Бубнов Валерий. Кто отдал приказ на уничтожение самолета U-2 на Кубе?

Оглавление:

Об авторе
1. Кубинская версия уничтожения самолета U-2
2. Интервью с командиром 4-го дивизиона И.А. Герченовым
3. События «черной субботы» 27 октября 1962 г.
4. Воспоминания участников военно-стратегической операции «Анадырь» об уничтожении самолета U-2
5. Пояснения участника военно-стратегической операции «Анадырь»
6. Общие выводы
7. Г.А. Воронков. Библиографическая справка
8. Модификации и ТТХ зенитно-ракетного комплекса (ЗРК) С-75
9. Примечания

Об авторе

Валерий Алексеевич Бубнов – постоянный автор сайта Cubanos.ru. Его перу принадлежат статьи: «Еще раз о Торренсе и Лурдесе на Кубе» , «О ядерном оружии во время Карибского кризиса», «Нарока (Naroca) или Нарокко (Narokko)?», «История комплекса «Радуга» на Кубе» и «Еще раз об уничтожении самолета-разведчика U-2 на Кубе 27 октября 1962 года».
Автор книг: «Тайны „Лурдес“, 1964–2001» (в двух томах), СПб, Галея Принт, 2015; «Белые пятна Карибского кризиса, 1961–1964» СПб, Галея Принт, 2016; «„Радуга“ на Кубе, 1970–1992», СПб, Аргус СПб, 2019; «„Радуга“ 1970–1992», видеофильм, 2019.
В подготовке статьи активное участие принял полковник в отставке Алексей Артемович Ряпенко.

На пике Карибского кризиса 27 октября 1962 года в так называемую «черную субботу» в восточной части острова Куба в районе города Банес зенитно-ракетным комплексом С-75 4-го дивизиона 507-го зенитно-ракетного полка был уничтожен самолет-разведчик U-2, пилотируемый Рудольфом Андерсоном, майором ВВС США.
И спустя 60 лет после Карибского кризиса остается открытым вопрос: кто отдал приказ на уничтожение самолета-разведчика U-2 над Кубой 27 октября 1962 г.
Из-за отсутствия открытых конкретных документов по данному инциденту на сегодняшний день существует несколько различных версий, представленных зарубежными и российскими историками.

1. Кубинская версия уничтожения самолета U-2

В 2014 году вышла в свет книга: Рубен Г. Хименес Гомес (Rubén G. Jiménes Gómez) «Октябрь 1962. Ядерные ракеты на Карибах» (En Octubre del 62. Cohetes nucleares en el Caribe), подполковника Революционных вооруженных сил, одного из основателей противовоздушной обороны (ПВО) Кубы. В книге достаточно подробно изложены события Карибского кризиса. В главе «Споры по поводу приказа сбить U-2» (LA CONTROVERSIA SOBRE LA ORDEN DE DERRIBAR EL U-2) автором на основании личных воспоминаний и исследований представлена конкретная версия этого инцидента (приводится с некоторыми сокращениями):
«Мы подходим к версии, что приказ был отдан каким-то генералом Группы советских войск на Кубе. Упоминается генерал-лейтенант Георгий Воронков, в то время полковник и командир зенитно-ракетной дивизии, оборонявшей восточную часть острова…
Решение прервать полет было продиктовано оперативной необходимостью. Соединенным Штатам нельзя было позволить получить информацию о местонахождении вооружений и боевых расчетов, которыми обладали советские и кубинские войска, и, в первую очередь, данные о позициях ракет средней дальности и зенитных войск.
Анализируя некоторые слабые места этих рассуждений, можно отметить, что утром 27 октября все воинские части находились в полной боевой готовности и ожидалась неминуемая атака противника. При таких напряженных обстоятельствах командиры обычно находятся на командном пункте или в местах, где их могут немедленно найти.
В условиях современного боя действия осуществляются очень быстро и решения огромной ответственности принимаются в считанные секунды. Два генерала Гарбуз и Гречко находились на командном пункте генерала армии Плиева, поэтому немыслимо, что его не могли найти в течение часа после нескольких попыток.
С другой стороны, если самолет U-2 летел из провинции Пинар-дель-Рио в провинцию Ориенте, пролетая пункты военного значения, он должен был пересечь, по крайней мере, зоны поражения около пятнадцати ракетных дивизионов. Почему эти генералы ждали момента, когда самолет достигнет Гуантанамо и повернет на север, чтобы уничтожить его последним дивизионом, оставшимся на его маршруте? Ибо, пролетая над районом Гуантанамо, он мог бы дальше лететь прямо, не поворачивая на север, унося с собой все „ценное”.
Известно, что система ПВО была активирована накануне вечером, поэтому можно предположить, что генералы не знали о предыдущих полетах самолетов U-2 и были в шоке от настоящего полета. Но это, мягко говоря, представляется сомнительным.
Генералы должны были знать, что самолеты, которые летали на малых высотах, тоже имели фотокамеры на борту и снимали все объекты, поэтому полет майора Андерсона не был каким-то особенным.
Итак, кто же приказал сбить самолет U-2? Все просто. Ни один вышестоящий командир не принял решения. Майор Иван Минович Герченов, командир дивизиона, дислоцированного вблизи города Банес и обнаружившего самолет, уведомил командный пункт своего полка и попросил разрешения сбить U-2. Ему ответили, что запросили разрешение у вышестоящего командования и попросили подождать. Но связь с полком стала пропадать. В соответствии с положениями боевого устава, действовавшими в то время в советских зенитно-ракетных войсках, при потере связи в боевой обстановке командир дивизиона принимает решения самостоятельно. Поэтому Герченов принял свое решение и применил его на практике, уничтожив нарушителя воздушного пространства Кубы, который проводил незаконную разведывательную деятельность.
Как известно, не долетев до дивизиона в Банесе, самолет мог быть сбит другими дивизионами, но ни один командир „не потерял связь в нужное время”, и у них не хватило решительности и смелости, как у майора Герченова. Наверняка все были готовы, чтобы сбить шпиона, но они выполнили приказ не уничтожать его.
Зенитно-ракетный комплекс майора Герченова был в боевом состоянии с прошлой ночи, когда впервые разрешили радиолокационным станциям работать в режиме излучения. Утром была включена радиолокационная станция П-12 для наблюдения за окружающим воздушным пространством. Было очень пасмурно и постоянно моросил дождь.
Цель №33 была обнаружена на расстоянии 150 км, высота 21 км. Командир дивизиона запросил командный пункт полка разрешение на ее уничтожение. Прошло несколько минут. При приближении цели №33 на расстояние 75 км, командир дивизиона вновь запросил разрешение на ее уничтожение. Получил ответ о продолжении слежения за целью. При расстоянии до цели примерно 70 км, начальник штаба дивизиона сообщил о потери связи с полком.
Связь с полком не восстановилась, и, когда самолет U-2 находился в 45 км, командир дивизиона принял решение и приказал уничтожить цель 2 ракетами.
В тот момент, когда расстояние составило 30 км, офицер наведения нажал одну из кнопок запуска. Через десять секунд запустил вторую ракету. Офицер наведения доложил: „Цель уничтожена”.
Вскоре после этого инцидента командир дивизиона Герченов был арестован вместе с замполитом и офицером наведения. Они были отправлены в главный штаб полка, в Виктория-де-Лас-Тунас, где находились в течение нескольких дней, ожидая решения вышестоящих инстанций за нарушение приказа не стрелять по американским самолетам.
Через несколько дней командир дивизиона Герченов и его подчиненные были возвращены в свою часть, где они и закончили выполнение интернациональной миссии. Он был награжден орденом Красной Звезды (награжден орденом Ленина. – Прим. авт.) и повышен в звании до подполковника.

Фото 1. Встреча советских и кубинских военных специалистов. Первый справа – замполит 4-го дивизиона Н.Л. Гречаник; третий справа – командир 4-го дивизиона И.М. Герченов.

Спустя пять лет автор этой книги находился в Минске, столице Республики Беларусь, в бывшем СССР, где возглавлял группу кубинцев, обучающихся в Высшем инженерном зенитном ракетном училище.
С тех времен автор книги помнит генерал-майора Воронкова, бывшего командира зенитно-ракетной дивизии, назначенного первым заместителем начальника этого училища. На ужине, посвященном кубинскому национальному празднику, мы сидели за одним столом. После ужина мы поговорили на тему Октябрьского кризиса и о самолете U-2.
Генерал указал на один из орденов Красной Звезды, который был на его кителе, и сказал, что получил его за сбитый самолет U-2.
На вопрос о том, правда ли, что командир дивизиона принял самостоятельное решение, он ответил, что да, и сказал, что он выражал чувства всех советских людей стрелять по самолетам, которые нарушали воздушное пространство острова. Но у них был приказ не делать этого.
Затем он сказал, что узнав о том, что майор Иван Герченов сбил самолет по собственной инициативе, он поручил начальнику кадров дивизии подготовить для Ивана представление на награждение и ордер на арест, и держать их под рукой, так как все будет зависеть от складывающихся в дальнейшем обстоятельств.
В начале 90-х годов Герман Вайншток Ривас, полковник кубинских вооруженных сил, встретился в Москве с генерал-лейтенантом в отставке Воронковым, которому ампутировали ногу. Он отправлялся на Кубу, чтобы пройти лечение и отдохнуть. В разговоре генерал вновь подтвердил, что самолет U-2 был сбит по личному решению командира дивизиона, дислоцированного в окрестностях Банеса, когда связь с полком была временно потеряна.
С другой стороны, некоторым офицерам первой кубинской воинской части, прибывшим в зенитно-ракетный дивизион „Банес” для освоения техники, рассказывали, что утром 27 октября связь с полком не прерывалась. Мол, это была уловка, используемая майором Герченовым, чтобы оправдать свое решение сбить самолет. Один из тех, кто это подтвердил, был сержант, который поддерживал связь с командным пунктом полка, расположенным в Потоси, Виктория-де-Лас-Тунас. Он рассказал, что когда самолет U-2 приблизился, командир дивизиона позвонил ему по телефону и приказал выключить радиостанцию. Сержант выполнил приказ, и таким образом они остались без связи с полком»¹.

