Гудым Виктор. Стратегическая операция "Анадырь". Как это было на самом деле.

13.03.2019 Опубликовал: Гаврилов Михаил В разделах: Тексты

(лайков: 9)

Загрузка...

Напечатать

Интервью с Виктором Ивановичем Гудымом опубликовано в газете "Берег" к 50-летию Карибского кризиса.

Пребывание на Кубе – с 6 октября по 8 ноября 1962 года. Звание – лейтенант. Должность – старший техник РТБ. Служил в 331 РТБ РВСН.
Данный материал представил Синельников Александр Николаевич (автор поэмы "Запустить в штаны ежа" - и исследователь "Поэмы о полку Фокича".

2007 год. На конференции МООВВИК. Слева направо: Синько Дмитрий Андреевич (Беларусь) и Гудым Виктор Иванович.



Выступление Гудыма В.И. во время застолья, по итогам конференции МООВВИК 24.04.2018 г. Тема выступления: "Почему нас забыли?".


Кубинские фотографии Виктора Ивановича Гудыма представлены сразу после статьи.

Главная цель публикации – восстановить справедливость в отношении Сергея Константиновича Романова и Бориса Ильича Болтенко.

===

Прошло более 56 лет с тех пор, когда мир стоял на грани термоядерной катастрофы. Написано много книг, изданы и переизданы мемуары участников тех событий, награждены причастные (1001 чел.) и пр.. Но почему среди награждённых нет фамилий Романова С.К. и его подчинённых?
Романов Сергей Константинович, полковник, участник Великой Отечественной войны, начальник 331 РТБ РВСН, был назначен командованием Группы советских войск на о. Куба (ГСВК) начальником группового хранилища ГЧ ракет для трёх РТБ 51-й ракетной дивизии ("Арсенал"). Размещался "Арсенал" в искусственных тоннелях небольшой горы вблизи города Бехукаль, примерно в 20 км южнее Гаваны. Заместителем начальника и Главным инженером 331 РТБ был инженер-майор Болтенко Борис Ильич.
4 октября дизель-электроход "Индигирка" доставил в порт Мариель ядерные боеприпасы (в том числе ГЧ к ракетам Р-12) и группу Центра, сопровождавшую их. Начальник этой группы полковник Белобородов Николай Константинович и офицеры-специалисты Анастасиев В.А., Белоусов В.Я., Брюнчиков А.И., Забелин Э.И., Кабанов А.Е., Конев Э.К., Савченко Н.М., Тырин И.Я., Шахмаметьев И.К. имели задачу технической передачи ядерных боеприпасов войсковым частям ГСВК.
Все 36 боевых и 6 учебных ГЧ к ракетам Р-12 и ЗИП, предназначенные для трёх РТБ, были выгружены из корабля, погружены в изотермические машины и автоколоннами в ночное время доставлены в "Арсенал" на хранение. Эта работа была выполнена личным составом и техникой 331 РТБ Романова С.К.. 6 октября 1962 года личный состав РТБ Романова С.К. четырьмя сборочными расчётами приступил к регламентным работам с ГЧ после их транспортировки и приёма на хранение.
Регламентные работы проводились в штатных сборочных залах (8М268), снятых с автомобильных шасси. Температура воздуха в них днём достигала +55⁰÷60⁰C при влажности, постоянно близкой к 100%. Объём кузова занимал стенд с расстыкованной ГЧ и столы с контрольно-проверочной аппаратурой. Работа в белых халатах, как это предусмотрено инструкциями, не удалась, поэтому работали в трусах с вафельными полотенцами на шее для удаления капель пота. Контейнеры от ГЧ маскировались штатным брезентом. В полдень над нами на малой высоте пролетали истребители США.
Группа полковника Белобородова Н.К. разделилась на две подгруппы. Основная часть (4 человека) осуществляла передачу ГЧ ракет Р-12 и технический контроль в РТБ Романова С.К. Другие товарищи работали с другими РТБ по номенклатуре специзделий. Представители Белобородова Н.К. в конце рабочего дня совместно с Романовым С.К. опечатывали хранилище с ГЧ.
Первые два дня работали все 4 расчёта сборки, но требовались люди для работы в позиционном районе (Лос-Паласьос). Туда отправили группу сборки капитана Уварова Александра Сергеевича. В "Арсенале" оставили группу сборки капитана Трухманова Леонида Георгиевича, поскольку он единственный (не побоюсь этого слова) из всех офицеров 51 РД имел опыт подготовки ядерного боевого заряда для Р-12, участвуя в опытном учении "Роза" в 1961 году, (это о нём позднее напишет генерал-майор Гарбуз Л.С., который сам был одним из руководителей тех учений). На группу Трухманова в составе 2-х расчётов капитана Норкина Ивана Акимовича и старшего лейтенанта Устюжанина Аркадия Матвеевича оказалась возложена ответственность за проведение регламентных работ со всеми оставшимися ГЧ.
