День ГСВСК

Рассказываю эту историю для тех, кто не знает и не только. Так как события, о которых пойдет речь ниже уже исторически свершившийся факт, который, тем не менее, остается, неизвестен широкому кругу общественности, но который, как нельзя лучше характеризует особенности закулисной борьбы за сферы влияния, разворачивавшейся в те годы на международной арене между двумя супердержавами СССР и США, свидетелем и непосредственным участником которых мне суждено было стать. А не знают об истории переименования многие, и те, кто демобилизовался до осени 1979 года и те, кому довелось служить на Кубе после 1980 года. Так что, уверен многим это будет интересно узнать.
Реально дело было так. Куба в те годы была форпостом СССР под самым боком у нашего вероятного противника США, а точнее как кость в горле у американских империалистов, а уж тем более присутствие наших вооруженных сил в непосредственной близости от американских границ вызывало лютую ненависть у руководства Соединенных Штатов. Несмотря на это, и многолетнюю экономическую блокаду со стороны США, Куба и, прежде всего ее руководитель Фидель Кастро Рус, пользовались заслуженным авторитетом во всем мире и, особенно, среди развивающихся государств, для которых маленькая, но гордая и независимая Куба стала образцом для подражания в вопросах борьбы за свою независимость. И вот на фоне такой непростой международной обстановки в сентябре 1979 года в Гаване должна была состояться VI Международная конференция глав неприсоединившихся государств, а в те годы (1979–1982 гг.), именно Фидель Кастро возглавлял Международное движение неприсоединившихся государств. Заседания конференции проходили с 3 по 9 сентября 1979 года во Дворце конгрессов в Гаване. Фидель Кастро, выступивший на ее открытии с глубокой аналитической речью, задал тон и направление работе международного форума. Прежде всего, Фидель дал отповедь попыткам США сорвать конференцию и их выпадам против Кубы: "Американские империалисты, их старые и новые союзники... не хотели проведения этой конференции на Кубе. Чем можно попрекнуть Кубу? Тем, что она – социалистическая страна? Да, мы социалистическая страна, но мы никому ни внутри, ни за пределами движения не стремимся навязать нашу идеологию и нашу систему... Да, мы революционеры-радикалы, но мы не претендуем на то, чтобы навязать кому-нибудь, и меньше всего движению неприсоединения, наш радикализм".
И вот, чтобы сорвать эту международную конференцию и в очередной раз оказать давление на Кубу США предприняли беспрецедентные меры по дискредитации Кубинского руководства в глазах мировой общественности. США развязали шумную кампанию и на весь мир заявили, что на Кубе присутствуют регулярные подразделения советских вооруженных сил, готовых в любую минуту вторгнуться на территорию США, используя Кубинскую территорию в качестве плацдарма. Справедливости ради надо заметить, что отчасти американцы были правы, до сентября 1979 года на Кубинской территории действительно была расквартирована 7-я отдельная мотострелковая бригада в составе Группы советских военных специалистов в Республике Куба на тот период численностью до 2500 человек личного состава. Присутствие, которой на территории Кубы до 1979 года не афишировалось, впрочем, об этом знают все, кто там служил. Ведь даже в письмах, которые приходили с далекой Родины, был указан адрес: "Москва-400, п/я …".
После публичных заявлений американского руководства по вопросу присутствия на кубинской территории советских войск, руководство СССР было вынуждено выступить с опровержением этого факта. Министр иностранных дел СССР Громыко Андрей Андреевич выступил с официальным заявлением, в котором отрицался факт наличия на территории Кубы регулярных подразделений Советской Армии, а утверждалось, что на Кубе присутствует лишь только небольшой контингент советских военных специалистов, призванных оказывать теоретическую и практическую помощь в обучении кубинских военнослужащих, и поддержании их воинского мастерства на должном уровне. В официальном сообщении министра иностранных дел этот контингент был назван учебным центром. Это сообщение было передано по каналам информационных агентств, обнародовано в газетах и на телевидении.
