Валерий Житников. "В этом пыльном Моа..." Главы 9-14

03.05.2015 Опубликовал: Гаврилов Михаил В разделах:

Воспоминания о Кубе. Тридцать лет спустя.

 

Весь текст в формате PDF - скачать одним кликом

1. Как мы жили - добавлено 20.11.2014

2. Как мы работали, часть 1 - добавлено 25.11.2014

3. Как мы работали, часть 2 - добавлено 10.12.2014

4. Кубинский быт и досуг, часть 1 - добавлено 24.12.2014

5. Кубинский быт и досуг, часть 2 - добавлено 16.01.2015

6. "Москва-Гавана-Моа" - добавлено 17.02.2015

7. "Наша жизнь – это Ралли!" - добавлено 25.02.2015

8. Еще о "Ралли" - добавлено 17.03.2015

9. Путешествуем по Восточным провинциям, часть 1 - добавлено 31.03.2015

10. Путешествуем по Восточным провинциям, часть 2 - добавлено 15.04.2015

11. Холостяки и любовь - добавлено 03.05.2015

12. О Черте, Миреке и Карлосе - добавлено 03.06.2015

13. Вспомнить всех - добавлено 21.07.2015

14. Дерево расцвело - добавлено 01.09.2015

Путешествуем по Восточным провинциям, часть 1

Дома в облаках

Опять возвращаю время назад.

Как-то, когда группа "Ралли" еще была на пике популярности в Моа, нас-раллистов как бы наградили поездкой в удивительное место в восточных провинциях - ПинАрес-де-Майари. Пишу "как бы", потому что, кроме нас, в этой поездке были специалисты с семьями и из Планты Комплеты, возможно, и из других отделов.

Но музыканты "Ралли", вместе с семьями, несмотря на то, что мы работали в разных подразделениях, были приглашены конкретно, и это радовало.

Вообще, хотел бы подчеркнуть, что, несмотря на периодическую косность в проведении всяческих профсоюзных и партийных сходок, наш профсоюзный комитет, особенно под руководством Виктора Федотова (отчество, как всегда, не помню), постоянно организовывал что-то интересное и полезное для наших советиков.

То это был конкурс на лучших кулинаров: кто испечет самый вкусный пирог? Главный приз - поездка в Сантьяго-де-Куба. Поощряли участников художественной самодеятельности и спортсменов. Опять-таки, существовала какая-то очередность поездок в Сантьяго-де-Куба, Ольгин и Гвардалабаку, где, кроме экскурсий, организовывали посещения валютных магазинов. Естественно, что зачастую ездили семьями, так что путешествиями было охвачено подавляющее большинство желающих.

Ведь мы получали на руки доллары! Я, как старший инженер отдела комплектации, помимо всего того, что переводилось в банк в СССР, получал семьдесят семь долларов и сколько-то центов в месяц.

Это было что-то!

И все мы собирали эти долларики, чтобы купить вожделенный "Шарп 700" - самую популярную магнитолу того времени. Она до сих пор у меня находится в прекрасном состоянии. Некоторые брали по три штуки: "Чтобы в каждой комнате стояло!", кто-то покупал даже красного цвета. Короче, "Шарп-700" - это был определенный культ в Моа...

Что-то я далеко отклонился от поездки.

Итак, едем в ПинAрес.

Pinares означает "сосновый". Там, среди высоких сосен, расположена база отдыха с инфраструктурой: деревянные коттеджи на несколько семей, ресторан-столовая, прогулочные дорожки, озеро, площадки для игр.

Все это находится на высоченной горе. Помню, что на обратном пути, при спуске по дороге на автобусе, даже закладывало уши, как в самолете.

Вид и воздух - замечательные. Проснувшись утром и выйдя из нашего деревянного домика, мы увидели, что соседние домишки находятся в каком-то тумане, и до нас дошло, что это облака.

На мою дочь это произвело большое впечатление, она до сих пор вспоминает эти дома в облаках.

А еще мне запомнилось, что именно в Пинаресе мы посмотрели по телевизору, хоть и в черно-белом, но в приличном качестве, большой концерт Пола Маккартни с группой "Крылья".

Спустя восемнадцать лет я присутствовал на его выступлении в Москве на Красной площади, но это уже другая история.

Человек, который всегда свистел

У Гены Клименко был добрый кубинский приятель Мануэль. Может быть, его звали и Эммануэль, но я, на всякий случай, чтобы не проводили аналогий с известным в середине восьмидесятых эротическим фильмом, назову его Мануэлем.

Он был начальником материального склада у нас в Альмасене сентраль, и я его тоже по работе хорошо знал. Мануэль имел задумчиво-мечтательный вид и всегда что-то потихонечку насвистывал. Я таким его и запомнил – со свернутыми в трубочку губами.

Увидев меня, он неизменно радостно улыбался, спрашивал, как у меня дела, и продолжал свой мечтательный путь в никуда, чуть слышно посвистывая.

Он был человеком чрезвычайно добрым и отзывчивым. Я уверен, что если бы Гена попросил Мануэля подарить ему половину материальных ценностей, хранившихся на складе, тот бы, не задумываясь, это сделал.

Кубинцы в душе не имели строгой ответственности за сохранность социалистических ценностей. Ведь почти все, что они имели, доставалось им бесплатно (все те кредиты, которые были им выданы Союзом, так и никогда не будут возвращены, все будет Россией прощено), поэтому, если кому-то очень нужно, то почему бы не отдать?

Но на страницах моих воспоминаний мне бы глубоко это обсуждать не хотелось.

В общем, Мануэль относился к Гене, как к брату.

Как-то Гена с Ниной пригласили меня с семьей на фантастический обед, который и сейчас бы вам предложили далеко не в каждом ресторане.

Мануэль принес килограмма три свежего мяса морской черепахи и несколько огромных лангустов (лобстеров). Сам же их и приготовил, никого не подпуская к процессу.

Пока мы потихоньку разминались пивом (у Генки оно в холодильнике почти не переводилось) и пели песни под гитару, Мануэль, традиционно насвистывая какую-то мелодию, побулькивая из горлА ром (кубинцы любили хлебнуть из горлышка, а Мануэль особенно), стряпал, по только ему одному известному рецепту, отбивные из черепахи и лобстеров "по-мануэльски".

Никогда в жизни с тех пор, а уж тем более, до того, я не ел таких деликатесов одновременно. Закусывать черепаховые отбивные лобстером – это было явно чересчур.

Вкус черепахи мне показался ничем не отличающимся от хорошей говядины. Лобстеры (лангусты) по вкусу сильно похожи на крабов.

Дорвавшись до эксклюзивных морепродуктов, и реально проголодавшись за время их приготовления, мы активно набросились на еду.

На следующий день у меня было ощущение, что я наглотался булыжников с кирпичами, такая тяжесть была в желудке. Целый день есть не хотелось, да было и некуда.

Вот оно, последствие халявы и неконтролируемое поглощение натурального белка!

А серьезно, хочу еще раз сказать Мануэлю и Гене Клименко огромное спасибо за удивительный и незабываемый черепахово-лангустный обед.

Parece rom (ПарЕсе ром)

Мануэль, удовлетворенный тем, что мы получили удовольствие от черепахово-лангустного обеда, решил не останавливаться на достигнутом.

Он пригласил меня и Гену (вместе с нашими семьями) к себе в Баракоа.

Оказывается, у Мануэля там жили жена и дочка (может, были и другие дети, но я их не помню).

И вот пятеро взрослых и двое детей, набившись в его советский джип (Уазик), двинулись в непростой путь из Моа в Баракоа.

Баракоа – одно из предполагаемых мест причаливания Колумба. По легенде, в месте, куда причалил Колумб, по описанию была огромная "столовая гора". Таких гор, похожих друг на друга, на Кубе две: в Баракоа и в Гвардалабаке. До сих пор они оспаривают пальму первенства причаливания Колумба.

Уверен, что кто-то сразу полезет в Википедию для уточнения. Я это бы сделал и самостоятельно. Та информации, которую я выкладываю здесь, основана исключительно на местных легендах, то есть, исходит непосредственно от кубинцев.

И еще. Кубинцы не любят называть Гвардалаваку Гвардалабакой (переводится типа, "береги корову"). Не знаю, как в других местах, но кубинцы в Моа говорили Гвардалабарка (береги корабль). Это может подтвердить лучший переводчик Восточных провинций – Гена Клименко…

И вот мы подпрыгиваем, качаемся и трясемся по, так называемой, дороге Моа-Баракоа. Мне казалось, что ее проложили еще конкистадоры Колумба (если их так можно назвать). С тех пор ее не ремонтировали.

За рулем – свистящий Мануэль. Он был в исключительно прекрасном и бодром расположении духа: наверное, встреча с домом и семьей на него так действовали.

Мог, конечно, действовать и ром, который Мануэль периодически отхлебывал из бутылки.

Надо сказать, что правила он знал. Прежде, чем выпить глоток, Мануэль останавливался, выходил из машины и, лукаво улыбаясь, говорил, обращаясь почему-то ко мне: "Валерий, посмотри! Ведь я не пью за рулем. Значит, ничего не нарушаю!" Затем, сделав хороший глоток и воскликнув: "Parece rom?!" (Кажется, это ром?!), он, смеясь, садился за руль.

И мы продолжали свой путь.

Примерно через час такой езды нам повстречался другой советский джип. Естественно, водитель встречной машины был кубинец, знакомый Мануэля. Они вышли из машин, долго хлопали друг друга по спинам и плечам, а потом наш водитель угостил того водителя ромом…

А ведь в нашей машине были дети…

Я думал, мы никогда не приедем, но все-таки мы добрались, без аварий и катастроф.

Дом находился на окраине Баракоа.

Жена Мануэля приготовила очень вкусное мясо. Вырезку свинины, килограмма четыре, привез Мануэль (где он все это брал – для меня до сих пор загадка). Был еще батат (сладковатый картофель), мне он тоже очень нравился. На Кубе я привык есть без хлеба. Дома в Москве я с хлебом ел даже рисовую кашу.

Кубинцы - искусные кулинары. В ресторанах всегда подавали вкусные и разнообразные блюда из куры и свинины. В приготовлении пищи они очень опрятны и чистоплотны.

Дом был вполне просторным, на каждую семью выделили по большой комнате с мощными китайскими вентиляторами.

У меня в памяти осталось, что дом состоял из переплетенных веточек и прутиков, а крыша была из пальмовых листьев. Однако в доме все было идеально чисто, стояла вполне приличная мебель, и вообще было очень даже современно.

Когда я лег в кровать, то увидел, что потолка, как такового, нет, и что крыша не лежит на стенах, а как бы только нависает над ними, а между крышей и стенами свободно проходит воздух.

Ну, думаю, мы славно поужинали, а теперь настала очередь москитов. И оказался абсолютно неправ.

За всю ночь не прилетело ни одного комара, было на удивление прохладно, а самое главное, в комнате был чистый морской воздух, хотя дом находился где-то в километре от океана.

Я просто провалился в сон и проснулся в чудесном настроении. Вот в таком волшебном доме мы ночевали.

Конечно, нами были привезены и ром, и еда, и какая-то одежда для дочки Мануэля (этим всем командовала жена Гены). Одежда - самый ценный подарок для кубинской семьи.