Начались болезни (диарея, в основном). Каждый день мы теряли людей. Романов обещал, что нам на помощь придут офицеры двух других РТБ, как только они прибудут на Кубу (позже мы узнали, что они прибыли даже раньше нас [1, стр.233], но им было некогда - они занимались тренировками по слаживанию расчётов и сдавали зачёты [2, стр.138]). Конечно, это очень важные и нужные дела, только меня уже более 50 лет мучает вопрос: а на чём они тренировались, если все ГЧ, в том числе и учебные, были у нас?
Всем было тяжело, особенно трудно приходилось начальникам расчётов. Мы могли выйти из пекла сборочных залов, когда по ленточному плану-графику были не наши операции и наше присутствие не было необходимым, а Норкин и Устюжанин обязаны были читать вслух инструкции и контролировать выполнение нами их пунктов (так было положено при работах с ГЧ). Когда кто-нибудь из начальников расчёта был близок к обмороку, его подменял Трухманов, который всегда находился поблизости.
Каждый день мы кого-то недосчитывали, а кто-то возвращался из госпиталя. Дизентерия не подтвердилась, дезинфекционные мероприятия не проводились, причина болезни неизвестна. Возможно влияние совокупности тяжёлых для нас климатических условий, новой воды и плохой пищи. Расчёт на приобретение у местного населения продуктов питания не оправдался. В бедной полуголодной стране у них самих есть (кушать) было нечего. Привезённые с собой продукты быстро портились, а возможно, (взятые из государственного резерва) уже были такими. Червивые крупы и сухари, отсутствие мяса и овощей могли сказаться на здоровье военнослужащих.
Романов С.К. нас подбадривал: "Вы молодые – всё выдержите, а Родина вас не забудет!". Мы ещё в Белокоровичах заметили, что Сергей Константинович серьёзно болен. Часто он вдруг бледнел, покрывался потом, украдкой бросал что-то в рот, замирал на несколько секунд, краска возвращалась к его лицу и он продолжал прерванную приступом фразу. Теперь на Кубе приступы участились, а он шутил: "Мне здесь умереть не удастся – я прихватил с собой 3 килограмма нитроглицерина!".
14 октября, выполнив объём работ за три РТБ, мы закончили регламентные работы с последней ГЧ. 15 октября командир 51 РД генерал-майор Стаценко Игорь Демьянович доложил Министру обороны СССР, что "головные части, сосредоточенные на групповом складе, полностью проверены силами РТБ дивизии"[2, стр.291; 5, стр.342]. Вот так! Два с половиной расчёта РТБ Романова заслуженно стали РТБ дивизии! Родина нас не забыла!
18 октября расчёты Норкина и Устюжанина во главе с Трухмановым убыли в позиционный район (чуть севернее городка Лос-Паласьос) для несения караульной службы и окончания строительства арочного сооружения "20-С", предназначавшегося для хранения и подготовки ГЧ ракет к стыковке с самими ракетами. Это сооружение было построено к 25 октября, и стоит оно по сей день на том же месте, где мы его оставили, и, кроме того, кубинцы воздвигли на этом месте небольшую пирамиду с мемориальной доской (см. фото). Романов С.К. с небольшой группой офицеров остался в "Арсенале", где под контролем группы Белобородова Н.К. поддерживались требуемые условия содержания ГЧ в хранилище.
22 октября правительство США объявило блокаду о. Куба. 23 октября в Республике Куба объявлено военное положение. Войсковые части 51-й РД приведены в повышенную боевую готовность. На КП РД доставлены боевые пакеты с полётными заданиями и боевыми распоряжениями на пуск ракет. Облёты наших позиций американскими самолётами стали регулярными: утром туда и обратно и вечером туда и обратно. Стало известно, что готовится высадка американского десанта силами, превышающими численность наших войск на Кубе в 5 – 6 раз. Приказано рыть окопы. Грунт в нашем районе мягкий (повезло!), но ежедневные тропические ливни практически полностью уничтожали нашу работу за 20 минут существования стены воды. Надо было всё начинать сначала.