2. Интервью с командиром 4-го дивизиона И.А. Герченовым

А вот как представлены эти события в воспоминаниях командира дивизиона И.М. Герченова, опубликованных в статье «Признания советского военного, сбившего самолет U-2 во время Октябрьского кризиса 1962 года» (газета Juventud Rebelde от 27 октября 2007 г.):
В середине 1996 года в штаб-квартире кубинского института дружбы с народами (ICAP) в городе Гавана состоялась беседа с одним из советских офицеров, который участвовал в уничтожении самолета-разведчика U-2 недалеко от города Банес.
«Да, я принадлежал к батарее, которая обстреляла тот самолет, пролетавший над кубинской землей. Мы лишь выполнили то, что должны были сделать. Так поступил бы любой военный из наших ракетных войск ПВО, находящихся на Кубе в то время, – сказал Иван Минович Герченов. – Приказ, данный Главнокомандующим Фиделем Кастро, сбивать любой самолет, нарушающий воздушное пространство Кубы, полностью совпадал с решением командования наших войск на Кубе. Мы не считали, что мы совершили какой-то героический поступок. Нас хорошо подготовило на Родине командование, ответственное за выполнение этой задачи. Мы лишь являлись боевым соединением, выпустившим ракету по вражескому самолету, и я считаю, что, попав в цель, мы не стали героями.

Фото 2. 4-й дивизион 507-го зенитно-ракетного полка. Банес, 26 октября 1962 г.

Наша зенитная батарея ракет „земля-воздух“ находилась в местечке Ла-Анита, в 7 километрах от города Банес. В 10 часов утра мы получили срочное сообщение по радио с КП дивизии, расположенного в Камагуэйе. Нам сообщили о том, что самолет U-2 нарушил воздушное пространство восточной части Кубы и его необходимо немедленно уничтожить. Приказ был отдан командиром дивизии Георгием Алексеевичем Воронковым.
Когда мы удостоверились в том, что наступил момент, на часах было 10 часов 10 минут утра. Мы нажали „красную кнопку“, произошел запуск первой ракеты. Радиус действия составлял 30 километров. Но на всякий случай, мы снова нажали кнопку. Таким образом, мы запустили две ракеты, чтобы сбить самолет наверняка. После мы убедились в том, что первый выстрел попал прямо в цель, и ракета сбила самолет-разведчик, несмотря на темное небо, что типично для пасмурного октябрьского утра»².

3. События «черной субботы» 27 октября 1962 г.

Как же все-таки развивались события в то утро 27 октября 1962 года, в так называемую «черную субботу»?
Поздно вечером 26 октября 1962 года Фидель Кастро отдал приказ кубинской артиллерии открывать огонь по американским самолетам нарушителям.
В этот день командующий Группы советских войск на Кубе генерал армии И.А. Плиев докладывал в Москву:

ДИРЕКТОРУ

«По имеющимся данным, разведкой США установлены некоторые районы расположения объектов тов. Стаценко. Командование стратегической авиации США отдало приказ о полной боевой готовности всех своих авиационных стратегических соединений.
По мнению кубинских товарищей, удар авиации США по нашим объектам на Кубе следует ожидать в ночь с 26 на 27.10.62 г. или с рассветом 27.10.62 г.
Фиделем Кастро принято решение сбивать американские боевые самолеты зенитной артиллерией в случае их вторжения на Кубу.
Мною приняты меры к рассредоточению техники в границах ОПР и усилению маскировки.
Принято решение в случае ударов по нашим объектам со стороны американской авиации применить все имеющиеся средства ПВО».

ПАВЛОВ

27 октября в 5 часов 45 минут с ЦКП ГСВК поступил приказ о приведении всего личного состава дивизий в боевую готовность №1.
Утром 27 октября И.А. Плиев получил из Москвы телеграмму, разрешающую в случае массированного воздушного нападения открывать огонь.
Ранним утром с авиабазы Маккой во Флориде в воздух поднялся самолет U-2 (бортовой номер 343, 56-6676) 4028-го разведывательного крыла стратегического авиационного командования. Разведчик взял курс на Кубу, выполняя секретную миссию 3128.

Фото 3. Самолет-разведчик U-2

В 8 часов 30 минут в зоне видимости радиолокационных станций П-35 советской ПВО на Кубе появилась цель на дальности 450 км, высота 16 км. По указанию ЦКП цели был присвоен условный №33 и передан приказ занять всем свои боевые места.

Фото 4 и 5. Радиолокационная станция кругового обзора и дальней разведки П-35

Первую засечку цели №33 дала радиотехническая рота №1 (Сьего-де-Авила, Е.Н. Зинченко). В дальнейшем ее обнаружили роты №2 (Камагуэй, М.А. Гнездилов) и №3 (Гуантанамо, В.М. Гриценко).
Самолет U-2 пролетел над одним из дивизионов 619-го зенитно-ракетного полка (Д.Е. Орел), затем над дивизионами 701-го зенитно-ракетного полка (Г.М. Ржевский) и вошел в зону 4-го дивизиона (И.М. Герченов) 507-го зенитно-ракетного полка (Ю.С. Гусейнов).
В это же утро в северо-восточной части Острова разыгралась настоящая драма. На позицию ЗРК С-75 в районе г. Банес поступила команда, что в их зоне находится самолет-разведчик U-2.
В 10 часов 20 минут по местному времени по приказу заместителя командующего ГСВК С.Н. Гречко самолет U-2 был сбит. Пилот Рудольф Андерсон погиб.

Фото 6. Самолет U-2 с бортовым номером 66676. Фото 7. Пилот Рудольф Андерсон, майор ВВС США.

Фото 8. Сбитый самолет-разведчик U-2. Банес, 27 октября 1962 г.

В связи с этим инцидентом утром 28 октября министр обороны Р.Я. Малиновский направил на имя Н.С. Хрущева докладную записку следующего содержания:

Товарищу Хрущеву Н.С.

«Докладываю. 27.10.1962 года самолет U-2 на высоте 16000 метров в 17 часов московского времени вторгся на территорию Кубы с целью фотографирования боевых порядков войск, и в течение 1 часа 21 минуты прошел по маршруту Ягуахай, Сьего-Деавила, Камагуэй, Мансанильо, Сан-Луис, Гуантанамо, Престон.
В целях недопущения попадания фотодокументов в США в 18:20 московского времени этот самолет был сбит двумя зенитными ракетами 507-го зенитно-ракетного полка на высоте 21000 метров. Самолет упал в районе Антилья. Организованы поиски.
В этот день было 8 нарушений самолетами США воздушного пространства Кубы».

Фото 9 и 10. Зоны поражения советской ПВО на Кубе и маршрут полета самолета-разведчика U-2 27 октября 1962 г.

4. Воспоминания участников военно-стратегической операции «Анадырь» об уничтожении самолета U-2

Учитывая кульминационное значение этого события на исход Карибского кризиса, автор уделил его рассмотрению особо пристальное внимание. Ниже представлены, имеющиеся в свободном доступе, воспоминания и рассказы непосредственных участников событий того драматического утра. Воспоминания приведены в такой последовательности, чтобы постепенно раскрыть все подробности уничтожения самолета U-2 в небе Кубы, вскрыть все тонкости и нюансы, гипотезы и версии этой запутанной истории. Такой подход позволил разобраться в вопросе, кто именно отдал приказ на уничтожение самолета-разведчика U-2.
Вот что рассказал непосредственный участник этих событий полковник в отставке (офицер наведения 4-го дивизиона 507-го зенитно-ракетного полка) Алексей Артемович Ряпенко:
«Командовал дивизионом майор И.М. Герченов. Команды на стрельбу он отдавал непосредственно мне – офицеру наведения. В кабине управления находились командир дивизиона майор И.М. Герченов, начальник штаба капитан Н.Д. Антонец, командир стартовой батареи капитан В.В. Ореховский, командир радиотехнической батареи майор В.Ф. Горчаков, офицер наведения лейтенант А.А. Ряпенко, смена операторов ручного сопровождения цели – ефрейторы Ю. Веркишанский, Ю. Рогачев, В. Мизенин и командир отделения операторов, мой помощник.

Фото 11. Кабина управления ЗРК С-75

Сама же стрельба для меня была классической и технически проще, чем на стрельбовом полигоне в Капустином Яре в 1961 году по малоразмерному самолету-мишени ЛА-17. Но была огромная ответственность и эмоциональное напряжение.
Около 10 часов с командного пункта полка объявили, что в нашем направлении движется американский самолет-разведчик, цель №33. Его сопровождала станция разведки целей (СРЦ) П-12, на запрос „cвой – чужой” самолет не отвечал.

Фото 12 и 13. Радиолокационная станция разведки и целеуказания П-12

При подходе цели к зоне обнаружения станции наведения ракет (СНР) по команде майора И.М. Герченова: „Включить высокое, обнаружить цель, азимут 130, дальность 110, высота 23” – я развернул приемо-передающую кабину (кабина П), включил передатчик и на своих экранах „азимут – дальность” и „угол места – дальность” сразу же обнаружил цель.

Фото 14. Приемо-передающая кабина ЗРК С-75

Фото 15. Рабочее место офицера наведения в кабине управления

Фото 16. Пульт офицера наведения кабины управления

Фото 17. Шкафы ручного сопровождения (РС) кабины управления

Включил автоматический фотоконтроль. Высотомер показывал 23 километра.
Я доложил: „Есть цель. Азимут 128, дальность 107, высота 23”.
Отметка была устойчивая, наполненная. Цель шла с параметром 8 километров. Высота полета цели и параметр определили решение командира по методу стрельбы.
На дальности 60 километров я переключил масштаб индикаторов и отдал команду операторам по углу места, дальности и азимуту: „Взять на РС!”
„Есть РС!” – последовал ответ.
Сопровождение устойчивое, аппаратура была настроена отлично, работала четко, сомнений в выполнении боевой задачи не возникало. По моей команде операторы перешли с ручного сопровождения (РС) на автоматическое сопровождение (АС). Включил синхронизацию пусковых установок (ПУ).