А потом мы проехались по Баракоа. Ничего конкретно не помню (когда на улице жара, я ничего не запоминаю, а только мечтаю поскорей нырнуть в океан).

Пляж был естественный, с мельчайшим белым песком. Вода в океане была не передать, как хороша. Глубоко сразу, метрах в пяти от берега, поэтому вода прохладней, чем у нас на Барке. Накупались на год вперед. Дети бултыхались и у берега, и в небольших лагунках, которые представляли собой неглубокие ямы, наполняемые большой волной. Правда, вода там была просто горячая.

Мануэль и на пляж притащил бутылку рома. В который раз отхлебнув, он вопросительно-утвердительно спрашивал меня:

- Parece rom, Валерий?

Я брал у него из рук бутылку, делал глоток и отвечал:

- Es verdad! (И правда, ром!)

Затем эту манипуляцию проделывал Гена. И тоже подтверждал, что это ром. Мануэль радостно хихикал.

Он давал глотнуть рома, правда, из чашечки, даже своей дочери лет восеми-девяти. И она тяпнула полчашечки, не моргнув глазом. Мы просто обалдели, но больше, правда, он ей не давал, а она и не просила.

Говорили, что ром снимает солнечную радиацию и выводит соли стронция.

И откуда эти соли могли у нас появиться?

Потом мы вернулись в дом, который и в дневное пекло оставался прохладным, со вкусом пообедали, отдохнули пару часиков (благодатный сон в пору сиесты) и засобирались домой.

Наши дети: моя Вика и Каролина, дочь Гены, очень хорошо играли с дочерью Мануэля. Никаких языковых барьеров у них не было.

Вике очень понравилась одна игрушка в виде механической карусели с лошадками, маленькими детишками, все это крутилось и двигалось (естественно, производство Китай). Она никак не могла наиграться - так ей понравилась игрушка.

Тогда жена Мануэля взяла игрушку и сунула Вике в руки. Та засияла от счастья, а нам с женой было неудобно – по нашим понятиям, игрушка была дорогая, но Гена сказал, что теперь отказаться от подарка – значит, серьезно обидеть хозяев.

Наобнимались, нацеловались с хозяйкой и ее дочкой, и потряслись домой, в Моа.

Вика очень любила играть в эту карусельку. Перед отъездом в Союз мы подарили ее дочери одного из вновь прибывших специалистов.

Через несколько десятилетий мне случится побывать в разных странах и ночевать в очень неплохих отелях, но нигде я так безмятежно не спал, как в простой кубинской хижине в далеком городке Баракоа.

Из Моа да в Никаро

У меня сложилось впечатление, что, кроме Моа и Никаро, Куба представляет собой сплошной пляжный курорт. Про Моа мы все знаем, а Никаро – по виду практически его близнец. Те же дома, та же красная земля, та же пыль и те же гостеприимные советики.

В Никаро мы как-то по работе поехали вместе с Селищевым Юрием Степановичем искать какую-то железяку, которая числилась поставленной в году 1978-79, но живьем ее никто не видел. Бывали случаи, что в Никаро находили наши ящики, а они у нас свои.

Я это воспринимал как легенду, так как за три с половиной года при мне нигде ничего не нашли. И, тем не менее, проверить было необходимо, и мы поехали. Кто был, помимо Селищева, стерлось из памяти, но я был точно.

Приехали. Нас встретили местные начальники-советики, которые были знакомы с Юрием Степановичем. Поиск по их площадкам продолжался минут тридцать-сорок. Как и предполагалось, ничего похожего не нашли.

По доброй кубинской традиции, после площадок гостям была предложена баня, чтобы смыть пыль. Баня тоже являлась близнецом нашей (по крайней мере, мне так показалось). Все было уже готово: парилка - сто градусов, ром – сорок, пиво – в холодильнике.

После бани нас пригласили к одному из начальников в гости. У меня возникло ощущение, что я пришел к себе домой в первое роло – апартаменты такие же и мебель тоже, гостеприимство - горячее. Отличие было в угощении: нас угощали замечательной рыбой собственного копчения (естественно, ловили ее тоже сами никаровцы).

Рыба была - проглоти язык.

Я понял, что меня всю жизнь обманывали: копченую рыбу я ел в гостях у никаровцев, а в Союзе нам продавали какой-то другой продукт.

Не могу не рассказать еще об одной встрече с никаровцем, уже в начале девяностых в Москве, но тоже в бане (нашего московского заводского профилактория).

Сидим в парилке. Разговор среди мужиков, чем бы ни начинался, всегда заканчивается темой про выпивку и о женщинах. Почему-то затронули ром. Незнакомый мне парень начинает рассказывать, что ром надо пить со льдом, затем в стакан положить лимончик и т.д. Рассказывает вкусно, и чувствуется, с понятием.

Я его достаточно бесцеремонно прерываю, объясняя, что мне про ром "лепить" не надо.

Разговорились. Оказалось, это никаровец по фамилии Костин. На Кубе мы не встречались.

Потом до утра сидели в номере профилактория, вспоминали и вспоминали…

Коринтия - родина разноцветных улиток

Коринтия – тоже место из рекламного ролика о Баунти. Еще она замечательна тем, что не надо тащиться в порт и плыть на барке. Доехал до Коринтии, вышел из автобуса, и ты на пляже.

Море там чудесное, до рифов гораздо ближе, чем на нашем острове, а еще там очень хорошая подводная охота.

Вдобавок ко всему, там везде валяются упавшие спелые кокосы, так что можно запросто набрать, сколько хочешь. Кокосовый сок или, как его еще называют, кокосовое молоко, по вкусу на любителя, но для экзотики попробовать можно. А сам орех мне по вкусу нравился.

А еще наши мужики, владельцы советских джипов, любили заехать в морскую воду до середины колес и мыть машину океанской водой. Через полгода низ крыльев и пороги превращались в огромные дыры и ржавую бахрому. Океанская вода очень способствовала коррозии металла.

Кубинцы на это никак не реагировали – еще пришлют из Союза, а наше руководство 304 проекта страшно ругалось и грозилось отнять машины, но не отнимало.

И вот еще одна особенность Коринтии: там, на стволах деревьев, обитали маленькие улитки с разноцветными панцирями. Такое впечатление, что кто-то их раскрашивал тоненькой кисточкой и разными красками.

Говорили, что собирать их запрещено, но мы все равно собирали.

И вот, скажите мне на милость, зачем?

Долго потом они валялись уже в Союзе в какой-то коробочке, никому не нужные…

Берегите природу! Не собирайте улиток с деревьев – ведь это их родина.

Путешествуем по Восточным провинциям, часть 2

От Сантьяго-де-Куба до Гвардалабаки

В Сантьяго-де-Куба (мы его называли просто Сантьяго) мне приходилось бывать неоднократно, но, кроме казарм Монкада и дыр в стенах от выстрелов, ничего не вспоминается. Я даже, в нарушение своего собственного регламента, посмотрел странички про этот город в интернете: много фото, много текста, но моя память оказалась безразлична к этим стимулам.

Запомнился городской пляж, я там даже искупался, чтобы отметиться в Карибском море. Отметился. Вода была очень теплой, пляж огромный и мелкопесочный. Зонтиков нет, солнце пекло страшно.

Были в зоопарке, где возле обезьяньего питомника какая-то ловкая макака умудрилась сорвать с моей головы бейсболку и тут же напялила ее на свою дурную голову. Посетители зоопарка весело смеялись, я тоже, но не очень весело. Пришлось срочно купить новый головной убор.

Самая первая поездка в Сантьяго состоялась, по-моему, еще летом 1982 года, и планировалась как своеобразные гастроли группы "Ралли", но что-то сорвалось. Нам не дали взять аппаратуру, да и поехали мы неполным составом. Помню, что Лонгер в гостинице Сантьяго все меня шпынял: мол, давай на чужой аппаратуре сыграем (Гена вроде, вел переговоры с ребятами из нашего посольства в Сантьяго), но мне эта затея не нравилась (на чужих аппаратах без настройки и репетиций – полная лажа).

Проект сорвался, Гена не договорился, я вздохнул спокойно, Толик-Лонгер расстроился.

Гостиница была хорошая, по утрам - оплаченный завтрак. Белые скатерти, горячие тосты и кофе по-американски (вот что любила запоминать моя память!). Мне все очень понравилось.

Рассказывали, что в недалеком прошлом бывали случаи, когда наши советики, экономя деньги, приносили в ресторан консервы в томате и открывали прямо на этих белых скатертях. И после этого, при организации поездок, в обязательном порядке стали требовать с советиков оплачивать завтраки заранее.

Что ж, в это можно поверить, так как наши люди привыкли экономить каждую копейку и даже заграницей старались максимум из заработанного отправить в Советский Союз, чтобы потом безбедно жить на Родине. Я уже писал об этом – мы в подавляющем большинстве все так думали первое время.

В первые дни приезда в Гавану я тоже в гостиничном ресторане "Бристоля" из экономии всей семье заказал спагетти под сыром. Мои кривились и почти ничего не съели, а я сожрал и свою порцию, и все их – уж очень я тогда любил макароны. Правда, и деньги сэкономил. А официант все нудел: "Есть курИца, берите курИца!" Нахватался от наших в "Бристоле" и смущал голодных советиков. Не будем брать, вот и все!

Однако через несколько дней, забыв об экономии, мы с огромным удовольствием "смолотили" по огромной порции этой пресловутой "курИцы", а я еще вдогонку проглотил порцию своих любимых макарон. Уж очень кушать хотелось.

А насчет ресторанов, так мы в дальнейшем этот пробел восполнили с лихвой…

И, конечно же, не могу забыть о посещении валютного магазина в Сантьяго. По-моему, это был большой двухэтажный шоп с обширным ассортиментом. Товаров разных было много, но выбрать что-нибудь путное из одежды оказалось сложно.

Во-первых, размеры были все сорок четвертые да сорок шестые, а сорок восьмого и пятидесятого вообще не найдешь. Во-вторых, там в основном был Тайвань да Китай, или вообще неизвестный производитель, а мы ведь искали фирму (США, Германию, Италию, Францию).

Наши женщины подслушали, как кубинские продавцы в валютных магазинах жаловались: "Советики все перекопают, а ничего не купят".

Зато электроника была настоящая, японская.

Главное, что там можно было купить наш любимый "Шарп 700".

Это было целое событие, когда через полгода работы на Кубе у тебя появляется возможность купить этот знаменитый двухкассетник. Мне кажется, стоил он тогда долларов триста двадцать-триста пятьдесят.

Как-то в очередной приезд в Сантьяго, мы подкатили к валютнику еще до открытия. Там уже стояла небольшая толпа из местных сантьяговских советиков. Я, слово за слово, разговорился с одним активным парнем. Говорили так, о том о сем, короче, ни о чем.

Через полгода, когда мы по окончании контракта уезжали в Союз, то сначала перебрались из Моа в Гавану. Там зашли в какой-то шикарный бар в центре города. Полумрак, кондиционер, сидим, пьем потрясающий, настоящий Мохито. Внезапно из другой компании, тоже сидевшей в этом баре (советики всегда найдут друг друга), ко мне подходит тот самый парень из очереди в валютный магазин в Сантьяго.

И, как старому знакомому, доверительно заявляет: "Валера, скажи своим, чтобы не подписывали твоим именем кассеты с твоими записями - советская таможня их не пропускает!"