23 октября, преодолев морскую блокаду, к порту Ла – Исабела острова подошёл теплоход "Александровск". На нём находились 24 ГЧ к ракетам Р-14 и 44 ядерных заряда к ФКР. Начальником транспорта был подполковник Курбесов И.С., его помощником – старший лейтенант Савелёнок Л.П. (подчинённые Белобородова Н.К.). Разгружать транспорт не стали, т.к. корабли с ракетами Р-14 вернули в Союз.
Обстановка всё более накалялась. Принимается решение приблизить ГЧ ракет Р-12 к самим ракетам с целью сокращения времени на подготовку боевых пусков. Поскольку только в полку полковника Сидорова Ивана Силантьевича к этому времени были созданы условия для приёма ГЧ, а находился этот полк дальше всех – в 480 км от "Арсенала" и расчётное время подготовки к пуску составляло не менее 24-х часов (так утверждает командир 51 РД генерал-майор Стаценко И.Д.). Доставку ГЧ поручили начальнику РТБ этого полка подполковнику Шищенко Ивану Васильевичу. Шищенко И.В., получив разрешение от командующего ГСВК, принял от Романова С.К. 12 ГЧ в контейнерах в присутствии офицеров группы Белобородова Н.К. 26-го октября вечером, совершив ночной марш, Шищенко И.В. доставил эти 12 ГЧ со всеми необходимыми комплектующими узлами в полк Сидорова И.С. к 14 часам 27 октября [2, стр. 140]. Регламентные работы с ГЧ не проводились.
В ракетные полки Бандиловского Н.Ф. и Соловьёва Ю.А., удалённые от "Арсенала" на 150 и 110 км соответственно, отправить ГЧ не успели, так как назрели события 27-29 октября, положившие конец дальнейшему развёртыванию 51 РД на Кубе. 24 ГЧ к ракетам Р-12 оставались в "Арсенале" под присмотром Романова и подгруппы Белобородова.
27 октября над Кубой был сбит самолёт-разведчик U-2. 28 октября – день грозового затишья для нас. Американские самолёты не летали. Выстрелов слышно не было. В ночь на 29 октября никто не спал, ждали американского десанта. Утром 29-го нам объявили, что здравый смысл победил. Руководители СССР обязуются немедленно убрать стратегические ракеты с территории Кубы, а руководство США обязуется снять блокаду, впредь не нападать на Кубу и уберёт свои 15 ракет "Юпитер" из Турции. Приказано срочно демонтировать стартовые позиции и подготовить ракеты, ГЧ ракет и технику 51 РД к передислокации в Советский Союз.
Мы начали готовить нашу технику к отправке. Пистолеты, автоматы и патроны к ним, а также гранаты уложили в упаковочные ящики и передали кубинцам. 5 ноября поступило распоряжение колонне нашей техники прибыть в порт Мариель.
Вывозом ГЧ ракет из "Арсенала" руководил Романов С.К. под наблюдением офицеров подгруппы Белобородова Н.К. К 3 ноября все ГЧ в контейнерах были сосредоточены в порту Мариель, где уже стоял у пирса "Александровск". Теплоход "Александровск" в конце октября в порту Ла-Исабела был догружен двенадцатью ГЧ от РТБ Шищенко и перешёл в Мариель. "Александровск" - судно водоизмещением 16 тыс. тонн. Чтобы его подготовить к переходу через осеннюю Атлантику, к нему 3 дня на самосвалах подвозили железобетонные блоки и загружали в нижние трюмы, увеличивая его осадку. 3 и 4 ноября в ночное время личный состав РТБ Романова Н.К. загрузил в "Александровск" оставшиеся 24 ГЧ к Р-12. Итого только боевых ядерных боеприпасов на судне собралось 104 единицы. Полковник Романов С.К. решением командования ГСВК был назначен начальником транспорта на "Александровске". Задачу на переход в Союз ставил полковник Белобородов Н.К.. Романов задал вопрос о его (Романова) действиях в случае попытки захвата судна в море. Белобородов разъяснил его действия в этом случае и, как крайнюю меру, назвал подрыв судна по инструкции. Решение на подрыв принимает Романов С.К. совместно с капитаном судна.