Но мы рядовые воины-интернационалисты, как тогда любило говорить наше командование, ничего этого тогда еще, конечно же, не знали. Мы об этом заявлении узнали из газет через две недели, так как все газеты поступали к нам с двухнедельным опозданием. В такие тонкости нас не посвящали, но еще до того, как прочли об этом в газетах, мы на себе почувствовали, что затевается нечто серьезное. Потому, что после официального заявления А.А. Громыко, буквально за одну ночь в бригаде произошли поразительные изменения. Так, например, бетонная плита дугообразной формы размером, где-то, приблизительно, три на шесть метров, располагавшаяся справа от входа в штаб бригады, и на которой была изображена огромная карта Советского Союза, была полностью затянута тканью красного цвета. Таким же образом были замаскированы цветные портреты, расположенные по обеим сторонам плаца, с изображением членов Политбюро ЦК КПСС во главе с Л.И. Брежневым и ЦК Компартии Кубы во главе с Фиделем Кастро. Кроме того, на всех КПП появились новые вывески, на которых золочеными буквами на двух языках красовалась надпись "12 Учебный центр". И как нам объяснили тогда отцы-командиры, отвечая на наши недоуменные вопросы по этому поводу – "надо же хотя бы формально соответствовать официальной линии партии и правительства".
Вот так, буквально за одну ночь, 7-я отдельная мотострелковая бригада, превратилась в "12 Учебный центр", почему именно 12-й и где располагались остальные 11 учебных центров, для меня до сих пор остается загадкой. Но на этом череда событий связанных с неожиданным переименованием не закончилась и, нужно отметить, что мы даже извлекли из этого для себя, кое-какую пользу.
В преддверии VI Международной конференции Движения неприсоединения в Гаване, несмотря на официальное заявление руководства СССР, обстановка вокруг "бригады – учебного центра" продолжала накаляться. По агентурным данным кубинской и советской разведки американские спецслужбы реально планировали похищение кого-либо из советских военнослужащих, для того, чтобы представить миру живое свидетельство наличия на Кубе советских военных и опровергнуть тем самым официальные заявления руководства СССР. После получения таких разведданных в бригаде были немедленно предприняты чрезвычайные меры безопасности, заключавшиеся в следующем:
- весь личный состав (кроме офицеров) бригады был переодет в гражданскую форму одежды; на это не потребовалось много времени, так как у каждого комплект гражданской формы одежды хранился прямо в подразделении;
- рядовому составу (кроме водителей) было запрещено покидать территорию части;
- офицерскому составу было запрещено покидать территорию гарнизона в военной форме, поэтому все офицеры, проживавшие за территорией бригады, по окончании службы переодевались в "гражданку" и убывали домой в таком виде;
- по территории бригады были категорически запрещены пешие передвижения в составе строя, отменены занятия по строевой подготовке, пение строевых песен после вечерней поверки (что до этих событий практиковалось каждодневно);
- парки боевой техники подверглись маскировке маскировочной сеткой, наряды и караулы были усилены;
- с кубинской стороны, также были усилены меры безопасности, а именно, на всех КПП с наружной стороны от ворот появились деревянные сторожевые будки, в которых размещался круглосуточный наряд из двух кубинских военнослужащих вооруженных автоматами АКМ с полным боекомплектом из трех магазинов.
Кроме того, все автодороги вокруг бригады усиленно патрулировались автомобилями кубинской службы безопасности.