Помните, был в те годы идиотизм, когда изымали на таможне диски и кассеты с записями зарубежных групп и исполнителей, которые по чьей-то дури объявлялись запрещенными к ввозу в Союз.

Мы с этим парнишкой даже тогда, в Сантьяго, не познакомились, а он меня называет по имени и знает, что я Валера Житников.

Да, мои дорогие читатели, я тогда был почти знаменит. Мои записи запретили к ввозу на территорию советского государства, чтобы, не дай бог, чего не случилось. Вот только чего?

Как тогда говорили: маразм крепчал.

Ольгин – город премьеры моей песни

Как и Сантьяго-де-Куба, город ОльгИн мы посещали не один раз, но как-то больше проездом в Гвардалабаку. Как всегда, изможденная поездкой и жарой, моя память дремала, просыпаясь ненадолго, чтобы глотнуть холодного пива, и опять засыпала. Города не помню.

В этот раз был канун моего дня рождения – пятница, двадцать первое декабря 1984 года. Поездка была, типа, с шефским концертом (в те времена был такой термин) нашей моавской самодеятельности, но еще был в полном составе наш Отдел комплектации во главе с Сергеем Новицким. Его, в свою очередь, возглавляла его жена Татьяна.

Наш профсоюз в очередной раз показал, что не лыком шит, и выбил большой Львовский автобус для поездки, а к тому же организовал выезд в пятницу рано утром, то есть подарил нам дополнительный выходной. Кубинское руководство, как всегда, не возражало.

Поездка подразумевала приезд в Ольгин, проведение концерта для местных советиков и совместно с ними, ночевку в гостинице и утром в субботу переезд (там недалеко) в Гвардалабаку.

Все было организовано по высшему разряду: с ужинами и завтраками в гостиницах Ольгина и Гвардалабаки.

У нас к этому времени сложилась тесная туристическая компашка из наших комплектовщиков: Сережа Новицкий с женой, я с женой, Гена Черных, Толя Дюбанов (из сравнительно новеньких, но крепко к нам прибившийся) и, конечно, знаменитый Серега Турчин – куда без него. Все мужики были в статусе "холостяков", так как жены с детьми уже уехали в Союз, а Толя Дюбанов был вообще не женат.

Приехали в Ольгин часам к двенадцати. Заселение в два часа дня. Нам тогда было неведомо, что во всех гостиницах мира существует определенный порядок заселения и выписки гостей, поэтому мы в очередной раз подумали, что номера не готовы из-за безалаберности кубинского персонала.

Немедленно был выслан авангард на переговоры с администрацией гостиницы в лице нашего "персонального переводчика отдела комплектации" Гены Черных. На самом деле он, так же как и мы, был контрактным специалистом по комплектации строящегося завода.

Гена был профессиональным снабженцем с высшим техническим образованием из далекого Североуральска, но вдобавок ко всему, прекрасно владел испанским, который выучил на заочных курсах иностранных языков, а практику с большим успехом прошел в Моа. (Я уже рассказывал о нем в начале воспоминаний, правда, не называя по имени). А еще он знал всю кубино-испанскую историю, читал в подлинниках Фиделя и т.д.

К этому времени уехал на родину наш уникальный переводчик Гена Клименко, взамен появился тоже Гена, но Черных. Нам везло на Генных переводчиков.

И так, пока Черных обрабатывал администрацию на предмет скорейшего заселения, наши коллеги по путешествию заскучали и проголодались. Кто-то уже начал разбивать вареное яйцо о подлокотник гостиничного кресла, кто-то развернул газету "Гранма" с припасенными бутербродами на стеклянном столике в фойе гостиницы… Дежа вю!

У нас не было с собой ни вареных яиц, ни бутербродов. Мы работали на Кубе по четвертому году. У нас были с собой только песо и доллары.

Мы уже поняли жизнь, и жили на Кубе, по возможности, на всю катушку, не откладывая это на потом.

Новицкий, строго осмотрев холл, увидел в конце зала вывеску "ресторан "Балкан".

- Ну-ка, Малыш, глянь-ка, что это за "Баклан", - сознательно коверкая название ресторана, выдал мне указание Сергей.

(Новицкий иногда называл меня Малышом, но мне это не нравилось, несмотря на то, что он был старше меня на пятнадцать лет).

Я зашел, огляделся и доложил, что все очень прилично, и нас уже ждут.

"Пусть яйца в холле едят неимущие, а мы пойдем обедать в ресторан!", - несколько высокомерно и ехидно произнес Турчин, и наша отдельная группа в количестве шести человек дружно тронулась в пресловутый "Баклан". За нами потянулись и другие путешественники, которые тоже все поняли про жизнь.

У тех, кто ел бутерброды с яйцами в холле, прозрение было еще впереди.

Черных, поставив на уши администрацию отеля (он это умел делать превосходно), вскоре присоединился к нам (мы ему предварительно налили).

Заселение произошло, как только мы пообедали. Гена знал свое дело.

Вечером прошел шефский концерт. Я спел под гитару что-то из Боярского и какую-то последнюю попсятину тех лет. Мне мое выступление не понравилось.

А после концерта вся наша путешествующая команда набилась к кому-то в номер и там посидела, как полагалось.

И там, в гостиничном номере ОльгинА, двадцать первого декабря 1984 года, я впервые исполнил новую песню "Нота Си". Не путать с датой записи 1985 год.

Песня-загадочка имела большой успех у слушателей. Некоторые быстро сообразили, кто такие нота Си и угол Фи, так как песня была написана по недавним событиям в Моа. Народ подхихикивал и уже к концу песни вместе со мной подпевал припев.

Один молодой переводчик, недавно приехавший на Кубу, во все глаза смотрел на меня, неуверенно улыбался и все никак не мог понять, что это за придурки такие: нота Си и угол Фи. И вдруг до него дошло. Он громко расхохотался, и мы вслед за ним.

Вот так весело закончилась премьера этой, тоже по своему популярной, песни.

Ну, ослик, еще по одной!

Утром в субботу опять встали рано, чтобы быстрей добраться до Гвардалабаки. От Ольгина до этого курорта где-то тридцать пять-сорок километров. Конечно, мы все с нетерпением ждали очередной встречи с этим удивительным по красоте местом.

Меня редактор всегда поправляет, что Гвардалабаку надо называть Гвардалавака, мол, она на испанском так и пишется Guardalavaca. Так-то оно так, но мы в Моа говорили …бака, поэтому я и выдерживаю ту, нашу стилистику.

Во всех случаях речь идет об одном и том же месте, в котором мы все побывали и которым дружно восхищались.

Автобус, так же как и мы, не выспался, и заводиться не хотел. Он то ли простудился, то ли подавился, но начал чихать, кашлять и, извините за прямоту, попукивать.

В конце концов, прокашлявшись и проп…шись, он заворчал и кое-как тронулся с места. Потом даже разошелся и погнал в обычном темпе.
Перед Гвардалабакой у нас было намечено необычное мероприятие: мы должны были зайти в гости к ослу (животное) и попить с ним… пива! Да, это был наш собрат, большой любитель "Клары"!

И вот мы встретились. Я до этого предполагал, что ослы небольшого роста, а этот был как конь с … . Видно пива хлещет много, вот и вырос в коня. Нас предупредили, и мы шли к нему с бутылками пива в руках. Увидев нас, он чрезвычайно обрадовался, что-то закричал или даже пропел вроде: "Кто хлещет пиво по утрам, тот поступает мудро. Иа-иа-иа-иа! На то оно и утро!" Или мне послышалось?

Поднесли к его морде бутылку пива, он вытянул в трубочку свои огромные губищи и аккуратно высосал зараз всю бутылку, а потом что-то радостно прокричал, то ли "Спасибо!", то ли "Давай еще!" И пошло-поехало. Одну бутылку ослу, другую пьешь сам, одну ослу, другую…

Осла перепить мы не смогли только потому, что жены нас оттащили, а то мы завелись не на шутку. Уж кто-то хотел с ним на брудершафт выпить, да тот, бедняга, копытом бутылку держать не может. А так - компанейский чувак.

Автобус нам такого предательства простить не смог: променяли серьезную технику на какую-то скотину, а ему не то, что пива, даже бензину не поднесли.

Короче, когда мы расселись по местам и тут же, в основной своей массе, заснули от пережитого с ослом и ночного недосыпа, автобус, проехав пару километров, полностью сдох.

Просыпаюсь в хорошем настроении, думаю, что приехали на курорт, а наш транспорт стоит, как пень, посреди пустынной дороги, и сдвинуть его с места - нет никакой силы.

Вот тебе, бабушка, и попили пивка с ослом!

Береги автобус и Корову!

Стоим минут тридцать, вдруг мимо проезжает микроавтобус с народом европейской внешности. Мы замахали, заорали, и он остановился, сдал назад, и из него выходят люди и говорят по-нашему, по-русски. Мы обалдели. Что за русские разъезжают по Восточным провинциям на японском микроавтобусе? Оказалось – это "бывший наш народ" (как пел Высоцкий) - еврейские эмигранты из СССР, которые перебрались в Канаду. А в настоящее время отдыхают в Гвардалабаке.

Народ оказался деловой, сразу предложил помощь. Мы кого-то с ними послали, а может и не послали, а они сами туда поехали… Короче говоря, к нам выслали помощь в виде пустого микроавтобуса, в который мы набились под завязку. Микроавтобус увез первую партию наших спецов с семьями. Потом вернулся и забрал вторую партию и т.д. В общем, за сорок минут всех перевезли в Гвардалабаку.

Оказалось, наш автобус не дотянул до базы отдыха каких-то десять километров.

А там, в Гвардалабаке, привычно приступил к своим неформальным обязанностям Гена Черных. И вот мы все уже размещены по номерам (они у нас ведь были заказаны), мне даже кажется, что это были бунгало.

А потом мы все побежали к огромному (мне так тогда показалось) бассейну с пресной водой и рухнули туда, в прохладную воду.

43

Откиснув, минут через пятьдесят мы сбились в воде в кучу, поближе к шефу, в смысле, Новицкому с вопросом: "А на чем поедем назад, в Моа?"

И у каждого свербила подлая мыслишка: "А куда спешить из этого рая? Может, случится здесь слегка задержаться? А там, в Моа пару-тройку дней и без нас…"

И от этих рассуждений с надеждой и радостью затрепетало сердце. А вдруг не успеют к завтрашнему дню отремонтировать? А вдруг надо будет менять автобус? А пока его там найдут, пока приедут, а мы здесь еще пару дней проторчим… На этой, на международной базе отдыха, на берегу удивительного моря, на этом золотом бесконечном пляже…

Это же нам подарок судьбы за долгий и плодотворный труд на благо кубинского народа!

Мысли роем летали в голове, но потом успокоились - чего зря кружить, с нами тот, кто все за нас решит.

Новицкий пытался быть строгим и деловым. Строгим у него никогда не получалось, а деловым он был всегда. Нашли телефон, дозвонились в Моа, нашему руководству. Доложили ситуацию. Там посовещались и приняли решение.

К нам приедет водитель-механик, чтобы на месте отремонтировать сдохший автобус и на нем вернуться назад. Для этого договорились с кубинской администрацией этой туристической базы, что они дадут микроавтобус, на нем завтра, в воскресенье, увезут человек десять, и на нем же из Моа приедет механик для ремонта нашего механического мастодонта.