5 ноября, как вспоминает Шахмаметьев И.К.: "Судно вышло в море. На нём возвращались в Союз подчинённые Белобородова – Курбесов И.С., Савелёнок Л.П., Тырин И.Я., Конев Э.К., Савченко Н.М., Шахмаметьев И.К.. Позади "Александровска" шёл сухогруз, на верхней палубе которого под чехлами лежали ракеты Р-12. Наше продвижение постоянно контролировали военные самолёты США, пролетающие на высоте едва выше мачт. Утром нас по трансляции собрали в столовой. Оказывается, метрах в 30 параллельным курсом по правому борту шёл американский эсминец. Мы на него смотрели сверху вниз. Он меньшего водоизмещения и ниже нашего судна. Орудия расчехлены, но направлены по курсу, а не на нас. По палубе ходят чернокожие матросы. В мегафон прозвучало обращение на русском языке к нашему капитану – застопорить ход и дать возможность досмотреть груз. Капитан "Александровска" ответил, что он не уполномочен Правительством СССР выполнить их требование. Рядом с капитаном находился Романов С.К.. Американцы хотели убедиться, что русские вывозят ядерное оружие в Союз. Повертевшись с полчаса возле нас и так ничего не добившись, эсминец ушёл в сторону, а самолёты ещё несколько суток назойливо сопровождали нас" [6, стр. 56].
От позиционного района Лос-Паласьос до порта Мариель около 100 км. Наша колонна двигалась большей частью по просёлочным дорогам и, преодолев этот путь за 9 часов, прибыла в Мариель в 19 часов. Уже стемнело. У причала не было судна. Нас разместили на большой площадке в ограждённой территории порта и предложили хорошенько отдохнуть: завтра будет много работы!
6 ноября в 6.00 у причала стоял "Иван Ползунов". Началась погрузка. На верхнюю палубу уложили 4 ракеты Р-12. В трюмы загружали наши автомобили и имущество. Тогда же мы узнали, что за какую-то провинность отстранён от командования полком полковник Бандиловский Н.Ф. (25 октября я с товарищами посетил полк, который в этот день по рапорту командира 51 РД был приведён в боевую готовность, а сам Бандиловский был в хорошем настроении по этому поводу, поскольку основные работы по подготовке стартовых позиций к установке ракет на стартовые столы были завершены в срок). А 5 ноября в одной из колонн Романова произошло ЧП – лобовое столкновение спецавтомобиля ЗИЛ-157 с легковым автомобилем, которым управлял 80-летний гражданин Кубы. ЧП произошло на скоростной трассе, где мы впервые в жизни видели знаки ограничения минимальной скорости. Колонна двигалась с максимально возможной для наших кунгов скоростью – 40 км/ч при знаках ограничения минимальной скорости 90. Кубинец шёл навстречу со скоростью 140 км/ч, и, не справившись с управлением, вошёл под передние колёса ЗИЛа. Наш водитель не смог увернуться. Погиб кубинец мгновенно – ему срезало голову. Прибывшие кубинские милиционеры это и подтвердили. Конечно, жаль этого пожилого человека! Он оказался отцом капитана кубинской армии, и хоть капитан не предъявлял никаких претензий, командование ГСВК, учитывая настроения, сложившиеся у населения Кубы в связи с выводом ракетных войск ("компаньерос совьетика" предали, бросили, а теперь ещё и убили!), решило судить водителя за неумышленное убийство.
Позже командир 51 РД напишет: "5 ноября 1962 года в части тов. Романова (заметьте, не в 51 РД) совершено чрезвычайное происшествие – при столкновении с нашей машиной убит кубинский гражданин, а машина его сгорела. Командованием, политическим отделом дивизии были приняты решительные меры по наведению порядка в этой части, а тов. Романов будет наказан в дисциплинарном и партийном порядке уже в Союзе" [2, стр. 294]. Коротко, ясно и, главное, чистая правда! Кубинский гражданин убит. Машина его сгорела (потому что милиционеры, после того как растащили повреждённые автомобили и вытащили тело погибшего, выпустили очередь из автомата в бак искорёженной, не подлежащей восстановлению машины погибшего, пытаясь, как они сказали, предотвратить её взрыв). Кого там распекали на Кубе – не знаю (скорее всего, майора Болтенко Бориса Ильича), но в Союзе постарались так, что Романов Сергей Константинович скончался вскоре после прибытия на Родину, а его заместитель главный инженер РТБ майор Болтенко Б. И. умер вслед за ним.