Фото 18. Зенитная ракета 13Д на пусковой установке (ПУ) готова к бою

Цель вошла в зону пуска. Высота начала немного уменьшаться. Начальник штаба капитан Н.Д. Антонец неоднократно требовал указаний от КП полка. В кабине было жарко, обстановка накалялась. Команд не было.
Майор Герченов: „Что делать? Стрелять?” Автоматический прибор пуска (АПП-75) четко показывал границы зоны поражения.
Цель снизилась до 21 километра и вошла в зону поражения.
Связь с КП полка была всегда стабильной. Как правило, все оперативные команды поступали в дивизион в зашифрованном виде. Мы пользовались переводными таблицами с шифр кодами, но команда на уничтожение U-2 поступила открытым текстом.

Фото 19. Кнопки ПУСК пульта офицера наведения

Когда поступила команда, майор Герченов приказал мне: „Цель уничтожить тремя, очередью!” Я перевел все три стрельбовых канала в боевой режим (БР) и нажал кнопку „Пуск” первого канала.

Фото 20. Старт первой зенитной ракеты

Ракета сошла с пусковой установки (ПУ). После ее захвата лучом СНР я доложил: „Есть захват!” (Все это – стандартные доклады согласно правилам стрельб.)
Аппаратура кабины А (координатная, система выработки команд – СВК), сравнивая координаты цели и ракеты, через радиопередатчик команд (РПК) стала передавать команды управления ракетой, сближая ее с целью. Помех не было. Система селекции движущихся целей (СДЦ) не включалась.
Через 6 секунд надо было пускать вторую ракету, но командир сказал: „Оценим результат”. Все шло без сбоев, и наверняка цель была поражена.
Пусковая установка возвратилась на угол заряжания. Стартовики под проливным дождем, руководимые старшим лейтенантом П.Ф. Семеновым, подвезли новую ракету и приступили к ее заряжанию.

Фото 21. Заряжание зенитной ракеты 13Д на пусковую установку (ПУ)

Первая ракета уже летела 9-10 секунд, когда командир скомандовал: „Вторая, пуск!” Я нажал кнопку „Пуск” второго канала. Ракета сошла с ПУ, все повторилось.

Фото 22. Старт второй зенитной ракеты

Фото 23. Подрыв первой ракеты

Когда разорвалась первая ракета, на экранах появилось облако, какие-то части отделились. Я доложил: „Первая, подрыв. Цель, встреча. Цель поражена!” Срыва в сопровождении не произошло. Я и операторы продолжали удерживать цель.

Фото 24. Уничтожение самолета-разведчика U-2

После подрыва второй ракеты цель начала резко терять высоту, и я доложил: „Вторая, подрыв. Цель уничтожена!” Сопровождение крупного, резко падающего обломка продолжилось. Когда цель исчезла с экранов, я доложил: „Азимут 213, дальность 12”.
В радиолокационном поле больше целей не было. Майор И.М. Герченов доложил на КП полка об уничтожении цели №33. По громкоговорящей связи объявил всем благодарность, а мне сказал, что я работал спокойно и уверенно. Затем я выключил „высокое”, и мы вышли из кабины.
Дождь прекратился. На площадке собрались все офицеры и операторы. Живо обсуждали произошедшее. Командир сказал: „Все молодцы!” Меня подхватили на руки и начали подбрасывать – это было легко, так как я весил всего 56 килограмм. Мои операторы РС отлично отработали и тоже были в центре внимания»³.

Фото 25. Офицер наведения лейтенант А.А. Ряпенко. Банес, июнь 1963 г.

Воспоминания А.А. Ряпенко дополнил начальник штаба 4-го дивизиона капитан Н.Д. Антонец:
«Около 10 часов по линии радиотехнических войск мы получили данные, что с американской базы Гуантанамо в нашем направлении движется американский самолет – цель №33. Тут же станция обнаружила его. На сигнал „свой – чужой“ цель не отвечала. Высота – 22 километра.
В кабине – полнейшая тишина. Застыли в ожидании вместе со мной командир дивизиона Иван Герченов, командир радиотехнической батареи Василий Горчаков, офицер наведения Алексей Ряпенко, операторы. Цель взята на ручное, а затем на автоматическое сопровождение. И вот она – в зоне пуска. Тишину прервал голос майора Герченова: „Что будем делать? Стрелять?“ Посмотрел на меня. Я держал связь с КП части, поэтому тут же запросил: когда будет команда на уничтожение? Затем повторил запрос. А связь отличная, несмотря на дождь, радиостанции просто класс. Мне ответили: ждите, команда вот-вот поступит. И тут же: уничтожить цель №33, тремя, очередью. Стартовала первая ракета, вторая… Доклад Ряпенко: „Вторая – подрыв, цель уничтожена, азимут 222, дальность 12 километров“. Анализ показал: самолет был подбит первой же ракетой в 10 часов 22 минут, но еще продолжал планирующий полет. От второй ракеты U-2 развалился на мелкие кусочки.
Через день-два получили известие: есть телеграмма министра обороны, мол, самолет сбит преждевременно, но на нас это никак не отразилось. Решение на уничтожение принималось не нами»⁴.
Заместитель командующего Группой войск на Кубе генерал-майор Л.С. Гарбуз:
«27 октября в 8 часов я прибыл на командный пункт Группы войск. Здесь находился заместитель командующего по ПВО генерал С.Н. Гречко, который анализировал доклады о действиях разведывательной авиации США. При встрече он сказал мне: „Над нами более часа кружит «гость». Считаю, что нужно давать команду на сбитие американского самолета, так как он сможет вскрыть на всю глубину наши позиции, и через несколько часов данные разведки будут известны Вашингтону“. Мы решили по прямому телефону связаться с И.А. Плиевым, но командующего в штабе не оказалось. В то время дежурный офицер доложил о том, что самолет U-2 изменил курс полета. Дойдя до Гуантанамо, повернул на север. Нам стало ясно, что разведчик уходит после выполнения боевого задания. Я высказал предположение о том, что все ракетные старты „засвечены“, нельзя допустить, чтобы секретная информация попала в Пентагон. Степан Наумович несколько раз пытался выйти на командующего, но найти его в те ответственные минуты нам не удалось. С Москвой за короткое время связаться невозможно. К тому же мы знали, что последние дни И.А. Плиев неоднократно обращался к Малиновскому с просьбой разрешить сбивать американские разведчики, но ответа так и не дождался. После некоторого раздумья С.Н. Гречко произнес: „Что ж будем отвечать вместе“. На командный пункт пошла наша команда на уничтожение цели №33 – самолета U-2. Приказ был доведен до командира 4-го дивизиона 507-го зенитно-ракетного полка майора Ивана Герченова. Зенитчики незамедлительно выполнили приказ. Американский самолет, пилотируемый майором Андерсоном, был сбит ракетами класса „земля – воздух“. Первая ракета только повредила машину, и летчик даже успел открыть „фонарь“, чтобы катапультироваться, но вторая ракета явилась роковой. Если говорить официальным языком, то решение на пресечение полета диктовалось оперативной необходимостью. Нельзя было допустить, чтобы у военно-политического руководства США появились сведения о дислокации, количестве вооружения и боевой техники советских и кубинских войск и, прежде всего, разведданных о ракетных стартах дивизии генерала Стаценко и средств ПВО»⁵.
Заместитель командира 507-го зенитно-ракетного полка подполковник Е.М. Данилов:
«Утром 27 октября дежурный по командному пункту объявил готовность №1. Я прибежал на КП, когда на планшете четко отображалась цель №33. И тут поступила команда с КП дивизии „уничтожить цель №33”. Помню, как начальник политотдела майор А.В. Морозов сказал мне: „Евгений Михайлович, кажется, начинается что-то серьезное”.
Все было для нас так неожиданно, что я решил уточнить задачу на уничтожение цели на КП дивизии. Оттуда подтвердили, и я немедля дал команду третьему и четвертому дивизионам уничтожить цель.
Командир 4-го дивизиона майор Герченов Иван Минович доложил, что задачу понял, цель видит, ведет ее и буквально тут же доложил, что она уничтожена, расход две ракеты. Высота цели 21500 метров. Я лично доложил на КП дивизии о сбитии самолета»⁶.
Достаточно подробно о событиях по уничтожению самолета U-2 рассказал бывший начальник зенитно-ракетных войск 27-й дивизии ПВО полковник в отставке П.Т. Королев:
«В 5 часов 45 минут утра 27 октября с ЦКП ГСВК поступила команда, оторвавшая всех нас от тяжелых раздумий: „Привести всех в готовность №1“. Мы тут же ее выполнили – свои места заняли боевые расчеты полного состава, закрутились антенны, засветились экраны индикаторов.

Фото 26. Индикатор РЛС кругового обзора

А на улице бушевала стихия – шел проливной тропический дождь. Все позиции и окопы были залиты водой. Но люди были настроены по-боевому. В 6 часов 20 минут новая команда: „С рассветом повнимательнее следить за действиями противника. Основным можно действовать по одиночным целям“. Через 36 минут – уточнение: „Огонь на поражение при явном нападении, ЗРД (дивизии) привести в 6-минутную готовность“. Подумалось тогда: „Ну, вот и началось. Неужели война?“
В 8 часов 30 минут наша радиотехническая рота обнаружила высотную цель. По данным РЛС, ее высота составляла 16 километров, а удаление от КП соединения – 450 километров. На наш запрос „я свой“ она не отвечала. По указанию с ЦКП цели присвоили №33.

Фото 27. Радиолокационная станция. Ю.И. Швец на боевом дежурстве. Санта-Клара, осень 1962 г.