Кто поедет?

Новицкий отвечает за всю группу, поэтому должен остаться с большей частью людей.

Пра-а-вильное решение!

Раз начальник остается, так и нам надобно быть рядом, но, на всякий случай, я опять нырнул в бассейн и затерялся среди наших канадских еврейских друзей. Кто-то быстро стал в два раз ниже ростом, кто-то залез под лежак, но опасения были напрасны - желающих уехать в воскресенье нашлось на полный комплект.

Естественно, что "старики" из комплектации никуда не спешили. У нас и здесь дел полно. Ведь в море Гвардалабаки самые красивые кораллы, а пляж, а рыбалка, а валютный магазин?...

Мы с Серегой Турчиным быстро просчитали время езды туда, плюс собраться, плюс назад, ремонт…

Нет! Ни за что не успеть! Самое раннее - выезд назад в Моа вечером во вторник!

Понедельник – наш!

 

Вечером обед в шикарном ресторане. Вся наша группа светится счастьем. В ресторане поет кубинское вокально-инструментальное трио (под акустические гитары, с потрясающим вокалом на три голоса).

Подходят к нам. Вместе поем Besame mucho. Угощаем их ромом. Тост за Кубу! Поем с ними вместе Guantanamera.

Полный апофеоз!

 

Потом долго сидели на свежем воздухе возле наших бунгало.

42

Пели под гитару. Смотрим, а мимо проходят ребята из ресторанного трио. Мы их встретили, как братьев.

Они с огромным удовольствием присоединились к нам. Потрясающе пели только для нас. Это был незабываемый концерт известного (как потом оказалось) трио Восточных провинций на свежем воздухе, возле наших бунгало.

Разошлись под утро. Вернее, расползлись. Хорошо, что жили на первом этаже.

Утро тяжелого вечера!

Утром все встречались в бассейне. После часового омовения на завтрак приходили просветленными и тихими.

После завтрака, на всякий случай попрощавшись с отъезжающими в Моа, мы, которым не хватило мест в микроавтобусе, "уныло" двинулись на пляж, на знаменитый пляж Гвардалабаки, на самый лучший пляж Восточных провинций, и никакими усилиями нельзя было изменить мимику наших счастливых лиц, оттого что нас не взяли в Моа.

Такое бывает раз в жизни. Нам удивительно повезло, знать, мы чем-то это заслужили.

У нас дома в роло остался кот Чертик, которому наверняка уже пришла пора чего-нибудь съесть, так как он с воскресенья должен быть очень голодным.

Мы дали ключи, и попросили знакомую женщину, которая уезжала с первой партией на микроавтобусе, прийти к нам в первое роло и покормить кота.

Забегая вперед скажу с ее слов, что когда она открыла дверь и вошла внутрь, наш Чертик, обычно пугливый, тут же прыгнул ей на ногу, обхватил всеми лапами и грыз до тех пор, пока она не насыпала ему в тарелку еды. Потом набросился на еду, ел и рычал, как дикая тигра.

Бедный голодный котик.

Нежданные каникулы

И вот мы на пляже.

39

Женщины и дети расположились под деревьями, а мужчины сразу пошли в море, направо – там самые лучшие кораллы в Восточных провинциях.

Какой там океан! Все дно, буквально в двадцати метрах от берега, усыпано кораллами, разноцветными водорослями и морскими цветами, которые на самом деле являются живыми организмами, но выглядят, как цветочные кусты на дачной клумбе. Все качается и шевелится.

Чуть дальше от берега появляются огромные коралловые чаши, подобные фонтанным, только без струй воды. Они достигают пяти метров в диаметре и кажутся рукотворными. Ветви коралловых деревьев тянутся к тебе, привлекая фантастической красотой.

Все это буквально на глубине три-пять метров, но ощущение глубины обманчиво, потому как внезапно в этой сплошной череде фонтанных чаш и коралловых фантазий появляется словно подводный бездонный колодец, диаметром метров пять, в котором вода темная и зловещая, и сердце замирает от волнения. Ведь ты в одиночестве паришь над этой бездонной глубиной и коралловым царством.

Но ощущение одиночества мгновенно исчезает, как только ты поднимешь лицо в маске над водой и в каких-то пяти-семи метрах увидишь кого-нибудь из своих друзей, чаще всего Сережку Турчина, который ангелом хранителем, как будто невзначай, постоянно болтался в воде недалеко от меня.

Именно здесь, в Гвардалабаке, я сорвал (или отломал) именно те кораллы, которые до сих пор лежат в серванте у меня дома и в доме моих родителей.

И опять меня теребит назойливая мысль: "А нужно ли было их срывать с морского куста?"

Ведь там, на дне морском, они были вечно живые, а у меня в серванте - вечно мертвые.

Двадцать третье декабря тысячу девятьсот восемьдесят четвертого года.

Мне исполняется тридцать два года. Это оплаченное воскресенье, и я просто дополняю ужин бутылкой мартини и светлого "Гаваны Клаб" в честь дня рождения. Празднуем скромно и тихо. Мы теперь туристы международного курорта, а это обязывает.

Понедельник. Мы уже вне рамок турпоездки - все за свой счет. Гена Черных, промыв мозги администрации международной турбазы, добился, чтобы нам на всех выделили два больших номера в бунгало, куда мы всей толпой и заселились. Нам туда накидали на каждого по матрасу и комплекту постельных принадлежностей, и мы всей оставшейся командой ночью спали вповалку на полу.

Никакого дискомфорта мы не чувствовали, потому что приходили туда только на ночь и засыпали моментально, как только прикасались к подушке.

Это было чрезвычайно экономно – всего два номера на пятнадцать-двадцать человек.

Мы были молоды - и для нас это не было проблемой.

На следующий день к вечеру приехал наш автомеханик-ремонтник. Не помню, как наш автобус, который мы бросили за десять километров от Гвардалабаки, попал на базу отдыха. Как его притащили и чем, мне неведомо до сих пор, но в день отъезда он стоял на заднем дворе наших бунгало.

Вторник. Утром – бассейн перед завтраком, после завтрака – пляж. После пляжа - обед в ресторанчике, по дороге к пляжу (справа, по пути на пляж).

Приглашаем на обед вновь прибывшего автомеханика.

В этом ресторане мы уже третий раз, то есть являемся завсегдатаями. Как обычно, назаказывали жареной свинины, кур, салат из овощей с агуакатой (авокадо, я до сих пор его называю агуакатой), конгри (рис с черными бобами), у каждого стоит ведерко со льдом, в котором охлаждается пиво. Парнишка несколько сконфужен, так как недавно прибыл в Моа и в кубинском ресторане первый раз.

После второй чашечки рома (у нас с собой - было) он расслабился и выдал: "Ну ничего себе вы тут живете! А мне жена Сухова (товарищ Сухов - представитель "Зарубежцветмета" в Моа) говорила, чтобы я привез вам хотя бы хлеба, а то, говорят, вы здесь голодаете!"

Надо было видеть наши самодовольные рожи.

Мы не голодали и не скучали. Мы были на отдыхе.

Я все время говорю о своих воспоминаниях о Кубе, но это не совсем так. Я вспоминаю только отдельные фамилии и некоторые ситуации, в которых мало принимал участия (как с бутылками на молоко), а все остальное, о чем пишу, я не просто помню, а вижу как на фото, а порой – как на видео…

Для нас было необычно наблюдать иностранцев и их образ жизни в отеле.

Меня впечатлило, как они вместе с аниматорами (анимацию, как таковую, мы видели еще тогда, в 1984 году) танцуют возле бассейна танец Маленьких Утят (он только что появился на Западе и имел огромный успех у отдыхающих).

На меня произвела большое впечатление пара старичков (муж и жена), очень преклонного возраста, которые в кубинских сувенирных майках и шляпах, держась за ручки, с блаженными улыбками прогуливалась вдоль бассейна. Не спеша, опираясь друг на друга, никого не замечая, они шли, будто были только вдвоем в этом мире.

Я был еще достаточно молод, но их запомнил навсегда, хотя молодость и не любит старость. Почему-то мне вспомнились наши московские бабули, которые обреченно сидели на скамейках возле подъездов, язвительно обсуждая всех входящих и выходящих из подъезда. Неужели и нам это грозит? Почему одни радуются жизни в старости, гуляя возле моря, а другие доживают свой век на скамейке у подъезда?

Все это промелькнуло у меня в мозгу с бешеной скоростью, но не стерлось из памяти до сих пор.

И все-таки мы уехали

Наш вновь прибывший автомеханик был парнем ответственным и работящим. Он часами копался в двигателе автобуса, пытаясь разобраться, в чем дело. Самое лучшее было бы порезать автобус на металлолом, а на чем тогда возвращаться?

Прошел вторник. Мы жили в обычном режиме - завтрак, пляж, бассейн, обед и т.д. Оптимизм автомеханика постепенно иссяк. На его лице появились признаки паники – он уже не знал, что еще придумать, чтобы оживить труп.

И тогда мы сказали, как в известном фильме: "Сережа, давай!" И он, отбросив в сторону подводное ружье и ласты, махнув для бодрости "Гаваны Клаб", пошел помогать уже отчаявшемуся автомеханику.

Конечно же, это был наш Серега Турчин.

А мы, сочувствуя ему всей душой, все-таки отправились в прохладный бассейн с пресной водой - нам просто не хотелось ему мешать.

Наступило утро среды.

Канадско-русские евреи-эмигранты привычно приветствовали нас на завтраке. После завтрака вся наша шайка-лейка по проторенной дорожке топала на пляж Гвардалабаки. Шел шестой день трехдневной туристической поездки.

И тут что-то заныло в наших комплектовочных сердцах… А как там народ в Моа? А как там наши железяки и ящики? А как же там ребята пашут? А мы тут балдеем…

Побросав своих жен на берегу моря, мы, мужики, пошли на помощь автомеханику и Турчину.

Чем мы им могли помочь? Не знаю. Но мы пришли и помогли. Каждый начал подсказывать все, что знал об автомобилях, мы что-то подавали и передавали, короче – мешали. Но, тем не менее, случилось чудо – автобус вдруг закашлял, зачихал и… завелся.

Не поверите – мы все были рады. И еще, вся комплектация была горда за Сережу Турчина: мы попросили дать и он дал…

Выехали под вечер. Лукавый автобус доехал до Моа без сучка и задоринки.

Вот паршивец!

На самом деле, мы все вспоминаем эту гору железа с теплотой: ведь это он подарил нам незабываемые каникулы в Гуардалабаке.

Крестьянка из города Гуантанамо

Не прошло и трех месяцев, как мы, практически тем же составом, поехали обозревать провинцию Гуантанамо. Мы, конечно же, знали, что там расположена зловещая американская база, но только теперь знаем, насколько она зловещая…

Однако, база располагалась от города Гуантанамо километрах в пятнадцати-двадцати, и мы ее так и не увидели и не испугались. Но разговор не о том.

Была, как всегда, веселая, слегка хмельная поездка по кубинским красотам. Эх, нам бы в те времена, да сегодняшние цифровые фотоаппараты!

