доверяли, их уважали за внимательное и заботливое отношение к людям, активное участие в делах коллектива, умение понять нужды и заботы подчиненных, дать разумные советы. В вечернее время, в часы отдыха, под их руководством в дивизионе проводилась интересная и содержательная культурно-массовая работа.
Самые теплые воспоминания остались у меня и о начальнике политического отдела полка подполковнике Маренко А. Ф. За плечами у него была солидная школа жизни и армейской службы. Анатолий Федорович часто бывал в дивизионе, интересовался боевой учебой и бытом личного состава, оказывал нам помощь словом и делом. Каждый его приезд в дивизион оставлял добрый след. Он заслуженно пользовался большим авторитетом среди личного состава.
Организация военно-морской блокады не означала отказа Вашингтона от активных боевых действий против Кубы. Продолжались агентурная и воздушная разведка военных объектов Кубы и советских войск, эскалация военных группировок в южной части США и Карибской акватории. Нарушалось воздушное пространство страны. Так, утром 23 октября над боевыми порядками дивизиона и жилым городком пролетели два американских самолета типа "Фантом". На следующий день над островом Пинос появилась пара американских самолетов. На этот раз кубинские зенитчики открыли огонь из ЗПУ-4 по воздушным нарушителям. После огневого воздействия по самолетам противника в дальнейшем полетов американской авиации над островом не отмечалось.
Наиболее напряженная военная обстановка сложилась в ночь с 27 на 28 октября. На эти дни Пентагон планировал нанесение авиационных и ракетных ударов с последующим вторжением на Кубу. Накануне личный состав помылся в бане, переоделся в чистое белье, получил индивидуальные перевязочные медицинские пакеты, патроны к автоматам, подготовился к реальному пуску ракет по американским надводным кораблям, находящимся в секторе стрельбы дивизиона.
Утром 28 октября (начало советско-американских переговоров об условиях перемирия) получили команду с КП полка перейти в боевую готовность номер два (повышенная боевая готовность). До снятия военно-морской блокады Кубы (20 ноября 1962 года) дивизион находился в повышенной боевой готовности. Несмотря на мирный исход Карибского кризиса, обстановка на Кубе оставалась напряженной. Продолжались диверсионные акции и провокации со стороны американских агентурных структур и кубинских контрреволюционеров.
Во многих районах Кубы систематически происходили поджоги урожаев полевых культур, выводились из строя коммуникации. Осуществлялись террористические акты против армейских подразделений и государственных деятелей. Мы стали свидетелями одного из многочисленных драматических событий. На острове Пинос в бухте Сигуанеа 22 декабря взрывом мины были выведены из строя два торпедных катера кубинских ВМС. Как было установлено, мина сработала под днищем в кормовой части катера ЛТ-85. Это произошло во время утренней малой приборки на корабле. Было убито 3 человека, в том числе командир соседнего катера ЛТ-94 Леонардо Торибио, ранено 11 матросов. Узнав об этом, мы оказали посильную помощь кубинским морякам. При осмотре на месте оказалось, что катер ЛТ-85 был выведен полностью из строя и восстановлению не подлежал. На катере ЛТ-94 вследствие подводных пробоин затоплены кормовые отсеки. Ремонтные работы производить необходимо было в доке в районе Нуэва-Хероны. Перед буксировкой катера я решил проверить безопасность на выходе из бухты. При осмотре фарватера обнаружил притопленную самодельную мину на якоре со взведенным взрывателем. Так как у кубинцев на месте не оказалось минеров и подрывников, обезвреживание мины пришлось произвести мне, прошедшему в свое время курсы нештатных минеров. Операция прошла успешно, мину вытащили в безопасное место на побережье залива и подорвали.
Как известно, движущей силой в жизни воинских коллективов традиционно считались контроль за состоянием дел и оказание помощи со стороны руководящих органов. Этот принцип руководства подчиненными частями и подразделениями не стал исключением и на Кубе. После снижения общей напряженности в наш дивизион участились визиты руководителей всех уровней. Среди них командующий Группой советских войск генерал армии Плиев И. А., начальник политического управления Группы генерал-лейтенант Петренко П. В., заместитель командующего по ВМФ вице-адмирал Абашвили Г. С., начальник морского отдела контр-адмирал Кулишов Л. Н., командование полка. С ними прибывали группы офицеров-специалистов, которые на месте оказывали практическую помощь, давали необходимые советы.
В начале января 1963 года поступил приказ об организации обучения кубинских моряков основным специальностям ракетного комплекса "Сопка" с последующей передачей техники в распоряжение РВС Кубы. По существу дивизион превращался в учебное подразделение, но разноязычие преподавателей и слушателей вызывали трудности в организации учебного процесса. Пришлось нашим офицерам и старшинам приступить к изучению испанского языка. Выполнили большой и сложный объем работ (с помощью кубинцев) по переводу технической и боевой документации на испанский язык. Обучение организовали по принципу: каждый офйцер, мичман, матрос готовит на своем боевом посту дублера-кубинца. Немало было трудностей, но подготовка прошла качественно, серьезных сбоев не отмечалось. Проверка знаний и практических навыков показала, что кубинское подразделение противокорабельных крылатых ракет способно нести боевую вахту по охране побережья своей страны. Официальная передача техники кубинцам прошла летом 1964 года. Но этот заключительный и торжественный акт проходил без моего участия.
Группа советских войск на Кубе функционировала до середины 1964 года, но не в полном составе. Как известно, в ноябре 1962 года первыми убыли в Советский Союз части ракетной дивизии стратегического назначения. А по мере завершения обучения кубинских военнослужащих с конца 1963 года Кубу поэтапно покидали пехотинцы, авиаторы, зенитчики, моряки и другие военные специалисты в составе своих частей и подразделений. Наш дивизион (офицеры и матросы) без боевой техники уходил в числе последних. Большинство офицеров дивизиона продолжили службу на Черноморском флоте в береговых ракетных частях в районе Севастополя и в штабе флота.
Карибская военная кампания вошла в нашу жизнь как одно из значительных событий армейской службы. Все мы заметно повзрослели, стали мудрее, более сильными. Это был не кафедральный, а натуральный экзамен в естественных условиях на профессиональную и морально-боевую зрелость. Все военнослужащие с честью выполнили свой воинский долг. Рискуя собственной жизнью, они стойко и мужественно несли боевую вахту. Не было слышно ни ропота, ни уныния. Многие мои подчиненные за отличие при выполнении правительственного задания были поощрены командованием Группы советских войск, военным руководством Республики Куба. А главный инженер дивизиона капитан Петров Михаил Акимович и командир 2 стартовой батареи капитан Петров Юрий Васильевич удостоены ордена Красной Звезды. Я считаю за честь, что мне было поручено во главе дивизиона совершить уникальную экспедиционную миссию по защите суверенитета Кубы. Спустя много лет после пережитого задают вопрос: насколько тяжело было переносить все сложности службы перед лицом реальной военной опасности? На этот счет не лишним будет вспомнить российского флотоводца адмирала Павла Степановича Нахимова, который оставил нам в наследство крылатую мысль: "Нет ни легких, ни тяжелых путей, есть один путь — славы". Нет сомнения в том, что слава советского воина останется навечно в памяти благодарного кубинского народа и анналах отечественной военной истории.