Фото 28. Нанесение цели на планшет воздушной обстановки радиотехнических войск (РТВ)

Фото 29. Планшет с целями воздушной обстановки РТВ

Расчет командного пункта дивизии определил, что данной целью является американский высотный самолет-разведчик U-2 фирмы „Локхид“.
Об обнаружении U-2 в нашей зоне я немедленно доложил на ЦКП и командиру дивизии. На центральном командном пункте в это время находились заместители командующего Группой войск генералы С. Гречко и Л. Гарбуз. Посовещавшись между собой (командующий И. Плиев находился в это время на совещании у военного министра Кубы Р. Кастро), они в 9 часов 30 минут приняли решение об уничтожении самолета-шпиона, о чем и передали Г. Воронкову. От него я и получил команду: „Цель №33 уничтожить“. Трудно словами передать наш внутренний настрой и волнение. Но приказ есть приказ. Мы – люди военные.
Задачу на уничтожение нарушителя дежурная смена боевого расчета КП соединения поставила командирам 701-го и 507-го полков. 619-му полку полковника Д. Орла такую задачу ввиду нахождения в зоне его огня нашего самолета-разведчика погоды не ставили – побоялись повторения свердловского инцидента, когда по ошибке уничтожили и свой истребитель, посланный за Пауэрсом. Так что круг исполнителей боевой задачи был сужен. Кроме того, в этот момент цель №33 стала быстро маневрировать высотой и поднялась до 24 километров. Несмотря на то, что U-2 находился в зоне огня 1-го и 2-го дивизионов 701-го полка в течение 14-20 минут на удалении всего 195-180 километров, они боевую задачу по его уничтожению не выполнили и цель пропустили. Виновниками этого стали командование и штаб полка, неправильно выдавшие целеуказания дивизионам и считавшие, что нарушитель летит на высоте всего в 2,4 километра вместо 24 километров. В зону же огня 3-го и 4-го дивизионов полка Г. Ржевского цель вообще не вошла, так как, развернувшись под огневой позицией 2-го ЗРДН, она взяла курс на север в направлении 4-го дивизиона полка Ю. Гусейнова. Стало очевидным, что U-2 может уйти безнаказанно. Тем более что самого командира 507-го полка на месте не было (он также находился на совещании у Р. Кастро) и боем руководили его начальник штаба подполковник Ю. Рыбин (по другим данным заместитель командира подполковник Е. Данилов. – Прим. авт.) и представитель комдива подполковник И. Белкин. Положение усугублялось тем, что 1-й и 2-й дивизионы цель не обнаружили, а в зону 3-го она вообще не входила. U-2 устойчиво сопровождал лишь 4-й ЗРДН майора Ивана Герченова, чья огневая позиция находилась у поселка Лос-Анхелес, что в 5 километрах севернее г. Банес.
Самолет-шпион в 10 часов 10 минут обнаружил расчет станции разведки целей старшего лейтенанта В. Сопильняка (командир отделения – сержант А. Варанкин, оператор – рядовой В. Александров, планшетист – ефрейтор В. Епифанов и радист ефрейтор А. Бурилов).

Фото 30. С. Титов ведет наблюдение за воздушной целью на РЛС П-12. Гуантанамо, октябрь 1962 г.

На запросы „я свой“ цель продолжала не отвечать. На дальности 107 километров приближающийся U-2 обнаружил офицер наведения СНР лейтенант А. Ряпенко и передал управление антенной операторам ручного сопровождения. С дальности 89 километров ефрейтор В. Удовиченко по планшету определил исходные данные зоны поражения. Когда цель находилась в 65 километрах от дивизиона, командир отдал приказ: „Цель уничтожить двумя одиночными“. Поскольку самолет сопровождался устойчиво, такое решение было принято для экономии ракет.
„Цель подходит к зоне пуска“, – доложил офицер наведения, когда до нее оставалось всего 32,5 километра. В это время И. Герченов еще раз запросил у КП дивизии „добро“ на уничтожение нарушителя. Получив четкое подтверждение комдива от штурмана КП соединения Б. Минашкина „цель №33 сбить“, командир дивизиона дал команду „пуск!“ За это время самолет сблизился с дивизионом еще на 4,5 километра.
Первой стартовала ракета с ПУ-1 стартовой батареи капитана В. Ореховского. Управление ею в период полета было устойчивым. Операторы по дальности и азимуту наблюдали ее сближение с целью. В момент подрыва офицер наведения доложил: „Первая – подрыв“. Вторая ракета с ПУ-3 была пущена уже для подстраховки. Ее встреча произошла с U-2 почти на ближней границе зоны поражения – 25 километров. В 10 часов 19 минут офицер наведения доложил: „Цель уничтожена. Расход – две“. Через минуту обломки U-2 упали в районе поселка Вега-3 в 6 километрах южнее г. Банеса.
Первые два дня для командования ГСВК и дивизии были морально очень тяжелыми. Ведь после того, как о сбитом американском разведчике доложили в Москву Н. Хрущеву, 28 октября в адрес И. Плиева от министра обороны пришла телеграмма: „Мы считаем, что вы поторопились сбить разведывательный самолет США U-2…“.
После этой телеграммы, подготовленные к награждению списки личного состава, конечно же, отложили в сторону. Начались поиски тех, кто конкретно давал команду на уничтожение самолета-нарушителя. Обвиняли и меня как ответственного оперативного дежурного, и весь расчет КП дивизии, но потом разобрались, обвинения все сняли и стали даже хвалить»⁷.
Вот что об этом инциденте рассказал заместитель командира по политической части 4-го дивизиона 507-го зенитно-ракетного полка капитан Н.Л. Гречаник:
«Для нас день 26 октября был тревожным: в нашем районе ожидалась высадка десанта, численность которого, по мнению кубинских друзей, могла составить до одной американской дивизии. Мы серьезно готовились к самообороне. Поступила команда усилить инженерное оборудование, рассредоточить технику, подготовиться к круговой обороне.
В 21 час 30 минут поступила команда, разрешающая выход в эфир – радиомаскировка кончилась. Все говорило о том, что страшное событие уже не за горами.
Командир дивизиона майор И.М. Герченов во втором часу ночи проверил боевую готовность расчетов, поговорил с людьми, многих похвалил за усердие. Мы были готовы дать бой противнику, если он посмеет нас атаковать. Под утро опять хлынул дождь, значительно усложнивший наше положение. Тревожная ночь прошла. Утром получили приказ: выйти в эфир. Закрутились антенны, засветились экраны индикаторов. Офицеры и солдаты облегченно вздохнули: боевая техника работала безотказно.
Экран станции радиолокационного обзора запестрел засветками. С КП поступил строжайший приказ: огня не открывать. Это во избежание провокаций, так как любая из них могла стать сигналом для начала самой ужасной войны. Получили команду: „Цель №33 сопровождать“. А дождь затоплял все живое, заливая землю. Стихия бушевала. И вдруг с КП по радиостанции передали открытым текстом новую команду: „Цель №33 уничтожить!“
Сержант Варанкин, командир станции разведки и целеуказания (СРЦ), сразу же выдал данные о цели: азимут, дальность, скорость и высота. Теперь время измерялось только секундами. Мы с майором Герченовым переглянулись: оба желали одного – получить команду: „Отставить“. Мы не боялись за нашу технику, за людей, они не вызывали сомнения. Но мы не хотели переступить тот рубеж, который вел прямо в черную пропасть. Однако рассуждать об этом было уже поздно. Солдаты и офицеры действовали быстро и уверенно. Офицер наведения Алексей Ряпенко невозмутимо анализировал поступающие данные о цели и спокойно, как на учении, докладывал командиру. Где-то, невидимые за водопадом ливня, трудились стартовики батареи капитана В.В. Ореховского. Время пуска приближалось. Еще секунды, и цель уйдет. Следует команда командира дивизиона Ивана Миновича Герченова: “Цель №33 уничтожить, двумя одиночными!”
Кнопка пуска нажата. Озарившее все вокруг пламя, придавивший окрестность низкий тягучий звук – пошла первая… Две светлые метки на экране неотвратимо сближались и… есть поражение! Короткий всплеск на экране, помехи, но цель продолжала движение, и сразу же, снова пламя. Пошла вторая. И новый всплеск на экране в виде светлого облачка, которое медленно начало снижаться. Цель раскололась надвое: цель №33 была уничтожена»⁸.
Оперативным дежурным командного пункта 27-й дивизии ПВО в то роковое утро был майор Н.Ф. Серовой. Вот что он рассказал о тех событиях (приводится с сокращениями):
«26 октября в 9 часов утра я, заместитель начальника штаба по боевому управлению – оперативный дежурный командного пункта 27-й дивизии ПВО, заступил на боевое дежурство. Кроме меня в составе сокращенного расчета КП были: майоры А. Токарев, П. Мичурин, А. Рогов, Б. Минашкин, Ф. Толпинец, капитаны Селезнев и Ярцев, дежурный по связи Жижимов.
Дежурство несли суточное без включения радиолокационных станций, связи, комплексов ЗРВ. Практически находились в режиме радиомолчания и полной изоляции от внешнего мира.
Вдруг вечером раздался звонок телефона. Командир дивизии полковник Г.А. Воронков передал дежурному по КП важное сообщение. В это время на дежурстве была моя смена. Он передал мне следующее: „Николай Федорович, получена шифровка от хозяина (здесь подразумевали министра обороны Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского). Завтра с рассветом начнется война. Скрытно приводи в боевую готовность части дивизии. Я сейчас выезжаю на командный пункт“.
Во время дежурства моей смены на КП прибыл командир дивизии Воронков с офицерами штаба для управления боевыми действиями. Все заняли свои рабочие места, и стали ждать начала военной агрессии.
В восьмом часу утра поступила шифровка, в которой дивизии предписывалось перейти на дежурство сокращенными расчетами и „открывать огонь только при явном нападении“. Командир дивизии приказал мне продолжать нести дежурство, а сам со штабом уехал на отдых в город. На КП осталась моя смена сокращенного расчета и ответственный наблюдатель от командира дивизии – начальник радиотехнических войск полковник И.З. Алешин.
В девятом часу утра на планшете общей воздушной обстановки планшетисты стали наносить высотную цель, которая летела над территорией Кубы по курсу Гавана – Сантьяго-де-Куба.