Какие бы мы сегодня опубликовали фото на Cubanos'е, хотя и те, которые размещены ныне – вполне отражают ту нашу тридцатилетнюю давность в реальном свете.

Итак, едем. Вроде и смотрел во все глаза в автобусное окно, но просто так, для удовольствия, а не для запоминания. Ничего особенного про дорогу сказать не могу. Автобус – старый, в гору еле полз на второй скорости. Водитель - кубинец. Вообще-то кубинцы - хорошие водители и любят водить. Так что ехали долго, но без приключений. Ослов-алкоголиков не встречали, поэтому и сами были в форме.

Приехали.

И опять, только в гостинице, запись на жесткий диск в моей голове возобновилась под действием кондиционированного воздуха.

Заселились под вечер. Ужин в ресторане с живой музыкой. Играет пианист - темнокожий кубинец в возрасте. Играет просто, но очень вкусно.

Я, уже будучи в хорошем настроении, подхожу к нему и начинаю подыгрывать третьей рукой (у меня семь классов музыкальной школы по фортепиано плюс подготовительный класс в музыкальном училище, год джазовой студии в Замоскворечье и двенадцать лет джаз-рок практики в группе), но он все равно играл лучше.

Мы так поимпровизировали в до-мажоре полторы минуты в простом блюзе, затем он закончил, встал, мы с ним обнялись, моя команда дружно взревела и зааплодировала.

Мы любили Кубу, а она любила нас.

Вечер продолжался. И тут в зал входит вокально-инструментальное трио…, с которыми мы "торчали" всю ночь в Гварадалабаке три месяца назад!

Это было что-то!

Объятиям и тостам не было конца. Гена Черных задвинул грандиозную речь на испанском, после который мы, и все присутствующие в ресторане, повскакивали с мест и истошно прорычали:

"Patria or muerte? Venseremos!" (Родина или смерть? Мы победим!)

В ответ на это америкосный флот, блокирующий Остров, на всякий случай был приведен в боевую готовность…

Все вместе спели любимую Guantanamera (Крестьянка из Гуантанамо). Песня на стихи Хосе Марти. Я знаю по-испански только первый куплет, дальше уж больно заумно.

На следующее утро, забыв про америкосов, мы удовольствием гуляли в скульптурном парке городка Ятерос (название подсмотрел в интернете, сам не помню), где демонстрировались огромные каменные скульптуры разных животных. Очень необычно и эффектно все это смотрелось в естественных декорациях пышного парка. В воздухе висела какая-то дымка, заслонявшая солнце, и было совсем не жарко, поэтому мы чувствовали себя комфортно.

178 e1428998578930 182 e1428998554169

Пресловутую американскую военную базу в Гуантанамо так и не увидели.

Мы любовались Кубой, и нам было наплевать на одиозную территорию враждебного государства.

Опять хотел бы выразить свое восхищение кубинскими пляжами – здесь, в Гуантанамо, они были белоснежными и бесконечными, но совершенно пустынными.

Сколько превосходных пляжей и красивых пейзажей! И почему Куба находится так далеко, а не в Черном море?

При гостинице оказался неплохой валютный магазин, где мы накупили ветровок непонятно чьего производства, но недорого и модно. Размеры мужские опять (как и везде) максимум сорок восьмой, наверняка китайские или тайваньские. Я купил две.

Мне они очень нравились, и я впоследствии с удовольствием носил их несколько сезонов в Москве, но потом мой размер одежды увеличился, и они перестали на меня налезать.

В Моа возвращались опять с приключениями, и вновь связанными с автобусом. На одной из немногочисленных заправок, где наш водитель планировал заправиться, не оказалось бензина.

Работники заправки в наличии были (в количестве трех человек), а бензина, с их слов, не было. Эту информацию совершенно бесстрастно нам доложил наш chofer.

Гена Черных ее так же бесстрастно перевел, но потом вдруг встрепенулся, произнес свое любимое: "Ешкин кот!", - и выпрыгнул из автобуса, как парашютист из самолета.

С места в карьер он огорошил бензиноналивателей фразой на испанском: "А вы помните, что сказал Фидель Эрнесту Че Геваре, когда они садились в лодку "Гранма"?

Народ после этих слов сразу "выпал в осадок" и на всякий случай встал по стойке смирно. И Гену понесло.

Через пять минут откуда-то приперли две канистры бензину, подошли еще кубинцы. Все уже расселись вокруг Черных: кто на ящик, кто на обломок бетонного столба. Гена продолжал цитировать труды Фиделя и "глаголом жечь сердца" добрых и наивных кубинцев.

Ему на помощь (непонятно зачем, ведь бензин уже залили в бак) десантировался Турчин с "боеприпасами" в виде бутылки рома, которую тут же радостно пустили по кругу.

Прошло пятнадцать минут, а митинг на бензозаправке был в самом разгаре.

Новицкий, видя такое дело, вышел из автобуса и решительно направился к митингующим, чтобы свернуть эту лавочку, но ему тут же всучили бутылку рома, и он покорно "булькнул" за "победу революции и здоровье Фиделя".

В общем, ситуация могла стать патовой, если бы из автобуса не вышла Татьяна Новицкая, которая с обаятельной улыбкой, но безапелляционно, скомандовала нашему шефу, а он строго скомандовал остальным: "Мужики! А может, все-таки, поедем, а?"…

Автобус медленно тронулся. Человек десять кубинцев, с просветленными лицами от новых познаний о революции и любимом Команданте, долго махали нам вслед.

Гена, высунувшись в окно, продолжал что-то кричать по-испански: "Но пасаран! Венсеремос! Вива Куба! Вива Гавана Клаб! Вива Матусалем!…"

Учите историю Кубинской революции, друзья, иначе с бензином могут возникнуть проблемы.

Холостяки и любовь

Ночной консул

Обычно в те времена в длительные командировки заграницу мужчину посылали только вместе с семьей, но командировка длительностью до года как бы выпадала из этого правила, и специалист мужского пола с контрактом на один год приезжал без семьи. Потом этот контракт мог продлеваться, и вот уже мужики в одиночку крутятся в Моа, как могут, гораздо больше года, что накладывало на их быт определенные особенности.

У нас в Моа таких специалистов называли "холостяками". Не важно: были они женаты на самом деле или нет, по нашей градации – это холостяки.

Их старались заселять в трехспальные апартаменты, поэтому для тех, кто, по старой советской привычке, любил "соображать на троих" - это был идеальный вариант.

Опять-таки, это был вариант, но не факт, что все поголовно им пользовались. И еще, не надо забывать, что бытовые проблемы тоже ложились на крепкие мужские, но не всегда к быту приспособленные, руки.

В магазин надо сходить, еду приготовить, в квартире убрать, шмотье постирать и т.д.

Сразу хочу заметить, что я был с семьей и проблемы холостяков знаю поверхностно. Не помню, чтобы кто-нибудь подробно рассказывал, как они там крутятся, а мы, семейные, не особенно этим интересовались.

Знаю, что была определенная очередность дежурства по квартире. В этот день один из трех холостяков отвечал за приготовление еды, уборку и другие домашние дела. На следующий день дежурил другой и так далее.

Возможно, в некоторых квартирах все было организовано иначе, и у каждого имелись постоянные конкретные обязанности по дому.

А еще вопросы уборки и стирки могли решаться кубинской стороной с помощью камарЕр (что-то вроде горничных).

В любом случае, трое мужиков каждый вечер находились в куче. И это наводило на мысли.

Конечно, все люди разные. Например, наш старый знакомый Толик Леонов (Лонгер) был вовсе непьющий, поэтому ему все эти троицы и другие групповые сочетания мужских компаний были "по барабану".

Всегда был чистым и опрятным наш барабанщик Сережа Карлов. Или взять Серегу Стабилитрона (Лихачев) - тоже наш раллист и тоже холостяк - прекрасно себя вел: занимался испанским, любил смотреть иностранные фильмы по телевизору, как инженер-электронщик принимал активное участие в организации выступлений группы "Ралли".

Но встречались и холостяки, исповедовавшие иную концепцию проживания в холостяцком статусе.

А еще были специалисты, которые только прикидывались холостяками (их семьи приезжали позже на два-три месяца), так те отрывались по полной за то время, что были одни.

Хорошо помню одного специалиста, который месяца три гудел так, словно с цепи сорвался.

Я его часто видел в компании такого же псевдохолостяка. Они постоянно ошивались то в Интерклубе, то в магазине, то на площадке за пятым роло (Ария). Всегда с бесшабашно веселыми лицами, всегда "под шафе". Однажды я встретил их возле шестого рола, когда они, видно только что с Арии, где продавали пиво в розлив, тащили в здоровом целлофановом пакете около полведра пива.

Пакет был дырявый, и из него били две или три струи; так эти холостяки по очереди прикладывались к струям, и были безмерно счастливы и довольны собой. Все их мордуленции были забрызганы пивом.

После приезда их жен, я часто видел, как они чинно и с достоинством, в чистых одеждах и с гладко выбритыми лицами, под ручку со своими дамами шли в кинотеатр или гуляли вдоль верхних роло.

Все-таки женщины облагораживают.

А как-то, в один из длинных выходных, большая компания холостяков серьезно "гудела" в третьем роло. Гудела вторые сутки, так что к часу ночи субботы у большинства гостей мозги стали набекрень.

И вот один из "гудящих", ради шутки, быстро сбегал к себе домой (в соседний дом), надел кожаное пальто, шляпу или кепку, взял в руки кейс, на нос напялил черные очки (это ночью-то) и требовательно стал стучаться в квартиру к своим собутыльникам.

Дверь открыли. Немая сцена. Народ в упор его не узнает. Шутник присаживается за стол. Достает из кейса какие-то бумаги, ручку и, изображая из себя консула, начинает записывать фамилии гостей, приговаривая, что завтра всех присутствующих будут выселять и отправлять в Союз.

"А к двенадцати часам утра, чтобы все с объяснительными ко мне в офис!",- строгим тоном приказал он (не буду раскрывать даже его имя, не то, что фамилию). Затем закрыл портфель, надел шляпу или кепку и ушел.

Компания кое-как расползлась по углам и затихла в тоске от предстоящих завтра объяснений в консульстве Моа.

На следующий день к шутнику с утра приперлись с квадратными глазами и мятыми мордуленями его ночные друзья-товарищи и начали рассказывать о ночном происшествии: "Вот ты-то вчера вовремя ушел, а к нам консул приходил ночью, всех переписал и к двенадцати с объяснительными ждет нас сегодня у себя!"

Когда незадачливый шутник во всем признался, его даже не убили, а наоборот, все страшно обрадовались, и тут же решили обмыть это событие…

И все сначала…

Эту историю мне рассказал сосед "веселого консула" по квартире, который сам ни в чем не участвовал, зато потом "ржал" без остановки несколько дней.

А сам организатор розыгрыша чрезвычайно переживал из-за этих событий и резко завязал с разными "гудениями и торчаниями". Он даже не смеялся вместе со всеми, когда я устроил премьеру своей песни у них в квартире.

Думаю, что большинство из вас узнали в этом рассказе один из сюжетов моей песни "Ромотропикоз".

Мне было очень жалко незадачливого "ночного консула", потому что он был замечательным специалистом и хорошим человеком, но холостяцкая жизнь не шла ему на пользу.