Многие мемуаристы писали свои статьи спустя 30 лет и более. Из-за особого, повышенного режима секретности как самой стратегической операции "Анадырь", так и средств, участвующих в ней, они могли ошибаться в датах, названиях, именах и пр. Но замалчивать роль начальника 331 РТБ полковника Романова Сергея Константиновича и его команды, которые выполнили основную работу с ГЧ (ни один из представителей других РТБ, побывавших на Кубе, не видел ГЧ и не притронулся к ним), просто нечестно.
Все, кто были причастны к транспортировке, перегрузкам, хранению и сопровождению ГЧ ракет во время проведения стратегической операции "Анадырь", Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1-го октября 1963 года награждены орденами и медалями СССР (1001 чел.) В их числе вся Группа Белобородова Н.К., капитаны "Индигирки" и "Александровска", Шищенко И.В., два его офицера и два его сержанта [1, стр. 236], Коринец Р.Ф. и его команда и многие другие, только не Романов С.К. и его подчинённые. Каждому своё!
Судьба 331 РТБ оказалась плачевной. Мы вернулись в Новые Белокоровичи в конце декабря 1962 года. Наши административные здания, казармы, хранилища, технические территории оказались занятыми РТБ, переведённой за время нашего отсутствия из Нижнего Тагила. У них свои ГЧ, размещённые в наших хранилищах, своя техника, расставленная в наших автопарках и гаражах и, главное, почти полностью укомплектованные штаты во главе с начальником РТБ, номер которой тоже 331 (вероятно на тот случай, если наша 331-я погибнет на Кубе). В январе 1963 г. вернулись Романов и Болтенко без ГЧ, которые были сданы на центральные склады МО. Романов сдержал своё слово – составил список и написал представления на поощрение своих отличившихся подчинённых. Особо он отметил тех, кто работал в сборочных залах безвылазно, не пройдя госпиталей. Мне посчастливилось видеть список, составленный Сергеем Константиновичем. В нём было 27 имён. Всех я, конечно, не запомнил, но в списке точно были представлены: к ордену Красного Знамени капитан Трухманов Леонид Георгиевич; к ордену Красной Звезды капитан Норкин Иван Акимович, старшие лейтенанты Устюжанин Аркадий Матвеевич, Суханов Анатолий, лейтенанты Гудым Виктор, Кузин Игорь, Поляков Виталий, Рудько Валентин, Сидненко Владислав; к медали "За Отвагу" - три сержанта, входивших в сборочные расчёты (не помню их фамилий, но знаю, что все трое были из Белоруссии) и другие. (Позже я вспомнил фамилию одного из сержантов – Гроссу, не знаю, с одной или двумя буквами "с").
В конце января Романова С.К. отправили в Первомайск, в ту же часть, из которой он к нам прибыл на замену отправленного на пенсию нашего предыдущего начальника 331 РТБ полковника Иванова Ивана Григорьевича. Там он, открывая совещание, умер прямо на трибуне. В конце февраля умирает Болтенко Борис Ильич. Подполковник Суханов Н.А. был начальником 331 РТБ ещё до возвращения Романова С.К., поэтому в январе было двоевластие: два начальника РТБ (Романов С.К. и Суханов Н.А.) и два Главных инженера РТБ (Болтенко Б.И. и Эппель Е.И. – два Ильича). Нас, "кубинцев", за штат не выводили, но чтобы избавиться от лишних офицеров, предложили всем, кто прослужил 3 года и более, подать рапорта в высшие военные учебные заведения. Желающим остаться в Белокоровичах предложили несколько свободных должностей, а остальным – ждать назначений с переводом в другие места службы. А пока использовали для несения нарядов, караулов и работ в строящихся позиционных районах (Липники, Лугины), а часть людей отправили в очередные отпуска. В феврале для желающих продолжить учёбу была специально организована военно-медицинская комиссия, представленная врачами из военного госпиталя г. Коростеня, которые полгода назад проводили нам диспансеризацию, признав всех нас здоровыми. Эта комиссия забраковала половину претендентов, обнаружив, кроме наиболее частой гипертонии, язвы желудка и двенадцатиперстной кишки, а у одного – открытую форму туберкулёза обоих лёгких.