Фото 31. Нанесение цели на планшет воздушной обстановки КП дивизии

Ее маршрут полета и высота более 20 километров позволяли сделать вывод, что это самолет-разведчик США U-2, который производил фотосъемку боевых позиций наших зенитно-ракетных дивизионов. Сведения о режиме его полета (цель №33) постоянно получали командные пункты всех уровней.
Командиры полков ЗРВ полковники Орел, Гусейнов, Ржевский и ближнего к городу Камагуэй дивизиона подполковник Яковлев по телефону стали запрашивать у нас разрешение на открытие огня по U-2, мотивируя тем, что это и есть „явное нападение“ и что самолет-разведчик противника безнаказанно с разведывательными данными о дислокации наших позиций выпускать нельзя.
Решение об открытии огня по U-2 имели право принять сами командиры полков, и я как заместитель начальника штаба по боевому управлению, но нас связывало по рукам и ногам двусмысленное содержание пришедшей шифровки, в которой не было раскрыто понятие „при явном нападении“. Данное обстоятельство ставило нас в какой-то степени в тупик. Каждый из нас отлично понимал, сколь это ответственное решение, и что от его принятия зависит дальнейшее развитие событий.
Мне пришлось об этом доложить на КП Группы советских войск на Кубе в Гавану генерал-лейтенанту С.Н. Гречко и о том, что командиры частей ЗРВ настаивают на уничтожении самолета-нарушителя.
Вот тут-то и началось что-то непонятное. На КП (Гавана) командующего Группой советских войск на Кубе генерала армии И.А. Плиева в тот момент не было, а его служебный телефон не отвечал. На командном пункте мы правильно оценивали складывающуюся ситуацию, практически она была очень сложной. Никто из нас не имел права необдуманно взять на себя ответственность. Слишком была большая цена – одна допущенная опрометчивая ошибка могла бы привести человечество к ядерной катастрофе.
Данные обстоятельства заставляли нас вести консультации с высшим командованием. В течение 30 минут шли двусторонние телефонные переговоры между мной, командирами полков ЗРВ и генерал-лейтенантом С.Н. Гречко по вопросу, открывать огонь или нет, явное ли это нападение или нет, и какие могут произойти последствия? Семен Наумович все время призывал к спокойствию и выдержке и просил меня подождать до того, как он дозвонится до командующего.
Вести дальше безрезультатные телефонные разговоры было уже невозможно. Наступала критическая ситуация. Пока шли наши переговоры с КП (в Гаване), U-2 приблизился к юго-восточной оконечности острова и находился над городом Сантьяго-де-Куба, где располагались зенитно-ракетные дивизионы полка полковника Ржевского.
Воздушная цель №33 (U-2) нарушителя явно уходила из зоны огневого поражения наших средств ПВО. Я был вынужден обратиться к ответственному дежурному по КП дивизии полковнику И.З. Алешину, и просил его, чтобы он доложил командиру дивизии Г.А. Воронкову о складывающейся обстановке. Алешин выслушал меня внимательно и посоветовал мне самому доложить об этом. Делать было нечего. Набираю городской номер телефона командира дивизии и докладываю ему о сложившейся обстановке: „В воздушное пространство Кубы вторгся американский самолет-разведчик U-2 и производит фотосъемку расположения огневых позиций наших зенитно-ракетных дивизионов полков ЗРВ. Командиры частей Орел, Гусейнов, Ржевский и Яковлев настаивают на принятии решения об открытии огня по цели. По их мнению, это явное нападение. Из КП Группы советских войск на Кубе нет никаких указаний из-за того, что никак не могут дозвониться до командующего“.
После моего доклада наступила некоторая пауза на несколько минут, по-видимому, Воронков обстоятельно обдумывал сложившуюся ситуацию для принятия ответственного решения. Взвесив „за“ и „против“, он приказал мне передать следующее: „Открыть огонь по нарушителю U-2. Сам немедленно выезжаю на КП дивизии“.
Решение командира 27-й Сталинградской дивизии ПВО полковника Воронкова было передано через офицеров направлений Мичурина, Токарева и Минашкина в полки и дивизионы ЗРВ для его выполнения. О принятии такого решения доложил на КП Группы советских войск непосредственно генералу С.Н. Гречко. Он мне ничего не ответил.
Пока шло время на согласование, U-2 находился над позициями дивизионов полка полковника Ржевского, затем РЛС по неизвестным причинам потеряли его из виду. Цель противника ушла в сторону моря. Майор Мичурин доложил на КП дивизии о том, что связь с полком Ржевского прервана, но он успел передать приказ Воронкова об уничтожении U-2. В данный момент выяснить причины пропуска ими цели не могли из-за напряженной обстановки.
У нас оставалась некоторая надежда на то, что пилот U-2, возможно, вернется на наши позиции для подтверждения ранее полученных им разведывательных данных. В этой связи офицеры направлений передали в подразделения: „Быть готовыми открыть огонь на поражение U-2 на обратном пути его следования“.
Наши предположения сбылись. U-2 вновь был обнаружен нашими локаторами. Самолет-разведчик возвращался в воздушное пространство Кубы, пролетая повторно над территорией, производил съемку огневых позиций наших зенитно-ракетных дивизионов.
В данной ситуации опять у нас произошло что-то непонятное. Обнаруженная цель еще раз пролетела зону огневого поражения зенитно-ракетных дивизионов полка Ржевского и продолжила свой полет в северо-западном направлении на Гавану.
До сегодняшнего дня мне, участнику тех событий, неизвестно, по каким причинам ни один из дивизионов полка Ржевского не выполнил приказ об уничтожении U-2. Команда на открытие огня по цели по докладу майора Мичурина была передана своевременно. Невыполнение боевой задачи было предметом разбирательства после окончания кризисной ситуации. Прибывшая в полк Ржевского комиссия из Генерального штаба изучала обстоятельства и причины пропуска дивизионами U-2. К моему сожалению, с ее выводами я не знаком. (Несмотря на невыполнение приказа, командир полка полковник Г.М. Ржевский в последствии был награжден орденом Ленина. – Прим. авт.).
На пути следования U-2 оказались дивизионы полка ЗРВ полковника Гусейнова. В 10 часов 22 минуты зенитно-ракетный дивизион под командованием майора Герченова обнаружил американский самолет-разведчик и сбил его двумя выпущенными ракетами над городом Банес. О выполнении приказа доложил на КП Группы советских войск на Кубе генерал-лейтенанту Гречко. На полученное сообщение от него ответа не последовало. Так и остался для нас неясным вопрос оценки наших действий по уничтожению американского самолета-разведчика U-2: одобряет ли высшее командование или нет?
Все переговоры с генералом С.Н. Гречко и КП частей ЗРВ постоянно фиксировались точно по времени в журнале оперативного дежурного.
Вскоре после уничтожения вражеской цели на КП дивизии прибыл полковник Воронков. В это время с КП Группы советских войск на Кубе у нас стали запрашивать данные о ведении наших боевых действий в воздушном пространстве Кубы. Их интересовало, кто сбил, где упал американский самолет и другие вопросы, связанные с уничтожением цели.
На следующий день чувствовалась напряженная и гнетущая обстановка. Вокруг нас царила неизвестность. По лицам можно было прочесть какое-то неудовлетворение от наших действий по уничтожению самолета противника. На морально-психологический климат влияло отсутствие на данный момент оценки действиям зенитно-ракетных дивизионов со стороны высшего руководства Группы советских войск на Кубе. Каждого из нас мучил один и тот же вопрос, правильно ли мы поступили или нет? Особенно нас интересовало, чем все это закончится для непосредственных участников боевых действий по уничтожению самолета-разведчика U-2 ВВС США.
На третий день ситуация стала проясняться. Нам стало известно, что из Москвы на Кубу прибыла компетентная комиссия в составе семи генералов из Генерального штаба для изучения и расследования обстоятельств, связанных с уничтожением U-2 и гибелью его пилота.
Позже нам зачитали списки награжденных высокими правительственными наградами – орденами и медалями личный состав расчета дивизиона Герченова и офицеров штаба дивизии. Фамилий командира дивизии Воронкова и моей в них не оказалось»⁹.
Из воспоминаний Н.Ф. Серового становится понятно, что окончательное решение об уничтожении самолета U-2 принял командир 27-й дивизии Г.А. Воронков. Следует отметить, что имеются отдельные расхождения с воспоминаниями П.Т. Королева.
Несколько по-иному, эти события описал Г.А. Толщин, шифровальщик, служивший на КП 27-й дивизии:
«Утро 27 октября началось с ожидания вторжения США на Кубу. Мое рабочее место на КП находилось за стеклянной перегородкой в главном зале за рабочим столом командира дивизии, напротив планшета КП. Мне все было очень хорошо видно и слышно. В 5 часов утра все службы были на своих рабочих местах. Прибывший на КП командир дивизии Г.А. Воронков был очень серьезен и, как заядлый „куряка“, сразу же задымил сигарой. Получив доклады о готовности служб, пожелал всем быть предельно внимательными для успешного выполнения поставленных задач.
В начале 9 часов утра, одна из радиолокационных станций засекла цель, которая на запрос „свой“ не ответила – значит это „нарушитель“. Этой цели был присвоен №33. По всей вероятности, самолет-разведчик имел задачу обнаружения и фотографирования дислокации пусковых установок ЗРВ. Ситуация была сложная, нервозная: только цель №33 подходит к зоне дивизиона – команда с КП Группы советских войск на Кубе – „Цель уничтожить!“, как только входит в зону, команда – „Цель не уничтожать!“ И так было до того времени, когда цель №33 дошла до Сантьяго-де-Куба и развернувшись, пошла обратно. Командир дивизии подходит к службе РТВ (радиотехнических войск) и говорит: „Заманивайте, заманивайте – сейчас мы его …!“. И как только цель №33 вошла в зону поражения последнего дивизиона, предварительно получив приказ из Гаваны на уничтожение, отдал приказ: „Цель №33 двумя ракетами – уничтожить“. Это произошло в 10 часов 21 минуту 27 октября 1962 года. Через несколько минут последовал доклад: „Цель №33 уничтожена!“ Командир дивизии, похвалив всех за слаженную работу, сказал: „Так будет с каждым!“»¹⁰.