Приступ острого ромотропикоза

Как-то вечером я шел мимо третьего рола в сторону кинотеатра. Внезапно возле меня остановился наш советский джип и из него вышел Алексей Сергеевич Ладыго. Это означало, что прилетела московская комиссия по контролю за строительством и поставками оборудования.

Значит, комплектация будет работать по ночам и воскресеньям.

Но Ладыго не про работу говорил, а с места в карьер заявил, что, мол, твоя (моя) популярность достигла таких высот, что самоубийцы в предсмертных записках просят, чтобы ты (то есть, я) о них написал песню.

Я был ошарашен: какие самоубийцы, какую песню?

Довольный произведенным эффектом, Ладыго предложил мне прокатиться и уже в машине поведал почти ужасную историю.

В Колорадо (Лас-Колорадас – район Моа) в группе строителей, в апартаментах с двумя спальнями, проживали два специалиста. Естественно - оба были холостяками. Один, помоложе, приехал сравнительно недавно – месяца три-четыре назад; второй был постарше и проживал на Кубе дольше.

Жили они, как все холостяки, особенно ничем не выделяясь.

Но вот в последнее время (дело было в конце 1984 года, как мне кажется) тот, кто помоложе, стал сильно "закладывать". По крайней мере, больше обычного. Потерял аппетит. Стал хмурым и даже смурным, начал сторониться людей, кое-как общался только с соседом (возможно, соседа звали Федором). Случалось, и прогуливал работу.

А потом вообще куда-то исчез. Дома его нет, на работу не ходит. Тут все всполошились. Объявили всемоавский розыск (естественно, среди советиков).

Нашли его в порту. Он ночевал несколько ночей в лодке. Привезли домой. Кое-как покормили, уложили в постель. Пусть отдохнет несколько дней дома.

И все уехали на работу.

А вечером, придя домой, Федя видит жуткую картину: его сосед лежит без чувств на кровати, возле него подводное ружье, изо рта торчит металлическая стрела, лицо в крови…

Все понабежали, привезли врача, начальство (советское) - в ужасе – такая страшная смерть, но насчет смерти - поторопились…

Видно от волнения, самоубийца дернул ружье в момент нажатия на курок, и металлическое копье выбило зуб и пробило щеку, но от огромного стресса и выброса адреналина парнишка потерял сознание.

На столе нашли записку, в которой неудавшейся самострел обращается к своему соседу Феде и просит взять себе его, самострела, тушенку, уходя, крепко запирать двери, чтобы воры не залезли, а главное, просит обратиться ко мне (уж не знаю, как он меня в записке называл), чтобы я написал о нем песню.

Вот какую историю поведал мне Алексей Сергеевич. Естественно, его об этом случае оповестили в первую очередь.

История невероятная, но достоверная.

Я выполнил просьбу этого бедняги и включил в песню "Ромотропикоз" этот эпизод.

Парня положили в больницу, прокололи успокоительными и отправили в Союз.

Ромотропикоз - страшная штука.

Вам нужна кубинская жена?

Очумелость после перепития в тропиках, а на жаргоне советиков - просто ромотропикоз, конечно, неприятная штука, и мы уже видели, к чему он может привести, но была у холостяков проблема и гораздо страшней его.

Проблема называлась – любовь.

Купидон витал над Моа и подстреливал из своего лука любого зазевавшегося советика мужского пола, особенно неженатых особей.

Я уже в начальных главах повести упоминал о кубинских девушках, но могу еще кое-что добавить.

Кубинские девушки любили любовь, любили любить и быть любимыми. И что греха таить, любили наших русских мужчин! "Они добрые и ласковые". Вот так!

А некоторые наши женщины считали, что их мужья никуда не годны, им, дескать, только "водку с пивом трескать".

А вот кубинки имели другое мнение…

Ни в коем случае не берусь утверждать, что все холостяки позволяли себе любовные приключения с местными! Но некоторые…, нет, не ваши мужья, а совсем другие, а может даже и вовсе неженатые, и "не из нашего района", но все-таки что-то такое как бы и случалось, но о-о-чень редко…

А бывало и так. Постучатся в холостяцкую квартиру озорные кареглазые девушки и спрашивают на своем кубинском языке:

- У вас есть жены?

- Да, есть, но только они сейчас в Союзе, – отвечают холостяки.

- А кубинская жена нужна? – задают провокационный вопрос смуглые озорницы.

- Нет, нет, только не это! - в ужасе отмахиваются женатики.

- Это вам не нужна, а мне нужна,- говорит один из холостяков, у которого в России не было жены.

И устраивает настоящие смотрины прямо на глазах перепуганных соседей.

Девочки без стеснения впархивают в комнату, с удовольствием кокетничают и демонстрируют себя, вертятся, крутят попами, рассказывают, какие они хорошие любовницы и как они хорошо готовят. И вообще, говорят о таких пикантных штучках, что я даже не решаюсь это пересказать…

Как говорится в известном детском стихотворении: "Если слово хоть соврал - лопнуть мне на месте…"

Как видите – не лопнул и продолжаю повествовать.

Еще раз хочу подчеркнуть, что наши специалисты владели определенным набором слов и фраз на испанском, чтобы суметь понять, о чем идет речь при разговоре с кубинцами (а тем паче, с кубинками).

Сами же кубинцы при общении с русскими старались говорить простыми фразами и в настоящем времени, чтобы было проще понять. Вдобавок ко всему, порой и сами владели десятком-другим русских слов, так что в переводчиках нужды не было.

И вот выбор сделан: выбранная девушка счастливо улыбается, говорит, что придет вечером. Остальные, невыбранные, тоже улыбаются, радуясь за свою подругу и, на всякий случай, еще раз лукаво поглядывают на отказавшихся "жениться" мужиков.

Те мужественно, из последних сил, выдерживают эти взгляды, но их уже самих отчаянно колотит и трясет.

"Господи, да уходите вы, наконец!"

И девушки уходят.

- Ну вы и м…..ки! - с сочувствием произносит счастливый обладатель новой "кубинской жены". - К ним такие бабы пришли, а они выкобениваются.

- А ты-то что, совсем обалдел? - набросились на "жениха" отказникИ. - Ты знаешь, что за это в два счета можешь вылететь в Союз?…

Да. Все об этом знали, но никто никогда не слышал, чтоб хоть кого-нибудь за любовь вытурили с Кубы.

Чай, не звери ведь!

Buenas noches, companeros!

Как-то раз заболел один из наших комплектовщиков. Он был молодым и неженатым и, естественно, входил в "клуб холостяков".

Сейчас бы мы сказали, что этот клуб был не настоящим, а "виртуальным".

Это словосочетание впервые в Моа было использовано мной в песне "Нота Си".

Ну, заболел и заболел. У нас на Кубе не было никаких больничных. Просто наш советский врач выписывал справку с диагнозом и датами болезни.

Но часто бывало, что человек отлеживался пару дней и выходил на работу без предъявления справок. Кубинцы смотрели на это сквозь пальцы, а наше начальство было всегда в курсе о причинах болезни и тоже не заостряло на этом внимание, если все было в рамках приличия.

Ну вот. Болеет, значит, наш специалист (назову его Сашей), болеет…

И что-то, как-то вдруг, долго болеет (более трех дней), а потом еще два дня.

А по комплектации пополз пикантный слушок, что болезнь у нашего СашкА, вроде как, и не совсем болезнь…

И вот после работы Новицкий берет меня, еще кого-то из наших, и мы идем проведывать больного.

Стучимся. Через небольшой промежуток времени дверь открывает сам "больной". По виду – ему бы вагоны разгружать, а не пилюли глотать, но внешность бывает обманчивой: а вдруг "болесть" эта сидит внутри и ест бедного Саню поедом?

Вошли. Присели за стол. Санек был какой-то неуверенный и слегка покрасневший, я бы сказал, порозовевший, как девушка.

Новицкий спокойно, даже как-то безразлично, спросил: "А чем, собственно, болеем? Как насчет докУмента от врача?"

Повисла зловещая пауза. Сашино лицо уж заливала краска конкретно помидорного цвета, но он продолжал молчать, ковыряя пальцем соломку спинки плетеного кресла.

И вдруг Сергей спрашивает в лоб: "А кто у тебя в комнате?" Быстро встает, моргает мне, мол, делай, как я, подходит к Сашкиной комнате и открывает дверь. Я ни на миллиметр не отстаю, и мы почти одновременно заглядываем в спальню…

Посреди комнаты стояла большая кровать, покрытая москитером (многослойная накидка из марли от комаров). Полог со стороны двери был откинут, и нашему взгляду предстала молоденькая кубинка в розовых, обтягивающих брючках и легонькой футболочке желтого цвета. Она сидела на кровати, обхватив коленки и смотрелась, как канарейка в клетке.

Увидев нас, девушка нисколько не смутилась, а помахав нам рукой, бодро произнесла: "Buenas noches,companeros! Como estas? Bien?" БуЭнас нОчес, компаньЕрос! КОмо эстА? БьЕнь?

- Добрый вечер, товарищи! Как дела? Хорошо?

- Muy bien, детка! – захлебываясь от смеха, с трудом произнес Новицкий.

Сергей обожал приколы и ценил хорошую шутку.

Я с удовольствием повеселился вместе с ним.

Но, как говорится, мы смеялись последними. Другим, уже через несколько дней стало не до смеха.

Любовное осложнение

Он был такой положительный, что у него даже реакция Вассермана была положительной (афоризм автора).

Слухи сначала поползли, потом побежали и, в конце концов, полетели. В Моа пришла беда. Пришла оттуда, откуда ее не ждали.
Любовь дала побочный эффект, вернее, осложнение, ведь говорят же люди, что любовь – это болезнь.

По старой советско-русской традиции наши "женихи" и любовники в порыве страсти совершенно не вспоминали русскую же поговорку, что "береженого бог бережет". И не убереглись. А беречься было от чего.

Ведь это, так называемое, любовное осложнение, в тропическом варианте в те времена (пишут, что и в нынешние) с большим трудом поддавалось лечению и требовало много времени.

В больницы Моа обратился один, затем другой, третий и… приехала медицинская комиссия из Сантьяго (точно не уверен). Было похоже на эпидемию.

Всех холостяков заставили сдать кровь. Доноры поневоле, нервно перешучивались меж собой, много курили. Хорошо, что под рукой всегда были "термоядерные" кубинские сигареты без фильтра (сигареты с фильтром в Моа - моветон) Populares (народные) .

Когда я только что вернулся в Москву с Кубы, на автобусной остановке у меня попросил закурить (тогда это было в порядке вещей) молодой парнишка. Я, разговаривая с приятелем, машинально залез в карман ветровки и протянул пачку просителю. Тот взял сигарету из пачки, поблагодарил и отошел в сторону. Мы продолжали о чем-то говорить с моим приятелем, когда услышали громкий кашель. Молодой человек, которого я угостил, с удивлением и ужасом смотрел на сигарету в своих пальцах, словно на ядовитую змею, а затем бросил быстрый взгляд в нашу сторону и выбросил окурок в урну. Это был наш знаменитый Populares. Видно пачка случайно завалялась в кармане ветровки, в которой я летел из Гаваны в Москву.

Через несколько дней напряжение стало спадать. Оказалось, что это никакая не эпидемия, но определенное количество холостяков действительно, как говорится, "попали".

С хорошими подарками вернулись домой некоторые советские специалисты!