После смерти Романова и Болтенко "кубинская" РТБ перестала существовать. Новый, теперь единовластный начальник РТБ подполковник Суханов Н.А., получив на списке представленных к награждению резолюцию Стаценко "Слишком много героев!", пригласил нас к себе и сказал: "Я не был с вами на Кубе и не знаю, кто из вас чего достоин. Но и не отправить наградной список я не имею права, поэтому – без обид, пожалуйста!". Он разрывает лист примерно пополам и, приказав машинистке перепечатать верхнюю половину, отправляет получившийся список со своей подписью. Что было дальше, я не знаю, но сослуживцы говорили, что этот список вернулся с резолюцией "Несерьёзно!" Этим всё и закончилось.
Полвека я пытался понять, что могло произойти такое? Что поссорило "Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем"?! Кое-что стало проясняться после опубликования воспоминаний подполковника Шахмаметьева И.К. [6], из статьи которого я узнал, что начальником эшелона на "Александровске" был вовсе не Белобородов Н.К., как нас убеждали мемуаристы, а Романов С.К. (это ещё раз говорит о том, что мы все строго выполняли обещание никому не рассказывать, где мы были и что делали).
Создавалась 51 РД в большой спешке. Не все командиры РП знали командира дивизии, а он сам отмечал, что "знал деловые качества только одного командира полка из пяти" [2, стр.290], уже не говоря о замене "около 500 офицеров и до 1000 сержантов и солдатˮ (там же). А ведь для выполнения такого ответственного дела, как защита дружественной нам Кубы, требовались высокая ответственность, слаженность, взаимодействие, взаимное доверие и взаимное уважение всех участников этой стратегической операции, особенно командного состава. В 51-ю РД специально ввели лучшие к тому времени в Союзе ракетный полк Бандиловского и РТБ Романова, личные составы которых первыми в СССР осуществлили боевые пуски ракет Р-12 с термоядерными боеголовками. На Кубе у Бандиловского сразу не заладилось – 9 октября 1962 года погибли лейтенант Плиско Анатолий Фёдорович и ефрейтор Борюшкин Геннадий Тимофеевич. Не стану вдаваться в подробности этого ЧП, но его главная причина – особые климатические и рельефные условия в сочетании со спешкой [4, стр.84]. Это было ЧП не только для командира РП и всех нас, но и для командира РД. Стаценко в своём докладе, оправдывая себя, по существу оправдывает и Бандиловского [2, стр.296-299]. Кроме того, "точное время выхода колонн с ракетами и крупногабаритной техникой намечалось мною, но заранее не объявлялось" [2, стр.290]. Заметьте, все мемуаристы указывают, что всегда, когда совершалось какое-либо перемещение колонн, обязательно присутствовал и оказывал руководящее воздействие командир РД, как у Шищенко [2, стр.140], хотя раньше тот же Шищенко в [1, стр.234] не упоминал о Стаценко, говорил, что 26 октября группа специалистов под его (Шищенко) командованием успешно загрузила машины боевыми головными частями. "Разрешение на транспортировку совершенно секретного груза необходимо было получить от командующего ГСВК генерала армии И.А. Плиева, которое в скором времени последовалоˮ. Подсказали Ивану Васильевичу, и он вспомнил, что Стаценко там 26-го октября "присутствовалˮ.
О трагедии в РП Бандиловского мы узнали числа 11 октября. У Романова пока всё было благополучно. По крайней мере, когда 12 или 13 октября "Арсенал" посетило руководство ГСВК (Трухманов Л.Г. узнал генерала Гарбуза Л.С.), никаких замечаний в адрес Романова и работы нашей РТБ высказано не было. 15 октября, как сказано выше, командир дивизии доложил "Директору" о готовности ГЧ к боевому применению. Что-то случилось именно 26 октября.