Вот что рассказал об этом инциденте помощник начальника артиллерийского вооружения 507-го зенитно-ракетного полка, капитан М.И. Толоковой:
«Дивизион заступил на боевое дежурство в конце октября. 27 октября 1962 г. примерно в 10 часов утра с КП полка поступила команда его личному составу об уничтожении высотного самолета – нарушителя воздушной границы Кубы. После чего личный состав по тревоге в считанные минуты занял боевые порядки. Через 2 минуты командир дивизиона Герченов доложил руководству о готовности к ведению огня по цели. С получением приказа об уничтожении цели дивизион приступил к выполнению поставленной боевой задачи.
Расчет кабины У комплекса С-75 в считанные секунды обнаружил цель и сопровождал ее. Офицер наведения лейтенант А.А. Ряпенко по команде командира дивизиона произвел пуск первой ракеты. Впоследствии было установлено, что самолет-разведчик был сбит первой на высоте 23 километра»¹¹.
Участник военно-стратегической операции «Анадырь», полковник в отставке В.А. Забегалин вспоминал:
«Команду на уничтожение самолета-разведчика дал заместитель командующего ГСВК – генерал С.Н. Гречко. Остальные, в отсутствии И.А. Плиева, не пожелали взвалить ответственность на свои плечи – ни первый заместитель П.Б. Данкевич, ни начальник штаба ГСВК П.В. Акиндинов, ни, тем более, заместитель П.М. Петренко.
Цель засекли сразу же. Ее вели другие дивизионы, а когда U-2 вышел из зоны их ответственности, его принял дивизион майора И.М. Герченова. На командном пункте 27-й дивизии (Г.А. Воронков, позывной „Абрикос”) я как раз обеспечивал радиорелейную связь (Камагуэй, позиция №817, позывной „Радуга”, Р-400М, Р-401). Тогда все каналы были забиты информацией о самолете-нарушителе.
После уничтожения U-2 доложили в Москву. Малиновский был возмущен торопливостью, ибо в тот период шли переговоры Хрущева и Кеннеди. Разумеется, генерал С.Н. Гречко и майор И.М. Герченов получили „нагоняй”, но позднее их наградили.
По данному вопросу у многих авторов воспоминаний имеются разногласия и противоречия, так как часть информации была услышана от некомпетентных людей.
Итак, команду сбить U-2 дал генерал С.Н. Гречко, и сомнений в этом быть не может»¹².
Исключительно ценными представляются воспоминания участника военно-стратегической операции «Анадырь», радиотелеграфиста узла связи 4-го дивизиона 507-го зенитно-ракетного полка В.А. Наумова:
«Во время Карибского кризиса мне пришлось работать на радиостанции Р-118 (Справка: автомобильная КВ радиостанция Р-118 телеграфно-телефонной двухсторонней радиосвязи в диапазоне частот 1,5-12 МГц; мощность в режиме АТ/ЧТ/ДЧТ – 400 Вт, в режиме АМ – 100 Вт; дальность действия при поверхностной волне 100 км. – Прим. авт.).
27 октября я нес дежурство на станции. Обстановка была накалена до предела. Операторы доложили, что обнаружена цель. И на запрос „Я свой!” не отвечает. Цель уже вошла в зону поражения. Майор Герченов приказал срочно сделать запрос на КП полка, чтобы ускорить получение разрешения на открытие огня. Мне пришлось несколько раз передавать запрос на уничтожение цели, но с КП полка отвечали: „Ждите!”, „Ждите!”. А противник все внедрялся и внедрялся в зону огня дивизиона. Тогда майор Герченов меня спросил: как можно ускорить получение разрешения на открытие огня? Я ему сказал, что ускорить получение ответа можно только если выйти в эфир открытым текстом. Он тут же приказал мне выйти в эфир открыто и что всю ответственность за нарушение скрытого управления он берет на себя.
Мне опять несколько раз пришлось открытым текстом запрашивать командный пункт полка о разрешении на открытие огня. После нескольких мгновений оттуда поступила команда „Цель №33 уничтожить!”. Майор Герченов по внутренней связи приказал „Цель уничтожить!”. Самолет был подбит первой ракетой. Разваливающийся самолет стал терять высоту. Для большей уверенности было принято решение на пуск второй ракеты, которая рассеяла его остатки. Открытым текстом по радио командир дивизиона доложил на КП полка: „Цель уничтожена. Расход две!” В дивизионе в начале не было ликования, потому как никто не знал что будет дальше. А дальше было то, что все цели, которые кружили вокруг нас, стали спешно уходить в сторону океана»¹³.
Вспоминал заместитель командира 27-й зенитно-ракетной дивизии по политчасти полковник в отставке Г.Р. Данилевич:
«Как легко сегодня говорят – раз, и сбили самолет! И все на этом. Нет, не просто сбили. Тогда поступали противоречивые шифровки, и мы держали совет: как все-таки поступить, взвешивали все „за” и „против”.
Помню, как генерал Г.А. Воронков обливался потом, вскакивал со стула, много ходил, не мог принять решения. Мы, штабисты, видели все это и не могли ничего ему посоветовать. Приказы сверху сменялись: „сбить”, „отставить”. Наверное, Воронков понял, что, как, бывало, на фронте, промедление грозит поражением и гибелью подчиненных и решил опередить врага. Одним взмахом руки, нам казалось, что он ничего и не сказал, мы получили приказ к действию. И это решение было своевременным»¹⁴.
Вспоминал участник военно-стратегической операции «Анадырь» А.Д. Мальцев, служивший в штабе 27-й зенитно-ракетной дивизии:
«Георгий Алексеевич Воронков был сбит с толку, когда срочно появилась комиссия и стали выяснять: был ли приказ сбить самолет или его все же не было? Выясняли по минутам, когда пришел приказ из Группы войск, когда он был доведен до полков? Допрашивали настойчиво, но наши шифровальщики все зафиксировали четко, как на КП штаба дивизии, так и на КП полков. Искали-искали, но придраться было не к чему. Потом в узком кругу Воронков сказал, что наверху хотели найти козла отпущения, но не получилось»¹⁵.
В 1978 году в Одессе состоялась случайная встреча А.Д. Мальцева и Г.А. Воронкова. Генерал вкратце рассказал о своей жизни. Он вместе со старшими офицерами на пассажирском корабле пришел в порт Ленинграда, потом самолетом прилетели в Москву. Всю команду привезли в генштаб и вошли в штаб все вместе. «Меня завели в кабинет отдела кадров, туда принесли сшитую на меня генеральскую одежду, мундир, брюки, фуражку, галстук и туфли. И попросили переодеться в военную форму. Вручили орден и сказали, что я еду в Одесский военный округ, семья и мебель уже в пути, квартира там забронирована. Никто из старших генералов в генштабе меня не встретил, не спросил про служебную командировку, все прошло загадочно тихо. В Одесском округе доверили военный институт, а потом перевели на гражданскую должность. Вот сейчас готовлю молодежь, занимаюсь патриотическим воспитанием. Нашу 27-ю дивизию расформировали еще там, на Кубе, а здесь всех офицеров, которые служили в ней, разбросали кого куда, для того чтобы мы не общались. Вот сколько прошло лет, а я о многих ничего не знаю, как у них сложилась судьба». Я видел и чувствовал, что это уже не тот наш боевой, уверенный в себе генерал Воронков, которого 6оялись почти все старшие офицеры и мы, рядовые солдаты. Когда появилась пауза, я задал генералу вопрос: «Когда Вы проводите с курсантами занятие, что-то рассказываете про службу на острове Куба? Как мы защитили ее от нападения США, наша дивизия под Вашим командованием? О вашей личной решительности принять такую ответственность. Что Вы, военный человек, не выполнили приказ. Тогда на КП дивизии поступал из штаба Группы войск приказ „Сбить!”, и через несколько минут приказ „Отставить!”, и так ведь повторялось несколько раз, и Вы решились отдать приказ ракетчикам сбить, и они сбили разведчик U-2, боевой самолет американцев». Генерал перебил меня, сказал: «Да ты что, Алексей, даже намека нет, что мы там были. И обидно то, что мы ежедневно воспитываем и настраиваем молодежь на защиту нашей Родины. Привожу примеры и рассказываю только о тех горячих точках, где наши солдаты принимали непосредственное участие, только про другие страны, где наша армия присутствовала, а вот про защиту Кубинского государства никогда»¹⁶.
В 2012 году воин интернационалист, участник Великой Отечественной войны и военно-стратегической операции «Анадырь», полковник в отставке Королев Павел Тихонович обратился с ОТКРЫТЫМ ПИСЬМОМ к Фиделю Кастро Рус, национальному герою Кубинской Революции, Герою Советского Союза.
Приведем наиболее важные фрагменты этого письма:
«…На тот момент мир практически стоял на пороге третьей мировой ракетно-ядерной войны. Командование и воины нашей группировки в столь непростое время проявили выдержку, мужество и стойкость, не дрогнули и не поддались на различные провокации. Так, 27 октября 1962 года могли стать предлогом для начала боевых действий на территории Кубы. Именно в этот день воины нашей 27-й дивизии ПВО первой ракетой уничтожили высотный американский разведывательный самолет U-2 „Локхид“, пилотируемый майором ВВС США Андерсоном, в воздушном пространстве острова Свободы.
В уничтожении высотного разведывательного самолета в воздушном пространстве Кубы отличились:
– командир 27-й дивизии ПВО полковник Г.А. Воронков, он отдавал приказ и руководил операцией по его уничтожению, впоследствии ему было присвоено очередное воинское звание „генерал-майор артиллерии“, он был награжден орденом Красной Звезды;
– командир 507-го зенитно-ракетного полка 27-й дивизии ПВО полковник Ю.С. Гусейнов. За четкое выполнение поставленной командованием задачи по уничтожению американского самолета он был награжден орденом Ленина;
– командир 4-го дивизиона (командир полка полковник Ю.С. Гусейнов) майор (впоследствии подполковник) И.М. Герченов. Выполняя приказ на уничтожение цели №33 (кодовое обозначение американского самолета U-2) заместителя командующего ГСВК по ПВО генерал-лейтенанта С.Н. Гречко, его дивизион поразил цель зенитной ракетой С-75 (ЗРК „Десна“). За образцовое выполнение особого задания советского правительства и приказа командования награжден орденом Ленина.
Активное участие в выполнении поставленной боевой задачи принимал офицер наведения зенитных ракет этого же дивизиона, в то время лейтенант, Алексей Артемович Ряпенко, 1940 года рождения. В настоящее время полковник в отставке, проживает в г. Сочи. За образцовое выполнение особого задания советского правительства и приказа командования награжден орденом Красного Знамени»¹⁷.