Такие меры безопасности действовали вплоть до особого распоряжения на протяжении, если не ошибаюсь, в течение полутора месяцев

…Открытие VI конференции Движения неприсоединения было назначено на 3 сентября. 1 сентября 1979 года поздно вечером, около 24.00, в резиденцию ко мне приехал Рауль. Очень встревожен. Извинился за поздний визит и заговорил о том, что пару недель назад в американской прессе появились публикации о размещении на Кубе советских военных формирований. Это "открытие" подавалось СМИ как сенсация. "Мы рассматривали подобные выпады как интригу и шантаж. Советские военные находятся на Кубе 17 лет, и об этом знали все администрации США, - сказал Рауль. - В последние дни эта тема набрала невиданные обороты. Не только в средствах массовой информации США, но и в целом на Западе развернули шумную антикубинскую истерию. Речь идет об "утечке" якобы секретной информации, о "наращивании" советского военного присутствия и наличии на Кубе сухопутных войск. Говорят конкретно о бригаде в 3000 военнослужащих. Сейчас к этой кампании подключились и официальные лица. Говорят и о якобы "недавно обнаруженной новой советской воинской части на Кубе". Сенаторы Стоун и Черч требуют "провести расследование", "не допустить проникновения русских в Западное полушарие".
"И это, - возмущался Рауль, - накануне конференции лидеров стран ДН! Фидель поручил мне согласовать с советской стороной возможный ответ, так как этот вопрос может в любой момент возникнуть на конференции. Мы предлагаем следующий вариант: "Действительно, уже 17 лет на Кубе находится символическая советская воинская часть – бригада, давно уже превратившаяся в учебный центр, где советские военные специалисты обучают офицеров РВС овладевать новой военной техникой и содержать ее".
Р. Кастро продолжал развивать свою мысль. "Наша позиция такова, что ни в коей мере мы не должны камуфлировать реальное положение вещей и тем самым делать уступки американцам, которые могут легко интерпретировать попытки отрицать наличие бригады и советского учебного центра как отказ Кубы и СССР от права создания подобного центра и направления туда воинского персонала. Ведь им давно известно об этой бригаде, и меня поражает, что она "недавно обнаружена". Не следует отказываться от привычного названия". …Аргументацию Рауля я счел убедительной и ночью же отправил информацию в Москву, поддерживая позицию Кубы.
2 сентября я позвонил А.А. Громыко по ВЧ. Его не было на месте. Меня переключили на Г.М. Корниенко. Спросил, каково решение по запросу друзей о согласовании формулировки ответа на провокационные выпады США. Корниенко передал, что этот вопрос уже обсуждался "наверху". Принято решение – получить согласие кубинцев на такой вариант: "Мы совместно подтверждаем наличие на Кубе советских военных в составе "Учебного центра № 12", а никакой "бригады" здесь нет. И задача центра только обучение кубинских военных". Я отреагировал: "Уже и номер дали!" И затем высказал мнение, что следует поддержать кубинскую формулировку, изложенную в моей телеграмме. "Ваш вариант ответа кубинское руководство сочтет определенной уступкой США, - сказал я. - Могут возникнуть осложнения в статусе наших военных на Кубе. То, что на Кубе уже 17 лет находятся советские войска, давно всем известно, как и то, что их неофициально именуют "бригада". Нельзя ли еще раз вернуться к рассмотрению варианта ответа, предлагаемого Кубой?" Но Георгий Маркович заявил: "Этот вопрос сегодня уже обсуждался, и решено согласовать с Фиделем и Раулем именно такую формулировку".
Кубинское руководство ожидало не телефонного обмена мнениями, а официального подтверждения нашей позиции по поводу американского демарша по отношению не только к Кубе, но и к СССР.
Отправил еще телеграмму в Москву с дополнительным материалом в обоснование предложения кубинского руководства, которое считает это переименование не формальным актом. По их мнению, оно повлечет за собой изменение статуса военного подразделения.
В этот же день главный военный советник на Кубе С.Г. Кривоплясов передал, что из Минобороны получена телеграмма об отсрочке очередной поставки на Кубу советской техники (?!). Видимо, советское руководство по каким-то причинам решило не нагнетать напряженность в отношениях с американцами.