Вот уж их жены порадовались!

 

Но, слава богу, моих героев минули любовные осложнения, значит - это была просто любовь.

 

P.S.

На самом деле, кубинские жены очень верные и заботливые (по крайней мере, были в те далекие годы). Как мне рассказывали, до свадьбы девушка могла не отличаться высокой нравственностью, но выйдя замуж, резко менялась: становилась серьезной и недоступной. И старые знакомые с тех пор никогда не позволяли себе напоминать этой замужней женщине о ее веселом прошлом.

О Черте, Миреке и Карлосе

Черт, скажи "Мяу"!

Мы в Моа завели домашнее животное. На самом деле, это было никакое не животное, а просто маленький симпатичный котенок.

У наших соседей по первому роло родились котята. Да нет, наши соседи не были кошачьей семьей, это просто их кошка родила котят.

А еще у них была дочь, которая и подарила моей дочери котенка. Куда делись остальные котята - история умалчивает.

Совершенно не помню детство нашего котика, но помню, что он внезапно стал взрослым.

Наш кот, хоть и был внешне бесконечно похож на российских котов, которые носятся по подвалам и орут по ночам, но повадки и характер имел совершенно другие.

Во-первых, он никогда не мурлыкал и, вообще, не любил приласкаться, как наши русские кошки.

Во-вторых, он был злой, как черт.

Если ты разбудил его, или подразнил его, или словесно поругал его и, вдобавок ко всему, шмякнул полотенцем, то он обязательно подкараулит и куснет тебя за ногу.

Не было случая, чтобы он простил тебе непристойное, на его взгляд, с ним обращение.

Я его называл Чертом или Чертиком, в зависимости от ситуации.

Он всегда откликался на мой призыв, не забывая грызануть меня за голую ногу или руку – что подвернется.

Вот прихожу я на обед. Весь в красной пыли, потный и злой, как черт, от жары и голода.

А Черт лежит, развалившись на белых простынях на кровати в спальне, выставив кверху свой пушистый пузик.

Увидев такое "безобразие", я, как любой нормальный человек, хватаю кота за пузо и начинаю его тормошить.

Черт, как любой нормальный кот, которому помешали спать, хватает передними лапами меня за кисть, и начинает остервенело грызть мою руку, не забывая одновременно лягать ее задними лапами.

Правда, как бы он не был зол на меня, когтей никогда не выпускал.

Провозившись так со злющим котярой несколько минут, и полностью разрядив свое плохое настроения о Чертяку, я, уже с благостным видом, направляюсь в душ.

Пока я был в душе, на стол уже накрыли. В предвкушении вкусного обеда я расслаблено бреду к столу.

"Подлый" кот ждал меня под плетеным креслом и с удовольствием куснул меня за голую ногу, мстя за прерванный отдых…

После обеда, когда я блаженно проваливался в послеобеденный сон, Чертик, напрочь забыв обиды, с удовольствием укладывался у меня на груди и вместе со мной спал без задних ног, как будто это он полдня болтался по дальним Ариям (площадкам) под палящим солнцем.

Любимые места Чертика были: холодильник и телевизор в большой комнате, подоконник на кухни и кондиционер (переставший работать через три месяца после установки) в спальне.

Вечером, когда все ложились спать, Черт мог ошиваться, где попало, но стоило только жене сесть перед сном на кровать и сбросить тапки, как он тут же появлялся из ниоткуда, и обязательно хватал ее за голые ноги. Она всякий раз взвизгивала от неожиданности.

Меня это всегда очень забавляло.

У Черта был ежевечерний ритуал - куснуть на ночь жену за ноги, и он великолепно с этим справлялся.

К моим ногам в эти моменты он был почему-то совершенно равнодушен.

Где он спал ночью – всегда была загадка. Засыпал он, естественно, у нас на кровати, но потом всю ночь болтался по квартире, правда, очень тихо и нам не мешал, а утром всегда встречал меня, сидя на холодильнике.

Наши жены так уставали за день, что с утра приготовить завтрак и проводить мужа на работу, у них не было никаких сил.

Итак, я выходил утром в большую комнату – Чертик всегда сидел на холодильнике. Увидев меня, он вставал, поднимал радостно хвост трубой и нетерпеливо начинал переминаться с лапы на лапу.

Я подходил к холодильнику, совал свой нос прямо в мордочку коту, тот осторожно клал свою переднюю правую лапу мне прямо на левый глаз и ласково кусал меня за нос. Затем я несколько раз гладил его по спинке и шел на кухню готовить себе кофе.

Так повторялось ежедневно.

Как и все кошки, наш кот любил сидеть на подоконнике (если можно так назвать небольшой выступ у окна на хозблоке кухни). Когда жена возвращалась из магазина, он всегда наблюдал за ней с кухонного окна, но стоило только ей открыть дверь в квартиру, как он уже оказывался на холодильнике и приветствовал ее радостным мяуканьем.

Вечером вся семья собиралась у телевизора. Черт любил лежать у меня на коленях, когда я сидел в кресле. Нельзя сказать, что он любил смотреть телевизор, как и нельзя сказать, что он любил лежать у меня на коленях – просто это был его наблюдательный пункт.

Если вы помните, к нам по вечерам одно время зачастили прилетать в гости кукарачи. Мы могли об этих неприятных событиях и не помнить, но котик помнил и бдил ежевечерне.

Стоило только мерзопакостной дряни шлепнуться о балконный пол, как Черт вскакивал у меня на коленях и весь в напряжении ждал, когда эта тварь прошмыгнет под балконной дверью и понесется на кухню (до сих пор не понимаю, почему кукарачи всегда бежали именно на кухню?).

И вот она, кошачья радость, что-то бежит через все комнату, и кот врубает вторую космическую скорость и почти всегда на условном пороге большой комнаты и кухни догоняет кукарачу и с огромным удовольствием врезает ей по "чайнику" своей лапой.

Чтобы, не дай бог, дурачок не сожрал эту мерзость, я, почти с такой же скоростью, бегу вслед за Чертом и делаю контрольный "выстрел" своим тапком по кукараче.

Если помните, я в начале своей повести рассказывал, что наше советское средство от тараканов "Прима" на кукарач практически не действовало, но наш советский тапок всегда бил без промаха и наповал.

Не поверите, но через какое-то время летающие тараканы перестали у нас появляться.

Я думаю, что кто-то из них подсмотрел с балкона, как мы с Чертом лихо расправляемся с их сородичами, и остальные решили не испытывать судьбу.

После достойной победы над кукарачей, котик начинал умываться перед сном, обычно сидя посреди комнаты, чтобы быть рядом с народом, и чтобы все видели, какой он чистоплотный.

Когда в процессе умывания кОшик приступал к вылизыванию своего "заветного места", он при этом всегда выставлял вверх свечкой одну из своих задних лап.

Тогда я с возгласом: "За ногу, за ногУ", хватал Черта за торчащую вверх лапу. Ну очень я люблю кошек в этот момент схватить за лапу.

Этого ни один кот в мире простить не может (он же самым сокровенным занимается!), и мой кот тоже не прощал.

На этот раз он яростно впивался в мою руку, стараясь сделать так, чтобы боль была как можно сильней и продолжалась как можно дольше.

Черт в очередной раз пытался дать понять мне, как я его достал.

Аккуратно сбрасываю его с руки. Злобно куснув меня напоследок за тапок, "зверь" мгновенно успокаивается. Как бы извиняясь, подходит к балконной двери, просительно мяучит, чтобы его выпустили на балкон, где стоит его ящик с песком.

Я открываю ему дверь, он уходит и через десять секунд просится назад. Так продолжается несколько раз: то просится на балкон, но не успевает выйти, как просится назад - котик просто хочет внимания. Он уже все забыл и хочет дружить.

Опять беру его на колени. Спокойно лежит минут двадцать. Я его ласково глажу. Ему это нравится, но он не мурлычет. Затем, в благодарность за лежание на моих коленях и ласку, дрянной Черт кусает меня за коленку и убегает.

Гостей наш Чертик не очень-то жаловал, разве что любил моего чешского приятеля Мирека. У того была борода и коту нравилось ее кусать.

А еще Миреку нравилось маленькое представление, которое я обычно показывал гостям.

Хватаю кота, прижимаю его головку своей щекой к плечу и при этом командую: "Черт, скажи мяу!" и бедное животное всегда жалобно мяукало, после чего я сразу же его опускал на пол, при этом хлопал в ладоши и топал ногами - вроде как его пугаю.

Кот тоже делал вид, что испугался и якобы убегал, но на самом деле, когда я от него отворачивался, он тут же сзади хватал меня за ногу.

Вот такая у нас с Чертиком была странная дружба.

Он два с половиной года счастливо жил с нами.

Перед отъездом мы его отдали Миреку, ведь Мирек к нему очень привязался, а Чертик так любил кусать его за бороду.

МИрэк, в переводе на русский – ВладимИр НовОтный

Как-то мы что-то отмечали у Сережи и Ларисы Турчиных. В гостях у них я встретился с бородатым молодым человеком, который назвался МИрэком. Он что-то химичил с Серегиным магнитофоном (Турчин уже успел приобрести Шарп-700) и вдруг послышалась очень чистая запись песни "Vinus" (мы ее называли Шизгара) в исполнении группы "Бананарама".

Я в те годы обожал эту песню и начал активно подпевать и прихлопывать.

Мирек очень живо отреагировал на мою экспрессию, радостно улыбаясь, подошел ко мне, и мы разговорились. Во мне он встретил своего коллегу по бесконечной любви к рок-музыке.

Дальше Шарп начал играть песни Битлз, и мы с Миреком, забыв обо всех, увлеченно окунулись в обсуждение песен любимой группы.

После этого праздника как-то они вместе с Сережей Турчиным зашли ко мне, и мы замечательно посидели. Потом Мирек как-то зашел один, но с чемоданчиком, полным кассетами с записями разных групп…

И незаметно у нас создался интернациональный клуб любителей рок музыки в составе Мирек (Владимир) Новотный - Чехословакия и Валерий Житников - Советский Союз.

Чехи тоже строили и курировали какую-то часть строительства в Моа, точно не помню, какую. Их офис располагался в том же альмасене-бараке, что и наша комплектация.

Их там ошивалось человека четыре-пять. Все высокие, никогда с нами при встрече не здоровались. Почему-то знали Турчина, но его знали все.

Мирек был в их группе переводчиком. Он свободно говорил по-русски, по-испански и по-английски. Потом выяснилось, что он запросто мог объясниться на немецком, итальянском и португальском. Короче – это был настоящий полиглот.

Как я уже сказал, чехи держались особняком, хотя жили в наших роло (Мирек - точно в третьем).

Чехов было мало, но их работа, видно, была очень важна для кубинцев, так что чехи, порой, по нашим понятиям, просто "борзели".

Они, так же как и мы, работали по контракту, но в отличие от нас, которые знали о контракте понаслышке, чехи всегда имели его под рукой и тщательно отслеживали исполнение каждого пункта.

Особенно это касалось бытовых вопросов.

Как-то кубинцы задержали для чехов поставку минеральной воды, что было прописано в чешско-кубинском контракте.