Фото 32. Награждение орденом Красного Знамени старшего лейтенанта А.А. Ряпенко. Ноябрь 1964 г.

Фото 33. 4-й зенитно-ракетный дивизион. Банес, осень 1962 г. Слева направо. Первый ряд: командир радиотехнической батареи капитан В.Ф. Горчаков; командир дивизиона майор И.М. Герченов; офицер наведения лейтенант А.А. Ряпенко. Второй ряд: командир пусковой установки №3 старший сержант С.П. Бражников; командир стартовой батареи капитан В.В. Ореховский; командир пусковой установки №1 младший сержант В.В. Дымов; оператор рядовой С.П. Степаненко

Фото 34. 4-й зенитно-ракетный дивизион. Банес, осень 1962 г. Слева направо: командир 27-й зенитно-ракетной дивизии полковник Г.А. Воронков; заместитель командира 507-го зенитно-ракетного полка подполковник Е.М. Данилов; ?; заместитель командира 27-й зенитно-ракетной дивизии по политчасти полковник Г.Р. Данилевич; командир 4-го дивизиона майор И.М. Герченов

5. Пояснения участника военно-стратегической операции «Анадырь»

В канун Рождества 2023 года автор еще раз задал вопросы по уничтожению американского самолета U-2 герою военно-стратегической операции «Анадырь» полковнику в отставке Алексею Артемовичу Ряпенко.
Командир дивизиона Иван Минович Герченов лично принял решение на уничтожение самолета U-2 или он получил приказ?
Когда я сидел за пультом управления, позади меня находились командир дивизиона Герченов, начальник штаба Антонец, командир стартовой батареи Ореховский, заместитель командира по политчасти Гречаник и командир радиотехнической батареи Горчаков. В кабине управления имелся планшет, на котором отображалась общая воздушная обстановка, и выносной индикатор кругового обзора с информацией со станции разведки и целеуказания П-12. Там находился планшетист, который наносил отметки на планшете, так как он видел всю воздушную обстановку на выносном индикаторе кругового обзора.
Начальник штаба Антонец постоянно запрашивал: «Ну что, уничтожать или не уничтожать?» А моя задача была держать цель и управлять тремя операторами ручного сопровождения. Поэтому мне трудно судить, кто из них принял решение. В конце концов, мне дал команду командир дивизиона Герченов: «Цель уничтожить тремя, очередью».
Дело в том, что по правилам стрельбы так надо было делать, потому что параметр цели отходил где-то километров на 12 по сравнению с тем, если бы цель напрямую шла на дивизион. Тем более, это была высотная цель. По погодным условиям она наблюдалась как бы в помехах. Но селекцию движущейся цели (СДЦ) мы не включали, так как цель была огромная и ее трудно было потерять. Поэтому все мое внимание было сосредоточено на управлении операторами и удержании цели, чтобы она не была упущена. А на то, что происходило сзади меня, я не очень обращал свое внимание.
Единственное, что я слышал – постоянные переговоры. Сначала это были просто, так сказать, шифрограммы. Потом все пошло открытым текстом. Начальник штаба постоянно всхлипывал. Я так думаю, что все равно, наверное, не обошлось без управления полка. Хотя, конечно, командиру дивизиона были даны все права, чтобы принять решение, так как цель уже приближалась. Поэтому она либо вышла бы из зоны поражения, либо мы ее просто пропустили бы.
Дальше все зависело от Герченова. Он все-таки прошел войну, был на ствольной зенитной артиллерии. Поэтому для него не было никаких трудностей, чтобы принять окончательное решение. Естественно, с учетом всей этой штабной перепалки, которая там была, начиная с Гаваны и заканчивая командным пунктом дивизии в Камагуэе и командным пунктом полка в Виктория-де-Лас-Тунас.
Поступала ли информация о том, что в воздушном пространстве Кубы находится самолет-разведчик U-2? Или цель была обнаружена дивизионом самостоятельно?
Цель вели по станции разведки и целеуказания П-12 дивизиона. Она была передана со станции кругового обзора и дальней разведки П-35, которая находилась в дивизии. И дальше цель постоянно отображалась на выносном индикаторе кругового обзора, который был в нашей кабине. Далее цель была нанесена на всех планшетах. В последующем эти планшеты много раз проверялись прибывшими комиссиями, которые с нас взяли поименные письменные объяснения. Нет, не мы обнаружили цель. Она была передана по линии целеуказания радиотехнических войск.
Во время инцидента была связь с полком или она отсутствовала?
Связь с полком была постоянно. Пропадания связи не было. За моей спиной командир дивизиона постоянно общался с командным пунктом полка. Я не слышал, о чем там говорили, так как у командира были наушники. Громкоговорящей связи не было.
В таком случае командир дивизиона И.М. Герченов мог ли отдать приказ начальнику радиостанции ее выключить?
Нет. Как Герченов мог отдать такой приказ? Связь – это нервы армии. За связь отвечал начальник штаба Антонец. Еще раз подтверждаю, что пропадания связи с полком не было. И такой приказ Герченов не мог отдать. Какой уважающий себя командир отдаст приказ, чтобы выключить связь? Каждый держится за эту ниточку, чтобы не потерять управление.
Был ли приказ не уничтожать американские самолеты?
Нет, такого приказа не было.
После уничтожения самолета U-2 командир дивизиона И.М. Герченов, замполит и офицер наведения были арестованы и направлены в штаб дивизии для выяснения обстоятельств инцидента?
Нет, этого не было. Приезжали три комиссии: из полка, затем начальник ЗРВ Королев из дивизии, затем комиссия из Гаваны. Каждый из нас давал письменные объяснения. У нас стоял фотоаппарат-регистратор, который каждые 6 секунд производил съемку индикаторов офицера наведения. Никто нас не арестовывал и никуда не увозил. Никаких репрессивных мер по отношению к нам не было. Не было и разговоров – мол, вы что-то не то сделали. Было, наоборот, доброжелательное отношение. Это были обычные стандартные процедуры выяснения обстоятельств инцидента.
Командир полка Ю.С. Гусейнов и командир дивизиона И.М. Герченов были награждены орденом Ленина, а командир дивизии Г.А. Воронком орденом Красной Звезды?
Я всегда считал, что их всех троих наградили орденом Ленина. У меня не было никаких сомнений, что командир дивизии Воронков также награжден орденом Ленина.

6. Общие выводы

Исходя из вышеизложенного можно констатировать, что офицер наведения А.А. Ряпенко получил команду на уничтожение самолета-разведчика U-2 непосредственно от командира 4-го дивизиона И.М. Герченова, который в свою очередь выполнил приказ командира 27-й дивизии Г.А. Воронкова. Почему Георгий Алексеевич Воронков сказал неправду Рубену Хименесу Гомесу, что командир дивизиона И.М. Герченов принял самостоятельное решение на уничтожение самолета U-2, остается загадкой.
Надо помнить, что события Карибского кризиса многие годы являлись строго закрытой темой. Возможно, по этой причине Г.А. Воронков и не стал раскрываться. Иначе ему бы пришлось сказать, что первоначальный приказ был получен от заместителя командующего С.Н. Гречко. Не зря Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Республике Куба (1962–1968 гг.) А.И. Алексеев в свое время высказался на эту тему: «О том, что самолет был сбит без санкции Центра по приказу командующего ПВО Группы советских войск на Кубе генерала Гречко С.Н. и заместителя командующего Группой войск генерала Гарбуза Л.С. стало известно только 15 лет спустя»¹⁸.
Об осторожности Г.А. Воронкова в те годы говорит фрагмент из воспоминаний П.Т. Королева при их встрече в 1987 году в Одессе:
«Сообщил Г.А. Воронкову о том, что в настоящее время работаю над воспоминаниями для написания книги о боевом пути 27-й дивизии ПВО. Одобрения с его стороны не увидел, поскольку в то время еще существовал запрет на публикацию всяких материалов, а тем более на издание книги.
В этот период существовал гриф секретности, который категорически запрещал проведение различных открытых бесед и воспоминаний»¹⁹.
Подтверждением того, что командир дивизии Г.А. Воронков отдал приказ на уничтожение самолета-разведчика U-2 в полки и дивизионы, являются многочисленные воспоминания его подчиненных – непосредственных участников тех событий, а также подтверждение командира 4-го дивизиона И.М. Герченова: «Приказ был отдан командиром дивизии Георгием Алексеевичем Воронковым».