Анализируя воспоминания Шищенко, Стаценко, Сидорова, Белобородова, Шахмаметьева и зная немного Романова (человека смелого, чрезвычайно ответственного, корректного и исполнительного, в чём мы убедились ещё в Белокоровичах), полагаю, что события 26 октября могли развиваться по следующему сценарию. Но об этом чуть позже. Я хочу привести эпизод из Белокоровичей для иллюстрации поведения Романова в экстремальной обстановке. В июне 1962 года нам объявили повышенную боевую готовность. Офицеров перевели на казарменное положение. Усиленно изучали уже застрявшие в зубах принципиальные схемы, проводили практические занятия на технике (нас тоже коснулись замены офицерского состава, но это другая история), готовились к чему-то серьёзному. Из вышестоящих штабов зачастили комиссии с разного рода проверками. Нас строили в автопарке, а офицеры из комиссии (в основном, полковники) расходились по ангарам, хранилищам и прочим техническим территориям с карандашиками и блокнотами, что-то записывали, а потом докладывали старенькому, сухонькому генералу свои замечания. Генерал собирал вокруг себя наших командиров и что-то им там внушал. Мы простаивали по 2-3-4 часа на солнцепёке, а потом выслушивали замечания, касающиеся нас. Так повторялось каждую неделю. И в очередной приезд комиссии Романов не выдержал. Он подошёл к генералу и очень корректно сказал: "Товарищ генерал, я прекращаю деятельность Вашей комиссии. Докладывайте наверх всё, что считаете нужным, а сейчас, извините, не мешайте мне готовить часть к ответственной правительственной командировке!" Вот так мы впервые узнали, что нас готовят в командировку, но куда – об этом мог не знать и сам Романов. И ещё мы узнали, что Романов – человек, который может постоять за себя, за дело и за нас. Комиссия во главе с тем же генералом вернулась через неделю. Мы все были на своих местах согласно расписанию занятий на этот день. За час члены комиссии обошли все места проведения занятий и работ, поставили отличные оценки и уехали.
Теперь, 26 октября в "Арсенале" могло произойти так. Шищенко по приказу командира РД прибыл в "Арсенал" и потребовал выдать ему для его РТБ 12 ГЧ. Знал ли полковник Романов подполковника Шищенко, или не знал, это не имеет значения; были ли у Шищенко необходимые документы, неизвестно. Наверное, были. Но Романов не является хозяином ГЧ, он – сторож. Надо помнить, что РТБ в те времена имела двойное подчинение, и по вопросам поставки в РТБ головных частей, их содержания, хранения, подготовки к боевому применению, а тем более по вопросам передачи, подчинялась 12 ГУМО, представителем которого был полковник Белобородов Н.К.. То есть, он же являлся представителем "Хозяина" здесь на Кубе. Романов попытался объяснить это Шищенко, но тот мог не знать Белобородова и решил призвать на помощь Стаценко, штаб которого был в Бехукале (рядом, примерно, в 3-х км от "Арсенала"). Прибыл Стаценко (Шищенко пишет просто, что он там был). Стаценко обвинил Романова в саботаже его распоряжений – он ведь не знал, что Романов не боится генералов. Сергей Константинович с присущим ему тактом объяснил командиру дивизии то, что тот и сам знал: без Белобородова, печатью которого опечатано хранилище, головные части (ГЧ) он не выдаст, и точка. Белобородов и его подчинённые, как и штаб ГСВК, размещались в Гаване (20 км от "Арсенала"). Нашли Белобородова, согласовали с Павловым (Плиев Исса Александрович – командующий ГСВК). Белобородов прибыл в "Арсенал". Выдали Шищенко 12 ГЧ, и как он сам пишет: "Получив разрешение от командующего ГСВК на начало движения колонны в 20 часов 26 октября, я отдал приказ на совершение марша. Командир соединения генерал-майор Стаценко И.Д. с офицерами отдела спецвооружения дивизии (что это за отдел? Такого в дивизии никогда не было [2, 3, 5, см. Руководящий состав ГСВК]) осуществлял контроль выхода колонны на марш" [2, стр.140]. За этот мифический отдел Шищенко принял представителей группы Белобородова, а может, и самого Белобородова. Это ещё раз наводит на мысль, что Шищенко не знал Белобородова и его людей. Романов задал перцу безответственным ребятам! Стаценко скрипел зубами: "Ну, погоди, Романов!!!" Как Вам сценарий? А ведь он полностью объясняет всё, что описано выше.