5 сентября мне позвонил из Москвы по ВЧ Г.М. Корниенко. Передал: "Ответ СССР на запрос США направлен в Вашингтон и в посольство Кубы в Москве. Думаю, что об этом знает и Рауль Кастро". <…>
Анализируя обстановку с моими товарищами в посольстве, мы пришли к выводу, что руководство нашей страны, обеспокоенное активизацией в США противников разрядки в канун ноябрьских выборов президента (несмотря на подписание в июне Венского договора ОСВ-2), стремилось не обострять советско-американские отношения.
Было совершенно ясно, что поданная спецслужбами США и раскручиваемая СМИ "сенсация" о советских военных на Кубе – это повод затормозить ратификацию ОСВ-2 в сенате США. Этим можно объяснить и позицию нашего посольства в США – дистанцировать от поднявшейся в СМИ шумихи президента Картера, как и госсекретаря Вэнс, якобы не знавших о наличии советских военных частей на Кубе и потому "оказавшихся втянутыми в малопродуктивную дискуссию с Советским Союзом", что, бесспорно, было определенной уступкой США. Об этом открыто говорили и кубинцы.
12 сентября я, наконец, получил текст личного письма Брежнева Ф. Кастро. Передал его Фиделю. В письме содержались обоснования нашей позиции. Говорилось о принципиальной поддержке Кубы, о том, что советские военные на Кубе будут и впредь выполнять те же функции. Но прослеживалась и озабоченность тем, чтобы сохранить советско-американские отношения, не ухудшить их в канун президентских выборов и т. д. Было понятно, что руководство СССР предпочло бы и дальше иметь дело в США с Дж. Картером, нежели с набиравшим силу на антисоветской риторике Р. Рейганом. (Эти надежды не оправдались – выборы выиграл Р. Рейган.)
21 сентября, примерно в 23.00, ко мне в резиденцию неожиданно приехал Фидель. Сказал, что побывал в ряде провинций. Настроение хорошее – видимо, снялось напряжение от конференции, да и письмо Л.И. Брежнева его несколько успокоило. Подробно остановился на итогах конференции ДН, подытожив: "Это была поучительная борьба".
Затем передал мне ответное письмо для Л.И. Брежнева по известной проблеме советского военного присутствия на Кубе. Заметил, что его серьезно беспокоит сложившаяся ситуация, она создает много трудностей и, кроме всего прочего, не позволяет до сих пор решить вопрос о его поездке в Нью-Йорк на заседание Генеральной Ассамблеи ООН. "Мы согласны с мнением советской стороны, что возникновение этой ситуации во многом связано с внутренними трудностями в США и кризисом администрации Картера. Однако никак не поймем, почему надо переименовывать бригаду в 12-й учебный центр? Это что, идея Громыко?" Я пожал плечами.
23 сентября, в воскресенье, состоялся большой, принципиальный разговор. Мы были на даче у Рауля с генералом С.Г. Кривоплясовым. Тема беседы: отношения с минобороны Союза, поставка техники, обучение кадров. Рауль заговорил о сотрудничестве в оказании помощи правительству Анголы в борьбе с бандами "УНИТА". Потом вновь о работе наших советников в подразделениях кубинской армии и, конечно, о переименовании бригады… Эту тему он обсуждал со всех сторон. Кривоплясов никак не мог убедить его, что все останется по-старому.
Минут через 30 приехал Фидель. Это было неожиданно, Рауль нас не предупреждал. Некоторое время Фидель, слушая наскоки Рауля и горячие доводы Кривоплясова, помалкивал, в спор не вступал. Дымил сигарой, глядя на них с полуулыбкой. Редко подавал реплики и я. Потом Фидель, с присущим ему тактом, изменил направление разговора, взяв беседу в свои руки. <…>
Потом Фидель умолк, раскурил сигару и, сказав с улыбкой: "Не буду мешать вашему жаркому спору", – уехал.