7. Г.А. Воронков. Библиографическая справка

Георгий Алексеевич Воронков, генерал-лейтенант, родился 5 марта 1919 года в г. Москва (по другим данным – д. Халустово, Масальский район, Западная область, РСФСР).
Дата призыва на военную службу – 26 октября 1939 г.
1939–1941 гг. – лейтенант, старший лейтенант.
1941–1943 гг. – капитан, помощник начальника штаба 169-го зенитного артиллерийского полка Ленинградской Армии ПВО.
1944 г. – майор, начальник штаба 83-й отдельной зенитной артиллерийской бригады ПВО.
1945–1951 гг. – подполковник, начальник штаба 83-й отдельной зенитной артиллерийской бригады ПВО.
1954–1962 гг. – полковник, командир 10-й Краснознаменной дивизии ПВО (Сталинград/Волгоград).
1962–1963 гг. – полковник, командир 27-й дивизии ПВО (Куба).
22 февраля 1963 г. присвоено звание генерал-майор артиллерии.
1964–1968 гг. – генерал-майор артиллерии, заместитель начальника Минского высшего инженерного радиотехнического училища противовоздушной обороны (МВИРТУ ПВО).
1968–1969 гг. – генерал-майор артиллерии, заместитель начальника Минского высшего инженерного зенитного ракетного училища противовоздушной обороны (МВИЗРУ ПВО).
2 ноября 1972 г. присвоено звание генерал-лейтенант артиллерии.
1972–1976 гг. – генерал-лейтенант артиллерии, начальник Одесского высшего военного объединенного командно-инженерного училища (ОВВОКИУ) ПВО, в котором осуществлялась подготовка специалистов иностранных государств.
Борис Турчинский, музыкант оркестра ОВВОКИУ о начальнике училища Г.А. Воронкове: «Не могу не вспомнить добрым словом этого заслуженного и уважаемого человека. На своем военном пути я встречал многих командиров, но таких как Воронков – нет. В общении – совершено не военный человек. Всех знал поименно. Воронков был заботливым начальником, не забывал и о наших жизненных проблемах»²⁰.
Дата окончания службы 29 января 1977 г.
Указом Президиум Верховного Совета СССР от 26 апреля 1984 г. № 89-XI Георгию Алексеевичу Воронкову присвоено звание генерал-лейтенант.

Фото 35. Генерал-лейтенант Г.А. Воронков

Награды:
Медаль «За оборону Ленинграда» (1942);
Орден Красной Звезды (1943);
Орден Отечественной войны II степени (1944);
Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» (1945);
Медаль «В память 800-летия Москвы» (1947);
Юбилейная медаль «30 лет Советской Армии и Флота» (1948);
Медаль «За боевые заслуги» (1950);
Орден Красной Звезды (1954);
Медаль «В память 250-летия Ленинграда» (1957);
Юбилейная медаль «40 лет Вооруженных Сил СССР» (1957);
Медаль «За безупречную службу в Вооруженных Силах СССР» I степени (1960);
Орден Красной Звезды (1963);
Юбилейная медаль «20 лет Победы в Великой отечественной войне 1941–1945 гг.» (1965);
Юбилейная медаль «50 лет Вооруженных Сил СССР» (1967);
Нагрудный знак «25 лет победы в Великой Отечественной войне» (1970);
Юбилейная медаль «За воинскую доблесть. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» (1970);
Орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени (1975);
Орден Отечественной войны I степени (1985).
Иностранные награды.
Монгольская Народная Республика:
Орден «Полярная Звезда» (1971);
Медаль «50 лет Монгольской Народной Армии» (1971);
Медаль «50 лет Монгольской Народной Революции» (1971);
Республика Куба:
Медаль «20-я годовщина штурма казарм Монкада» (1973);
Медаль «30-я годовщина Революционных Вооруженных сил Кубы» (1986);
Орден «Эрнесто Че Гевара» I степени (1988).
По данным М.И. Толокового, помощника начальника артиллерийского вооружения 507-го зенитно-ракетного полка, в связи с заболеванием Г.А. Воронкова, ему ампутировали ногу. Позже он был направлен на длительное лечение на Кубу.
Умер в 1997 году. Похоронен г. Одесса, 2-е Христианское кладбище.
По приказу министра обороны Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского, командование 10-й зенитно-ракетной дивизии ПВО, дислоцированной в Сталинграде (Волгограде), приступили к формированию 70-й отдельно-смешанной зенитно-ракетной бригады ПВО с последующей отправкой ее в Монголию. Датой образования бригады считается 1 мая 1967 г. Место дислокации Улан-Батор.
Местом рождения 70-й отдельно-смешанной зенитно-ракетной бригады ПВО стал город Камышин Волгоградской области. Она сформирована на базе 380-го зенитно-ракетного полка (полковник И.С. Липко) 10-й дивизии ПВО. По поступившей директиве из МО СССР, ответственным был назначен начальник ЗРВ полковник П.Т. Королев. Командование Бакинского округа ПВО, в который входила 10-я дивизия ПВО, во вновь формированную бригаду утвердило ее командиром полковника К.В. Птицына, бывшего командира 318-го ЗЕНАП 10-й зенитно-ракетной дивизии ПВО.
К 1972 году на территории Монгольской Народной Республики была сформирована группа советских войск под командованием генерала Ф.Ф. Кравца, в состав которой включили зенитно-ракетную бригаду с четырьмя дивизионами²¹.
Учитывая награды Г.А. Воронкова, полученные от правительства Монгольской Народной Республики, можно предположить, что он являлся советником начальника Генштаба Вооруженных сил Монгольской Народной Армии по направлению ПВО в 1970–1971 гг.

8. Модификации и ТТХ зенитно-ракетного комплекса (ЗРК) С-75

Варианты системы и год принятия на вооружение:
– СА-75 «Двина» (1957) – шестикабинный вариант на автомобильной базе;
– С-75 «Десна» (1959) – трехкабинный вариант в буксируемых кузовах-фургонах;
– С-75М «Волхов» (1961) – базовый вариант для всех последующих модификаций.
Существовали варианты ракет, снаряжавшихся специальной боевой частью (СБЧ) – ядерной. Ракеты с СБЧ предназначалась для поражения групповых целей.
ЗРК С-75 состоит на вооружении зенитно-ракетного дивизиона, включающего станцию наведения ракет СНР-75 (3 кабины), кабину сопряжения с АСУ, пусковые установки (6 шт.), средства энергоснабжения, средства разведки воздушного пространства. Обычно пусковые установки располагаются по кругу на расстоянии 60-100 м вокруг командного пункта дивизиона.
Тактико-технические характеристики ЗРК С-75:
– минимальная дальность поражения целей – 7 км;
– максимальная дальность поражения целей – 29-34 км;
– максимальная высота поражения целей – 25-27 км.
– скорость ЗУР > 3 Маха;
– стартовая масса – 2300 кг;
– боевая часть (БЧ) – осколочно-фугасная;
– масса БЧ – 200 кг;
– способ подрыва БЧ – неконтактным радиовзрывателем²².

9. Примечания

1. Рубен Г. Хименес Гомес «Октябрь 1962. Ядерные ракеты на Карибах» (Rubén G. Jiménes Gómez. En Octubre del 62. Cohetes nucleares en el Caribe. Casa Editora Verde Olivo, La Habana, 2014). С. 322–345.
2. Confesiones del militar soviético que derribó el avión U-2 durante la Crisis de Octubre de 1962, artículo publicado el 27 de octubre de 2007 en el sitio web del diario Juventud Rebelde, La Habana.
3. Бубнов В.А., Гаврилов М.В. Белые пятна Карибского кризиса. СПб.: Галея Принт, 2016. С. 330.
4. Докучаев А.И. САМ-2 против «Локхид» U-2. Газета «Красная звезда», 24 ноября, 1990 г.
5. У края ядерной бездны // под общ. ред. А.И. Грибкова. М.: Грэгори-Пейдж, 1998. С. 199.
6. Грибков А.И. Исповедь лейтенанта. Встречи с полководцами. Операция «Анадырь». М.: МЫСЛЬ, 1999. С. 343.
7. Королев П.Т. «Черная суббота» Америки. Газета «Красная звезда», 23 ноября 2000 г.
8. У края ядерной бездны. Под общей редакцией А.И. Грибкова. М.: Грэгори-Пэйдж, 1998. С. 124.
9. Серовой Н.Ф. Операция «Кот в мешке». Куба с нами. Волгоград: Издатель, 2006. С. 299.
10. Живут во мне воспоминания, или Операция «Анадырь» глазами солдата!
11. Толоковой М.И. Запомнилось на всю жизнь. Куба с нами. Волгоград: Издатель, 2006. С. 286.
12. Бубнов В.А., Гаврилов М.В. Белые пятна Карибского кризиса. СПб.: Галея Принт, 2016. С. 18.
13. Гончаров Н.Н. А было это так… М.: НИИДАР, 2006. С. 435.
14. Бубнов В.А., Гаврилов М.В. Белые пятна Карибского кризиса. СПб.: Галея Принт, 2016. С. 383.
15. Там же.
16. Мальцев А.Д. Свет из прожитой жизни. М.: ООО «Август Борг», 2019. С. 150.
17. Открытое письмо Фиделю Кастро Рус.
18. Стратегическая операция «Анадырь». Как это было. М.: МООВВИК, 2007. С. 124.
19. Королев П.Т. Воины-интернационалисты Сталинграда. Волгоград: Принт, 2007. С. 316–317.
20. "И, конечно, мой любимый тромбон!"
21. Королев П.Т. Воины-интернационалисты Сталинграда. Волгоград: Принт, 2007. С. 458–462.
22. ЗРК С-75 Двина, Десна, Волхов. Состав. Ракеты. Дальность поражения.
23. Иллюстративный материал заимствован из общедоступных ресурсов Интернета по разделам: самолет-разведчик U-2, зенитно-ракетный комплекс С-75, радиотехнические войска, противовоздушная оборона.