А дальше началась политика. Фамилию Романова старались не упоминать. После прочтения первого издания книги [2], я, прислушавшись к пожеланиям редколлегии, отправил Председателю МООВВИК свою статью, в которой описал нашу работу на Кубе и подчеркнул особую роль Романова в ней (ещё не зная о том, что он был начальником эшелона на "Александровске"). Я возмутился тем, что о Романове и Бандиловском написано только плохое и попросил Бурлова Анатолия Михайловича принять меры по исправлению такого положения. Потом я встретился с Бурловым, и он мне сказал, что моя статья слишком сырая, и он не успел её подготовить ко второму изданию Сборника. Он был прав в отношении "сырости" статьи, но после этой нашей встречи исчез большой кусок доклада Стаценко [2, стр.294] со слов "Однако командир полка тов. Бандиловский …до слов: Общие выводы и предложения". А заодно, и пункты этих выводов, начиная с 5-го, и "Приложения к основному докладу". И в следующих изданиях они уже не приводились. Тем самым исключался негатив о Бандиловском и Романове, а заодно и о "пьянице" полковнике Кривцове (в чём я теперь сомневаюсь, не зная последнего лично). Но чёрное дело было уже сделано. Другие мемуаристы, опираясь на опубликованный в [2] доклад командира 51 РД, стали тиражировать негатив про Романова и Бандиловского [4, стр.88]. Я просил Юрьева Бориса Васильевича – автора и составителя исторического очерка о 50-й РД, названного "Белокоровичская Ракетная Краснознамённая", моего однокашника, сослуживца, друга, наконец, не цитировать то, чего не знаешь. Но погоня за сенсацией возобладала! А я пожалел, что согласился стать соавтором этого очерка, потому что рассчитывал побольше рассказать о нашем начальнике РТБ, прекрасном человеке, смелом, энергичном офицере полковнике Романове Сергее Константиновиче, который выполнил свой воинский долг и умер. А из моей статьи почти всё о нём "отредактировали".
Жаль, конечно! Лучшие качества Сергея Константиновича сыграли с ним злую шутку. А пострадали все мы. И, главное, память о полковнике Романове Сергее Константиновиче оказалась замаранной. Сделано всё, чтобы его подвиг нигде не просматривался. Все мемуары и даже доклад Стаценко писались после смерти Романова! Именно этот факт даёт мне моральное право не очень лестно отзываться о воспоминаниях наших мемуаристов (к великому сожалению, многие из них уже тоже ушли в мир иной). Но, пока живы свидетели, надо пытаться восстановить справедливость! Для нас, знавших Сергея Константиновича и Бориса Ильича, было бы большой радостью, если бы их наградили, пусть даже посмертно.
P.S. Мои обращения по этому поводу в вышестоящие ветеранские организации не встречали поддержки. Дескать, дела давно минувших дней, преданья старины глубокой! Кому это теперь нужно?! Но ведь есть же теперь прецедент награждения генерал-майора Лизюкова Александра Ильича, погибшего под Воронежем в 1942 году, орденом маршала Жукова (15 февраля 2018 года)! Значит, это кому-то нужно! И, главное, возможно! Просто, похоже, горе-"кубинцам" и руководству ветеранским движением в нашей стране нет дела до тех, кто уже не может предложить им какие-либо материальные блага, а, значит, незачем работать над представлениями к наградам погибших героев!

Литература:
1. У КРАЯ ЯДЕРНОЙ БЕЗДНЫ. Межрегиональная ассоциация воинов-интернационалистов. Москва. "Грэгори-Пэйдж". 1998 г.
2. СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ОПЕРАЦИЯ "АНАДЫРЬ". Как это было. МООВВИК. Москва. 2000 г.
3. СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ОПЕРАЦИЯ "АНАДЫРЬ". Как это было. МООВВИК. Москва. 2004 г.
4. БЕЛОКОРОВИЧСКАЯ РАКЕТНАЯ КРАСНОЗНАМЁННАЯ. Исторический очерк. ЦИПК. 2005 г.
5. СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ОПЕРАЦИЯ "АНАДЫРЬ". Как это было. МООВВИК. Москва. 2007 г.
6. ОКОПНАЯ ПРАВДА ВОЙНЫ. Специальный выпуск. Воронежская городская организация ветеранов РВСН. Воронеж. 2014 г.

Фотографии

1. Сослуживцы Гудыма В.И.

2. В Гаване

3. Возвращение в Советский Союз

"Иван Ползунов" 8 ноября в порту Мариель.



Американский вертолёт фотографирует ракеты Р-12, лежащие на палубе "Ивана Ползунова", 9 ноября 1962 года.