Беседу продолжал Рауль. Вновь, уже в который раз, пошел разговор о "проблеме" советского военного присутствия на Кубе. Провокационная позиция США, - подчеркнул Кастро, - осложняет поездку Фиделя на сессию Генеральной Ассамблеи ООН. Вопрос о "бригаде" наверняка возникнет в Нью-Йорке. Поэтому Фидель решил выступить на эту тему здесь, в Гаване, чтобы там уделить внимание другим вопросам. Кубинцы считают целесообразным публично ответить американцам, так как те развернули широкую пропагандистскую кампанию. В этой связи Рауль поднял вопрос о переговорах С. Вэнса с А.Ф. Добрыниным. Посетовал, что не имеет достаточной информации, но, по его мнению, советский посол в США в беседах с госсекретарем Вэнсом не всегда поддерживает достоинство и престиж Республики Куба. Затем, без перехода, высказал предположение о возможном сокращении советского военного персонала на Кубе. Кривоплясов вновь заявил, что ни о каком сокращении речь не идет. Был вынужден вмешаться в дискуссию и я, заявив, что позиция СССР по отношению к США на Кубе известна. Она изложена в письме Л.И. Брежнева. Эту позицию, надо полагать, и отстаивает А.Ф. Добрынин. <…>
Информация об уступчивой позиции совпосла А.Ф. Добрынина на переговорах в Вашингтоне поступала к нам в посольство и из других источников. Действительно, он делает упор на СМИ. Убеждает американцев и в том, что переименование советской военной бригады в 12-й учебный центр изменит статус наших военных на Кубе, что возможно и некоторое сокращение численности военного контингента.
27 сентября утром я получил текст письма Л.И. Брежнева в адрес Дж. Картера. Посетил Фиделя и вручил это письмо. Он при мне прочел его, выразив удовлетворение, что там добавлен абзац, о чем он писал Брежневу. Передал также стенограмму встреч А.А. Громыко с. Вэнсом в Нью-Йорке – наш министр вел разговор принципиально, в наступательном тоне. Фидель сказал, что доволен сегодняшней информацией. Сообщил, что завтра проведет пресс-конференцию, что намерен посетить сессию ГА ООН. <…>
4 октября С.Г. Кривоплясов доложил мне, что обстановка во взаимоотношениях минРВС Кубы и минобороны СССР стабилизировалась. Наши отменили ряд своих мер, ограничивающих поставку техники. Успокоились несколько и кубинцы. Однако контакты по военной линии все же стали сдержаннее.
Памятная встреча по этой теме состоялась 12 октября вечером. Рауль пригласил меня к себе в минРВС. Он отметил, что "мы успешно преодолели этот "мини-кризис". Между СССР и Кубой были налажены активный обмен информацией и тесная координация действий. Но меня беспокоит, продолжал он, одна деталь. Бесспорно, Советский Союз занял твердую позицию, но можно поставить вопрос так: действительно ли положение с военным персоналом на Кубе, их статус не претерпят никаких изменений? Надо признать, что "кризис вокруг советской бригады" закончился на такой ноте, что за СССР не признается право иметь на Кубе свои боевые подразделения, кроме учебного центра. Наша первоначальная формулировка, которую мы предлагали для согласования, о том, что существует "символическая воинская часть, давно уже превратившаяся в учебный центр", была нацелена именно на то, чтобы зарезервировать за нами моральное право иметь здесь не только учебную часть". Немного помолчав, он заметил: "Однако я еще продолжаю анализировать эту проблему".
Я не стал втягиваться в дискуссию, заметив, что это его право. Но опасения Р. Кастро о последствиях "мини-кризиса" мне казались обоснованными. И вообще, почему я уделил этой проблеме в моих записках такое внимание? Почему поддерживал позицию Кубы? Я считал, что для руководства Кубы наличие в стране "символической советской воинской части" – нечто большее, чем деталь нашего сотрудничества, это вопрос и морально-психологического характера, влияющий, с одной стороны, на настроение кубинцев, воспринимавших это как поддержку истинного друга и защитника – Советского Союза. С другой стороны, этот символический военный контингент определенным образом воздействовал и на США, ограничивая их постоянное стремление давить на Кубу, вплоть до возможного десантирования войск. Поэтому руководство Кубы, как мне представлялось, интуитивно чувствуя, что изменение наименования части дело не формальное, стремилось сохранить статус-кво, тем самым противостоять наглому нажиму американцев и успокоить свой народ: "Советы с нами".
Наши лидеры, вернее, те, кто формировал их внешнеполитическое видение ситуации, исходя, возможно, из более глобальных интересов, не стали спорить "по мелочам" и переименовали воинскую часть на Кубе в учебный центр. Это должно было успокоить агрессивные силы в США и поддержать престиж Дж. Картера перед выборами, тем более после подписания в Вене Договора об ОСВ-2 и накануне его ратификации сенатом. По-моему, кое-кто посчитал просьбу Кубы капризом.
Точка по проблеме "мини-кризиса" между Кубой и СССР формально была поставлена 31 октября. На деле же функции наших военных на Кубе все-таки несколько ограничились. И не зря кубинцы окрестили эту историю "мини-кризисом", как малую аналогию с Карибским кризисом 1962 года".

Его Превосходительству
Джеймсу Э. Картеру
Президенту Соединенных Штатов Америки
Белый Дом, Вашингтон

Уважаемый господин Президент,
Я и мои коллеги ознакомились с Вашим обращением.
Во-первых, необходимо Вам прямо сказать, что мы очень удивлены откровенно враждебной по отношению к Советскому Союзу кампанией, которая разворачивается в США при активном участии администрации президента, и для которой у США нет никаких причин и никакой правовой основы. Нам представляется, что единственным результатом раздувания этой искусственно созданной кампании станет нанесение значительного ущерба отношениям между нашими государствами и общему делу укрепления мира, о важности которого мы говорили в Вене. Мы сожалеем, что Вы до сих пор поддерживаете выдумку о советской боевой части, якобы находящейся на Кубе.
Мой вам совет: откажитесь от этой истории. У нас есть военный учебный центр на Кубе, который существует уже более семнадцати лет. Он выполняет свою учебную функцию согласно договору с кубинским правительством. Кроме этого, он не делает больше ничего и не способен больше ничего делать. Насчет этого Вы можете быть совершенно спокойны. В конце концов, госсекретарь Сайрус Вэнс сам заявил в беседе с А.А. Громыко, что СССР не сделал ничего противоречащего договору 1962 года, и что советский военный персонал, находящийся на Кубе, не представляет никакого рода опасность для Соединенных Штатов.
Я повторяю, на Кубе есть военный учебный центр. Он будет продолжать свое существование. У нас нет намерений, изменить его статус в будущем. Мы сообщаем вам об этом в знак нашей доброй воли, поскольку этот вопрос находится в сфере деятельности только двух суверенных государств – Советского Союза и Кубы.
Но если то, что происходит сегодня в США вокруг этого вопроса, продиктовано какими-то другими соображениями, то мы можем только выразить свое сожаление по этому поводу.
Нам кажется, что все другие соображения должны уступить перед значительностью советско-американских отношений, в которых Договор об ограничении стратегических вооружений занимает важное место.
Давайте, господин Президент, будем исходить из результатов произошедшего между нами в Вене обмена мнениями по фундаментальному вопросу советско-американских отношений и проблемам мировой политики, которому я придаю огромное значение.
В общем, господин Президент, я хотел бы подчеркнуть одну важную мысль: эта искусственно созданная проблема должна быть устранена без напряжения атмосферы, путем выражения сдержанности и взаимного уважения.
Я думаю, что такой подход в наших общих интересах.

С уважением,
Л. Брежнев.
27 сентября 1979 года.