Те, придя несколько дней подряд в магазин и не получив полагающуюся им минералку, просто перестали выходить на работу.
Кубинское руководство пожаловалось в чешское консульство, а там ответили, что если вас не устраивают наши специалисты, и вы не хотите выполнять подписанные пункты контракта, то мы можем отозвать наших людей.

Кубинцы страшно перепугались и привезли чехам и минералку, и дополнительно еще чешское пиво. Больше такого рода вопросы никогда не возникали.

Да. Нам такое и не снилось.

Мирек был прожженным меломаном. Он почти все свои деньги (чехи получали все в долларах, в отличие от нас) тратил на покупку пластинок (дисков-винилов), которые заказывал по каталогу.

Я, честно говоря, даже не понимал, как такое возможно, но у чехов с этим не было никаких проблем.

И вот, получив очередную партию пластинок с последними записями популярных рок-групп, записав все это на магнитофонные кассеты, Мирек приходил ко мне, и мы устраивали совместное прослушивание и последующее обсуждение.

Но прежде чем приступить к обсуждению, я должен был отгадать по стилю исполнения и по голосам исполнителей, как называется группа или имя исполнителя.

Эта была наша игра, которую впоследствии Валдис Пельш назвал "Угадай мелодию". Мне только не понятно, кто ему слил эту тему, но точно не я.

Мирек очень радовался, когда я угадывал исполнителей, но еще больше, когда не угадывал. А я был счастлив, что имею возможность слушать последние записи популярных групп, да еще в хорошем качестве.

Забегая вперед скажу, что когда в конце восьмидесятых Мирек приехал ко мне в Москву, я ему тоже устроил конкурс, но с несколько другим названием "Угадай исполнителя по видео".

У меня уже давно был видеомагнитофон и хорошая подборка видео-клипов, которые я показывал Миреку, и просил угадать исполнителей с экрана телевизора.

К моему удовольствию, он "плавал" в этом конкурсе почти так же, как я когда-то в Моа.

Конечно же, мы говорили не только о музыке. Я ему объяснял, что в 1968 году мы (Советский Союз) правильно сделали, что вошли в Чехословакию, так как в противном случае туда бы вошли НАТОвские войска, которые уже стояли на границе с ФРГ.

Он особенно не возражал, но говорил, мол, представь, что ты утром просыпаешься, а у тебя под окнами танки другого государства.

Я помню, что меня этот аргумент сильно "пробил", и мое мышление изменилось. В дальнейшем я уже далеко не так прямолинейно и однозначно воспринимал информацию о международных событиях, преподносимую нашей тогдашней пропагандой.

Мирек закончил наш МГУ. По-моему, филологический факультет. Мой приятель очень любил университет и вообще русских и Советский Союз. У него была большая любовь в Москве и серьезные намерения.

Но в нашей стране в те времена умели истинным друзьям Союза привить чувство большой обиды и неприязни.

Без объяснения причин, сразу же после получения диплома об окончании МГУ, не дав отгулять на выпускном вечере, Миреку предписали в течение двух дней покинуть СССР.

Он даже не успел попрощаться со своей девушкой. С горькими слезами и глубокой обидой ему пришлось покинуть еще недавно такую любимую Москву.

Я ему налил двойную порцию рома после этого рассказа.

Однако это совершенно не помешало ему в дальнейшем дружить и с Сережей Турчиным, и со мной, да и вообще, у него было много друзей среди советиков в Моа. Он был завсегдатаем на всех вечеринках, проводимых у меня в первом роло.

Мирек был замечательным переводчиком, а по-русски говорил гораздо правильней некоторых моих соотечественников.

Помню, на меня произвело огромное впечатление, когда, будучи у нас в гостях на какой-то праздничной тусовке, он с английского переводил на русский какую-то песню известной английской группы. Мне тогда это показалось невероятным: чех переводит с английского на русский!

На моей отвальной летом 1985 года, после премьеры песни "Спой мне, Куба, в последний раз", Мирек подошел ко мне и взволнованно произнес: "Валера, я плакал, когда ты пел эту песню…"

Карлос, ты где?

И все-таки опять хочу вернуться в свою родную Планту Комплету (Отдел комплектации), что-то, мне кажется, я мало о ней рассказал.

Как я отмечал ранее, мы в отделе работали вперемешку с кубинцами, как бы единым отделом, но начальники у нас были разные.

Кубинцами руководил симпатичный человек, с живыми карими глазами и маленькими усиками, которые ему очень шли. Он был небольшого роста, по кубинской легенде - бывший вертолетчик (данные непроверенные, но мы им доверяли). Лет ему было достаточно много (явно за сорок), но он не имел к своим годам никакого отношения.

Всегда приветливый и улыбающийся, добрый и обаятельный. Звали его Карлос.

За три с половиной года работы в отделе я не могу больше двух раз вспомнить, чтобы он выдавал конкретные указания или распоряжения своим подчиненным – они всегда сами знали, что делать.

Не буду говорить, что у меня было время и намерение наблюдать за его работой, но скажу точно, что Карлос четко действовал по моему любимому (в дальнейшем) принципу: главное в работе начальника - не мешать работе подчиненных!

И он не мешал.

С утра, ежедневно, занимал свое место в центре отдела и где-то минут сорок занимался какими-то делами, но потом начинал скучать лицом и, в конце концов, выходил из комнаты… Дальнейшие его передвижения и нахождение были для нас загадкой.

В офисе нашего Центрального альмасена (склада) было достаточно много разных кубинских отделов, и Карлос в конкретное время мог запросто находиться в любом из них, поэтому найти его при необходимости, на первый взгляд, являлось проблемой.

На самом деле все решалось очень просто.

Если, к примеру, тебе нужен Карлос, но его на месте нет, ты просто орешь со всей дури, стоя возле его стола: "Карло-о-с!", и он обязательно тебя услышит (если не вышел из офиса) и ответит, нет, прокричит в ответ: "ДИгамэ!" (Говори, слушаю), и ты рявкаешь заключительную фразу: "Бэн акА!" (Иди сюда!). И вот уже широко улыбающийся Карлос появляется на пороге отдела.

Хотел бы заметить, что у кубинцев были не в ходу вежливые формы обращения. Я практически никогда не слышал, чтобы они в общении между собой употребляли слово "пожалуйста", хотя в разговоре с нами всегда начинали фразу как-то так: "Валерий, пор фавОр…" (Валерий, пожалуйста…).

Слышимость в нашей офисИне (офис) была превосходной, так как межкомнатные перегородки были тонкими и не доходили до потолка, а двери во все помещения часто были открыты настежь.

Карлос к нам, комплектовщикам-советикам, относился с большой теплотой и уважением, но у него был среди нас особенный друг – Володя Ледовских.

Володя был из наших "стариков" и занимался материалами. У него была небольшая каморка-пристройка рядом с основным отделом.

Ледовских был замечательным специалистом по своему направлению, помимо этого являлся бесконечным прикольщиком и любителем ненормативной лексики, коей с большим энтузиазмом учил своих кубинских коллег.

Те, в свою очередь, с удовольствием заучивали заковыристые и забористые выражения.

Карлос обожал эти нецензурные уроки в Володиной каморке.
Вот сидят они как-то и мирно разучивают очередную порцию новых "слов".

В это время к нам в отдел вошла его коллега и старая приятельница Мария (забыл ее подлинное ими). Увидев, что Карлоса, как всегда, нет на месте, она традиционно прокричала: "Карло-о-с!"

Карлос, будучи занят серьезным делом, отвечает: "ДИгамэ!", но видно прокричал не очень сильно, так что Мария не услышала.

Она снова кричит: "Карло-о-с!", он опять спокойно открикивается: "ДИгамэ!", та снова не слышит и уже истошным голосом вопит: "Карло-о-о-с!!!"

- Какого ..я надо?!, - с хорошо поставленным произношением смачно прорычал Карлос из Володиной каморки на всю офисину.

Весь альмасен взорвался диким хохотом и аплодисментами советиков. Володя Ледовских согнулся пополам и бился в конвульсиях, а Карлос просто светился от счастья и выглядел настоящим победителем.

Признаюсь вам, что я тоже ошивался в этот момент у Ледовских, и все произошло на моих глазах.

Как я не лопнул от смеха – одному богу известно.

Еще раз про любовь

В отделе был очередной активидАд (вечеринка). Как всегда, набежало народу отовсюду. В этот раз почему-то было веселей, чем обычно: то ли рома было больше, то ли новых мучач.

Для кубинцев праздник – это обязательно мУчо байлАр (много танцев), и они байлАрили с удовольствием и весело.

В нашем отделе работал очень симпатичный парень ЭлОй. Он был с кудрявой головой, правильными европейскими чертами лица и смуглой кожей.
Короче – красавЕц!

Девушки его любили, и он отвечал взаимностью, причем, на мой взгляд, сразу всем.

Со стороны кубинцев наш отдел все время пополнялся новыми молодыми силами (их уже сажать было некуда), в основном, девушками.

И вот поступили две новеньких: одна лет тридцати, сочная женщина, вот "с такой диссертацией!" (помните, как у Райкина?). У Элоя при виде такой "диссертации" сразу "потекли слюни".

Во время танца эта мучача так лихо крутила своей попой-диссертацией, что Элой, забыв про всех своих старых подруг, просто приклеился к новенькой.

Среди нас, советиков, был один специалист, который очень любил что-нибудь остроумное (как ему казалось) сказать при кубинцах. Но так как сам он по-испански аблАрил слабо, то все время просил Гену Черных перевести.

Гена, как вы помните, был человеком безотказным во всех областях, а уж в смысле что-нибудь перевести, особенно.

И вот наш коллега (не буду называть его имя), видя, как Элой клеит новую подругу, просит Гену перевести и говорит: "Элой, как увидит новую мучачу, так и начинает вокруг нее скакать, как петух вокруг курицы!" Он думал, что по-испански это будет звучать смешно.

А Гена что? Его дело переводческое: просят перевести – он и переводит.

Народ хмыкнул, но как-то не очень одобрительно, а дальше события развивались совсем непредсказуемо.

Элой, на чей счет прозвучала шутка, подошел к нашему шутнику, назвал его по имени и сказал по-русски: "… на, смотри!", - быстро повернулся спиной, нагнулся, снял штаны и показал своему обидчику голую ж…у.

Вот это был номер! Никто такого не ожидал.

Все произошло так быстро, что это видели всего несколько человек, находившихся в непосредственной близости от произошедшего.

Не переживайте, никакого международного скандала не случилось. Просто, как оказалось, так у них выражают крайнюю обиду. Хорошо, что в лобешник не засветили.

Мне потом Элой рассказывал, что новая подруга очень обиделась на него после шутки нашего специалиста, и сказала, что он (Элой) - бабник (мой вольный перевод) и долго с ним не хотела общаться.

Но истины ради скажу, что, в конце концов, все у них сложилось.

Ведь Элой был такой красавец!

Конечно, надо всегда думать, прежде чем что-то брякать, а то и голую ж…у в лицо можно получить.

Правда, инцидент с обнаженными частями тела на следующий день тоже был исчерпан: при посредничестве Гены Черных выяснили, что хотели пошутить, а не обидеть, не знали, что так выйдет…

Короче: кто старое помянет, тому глаз вон.

Но это было потом, а пока активидад продолжался, и другая новенькая: хрупкая, молоденькая девушка с длинными черными волосами и наивными глазками, очень приглянулась нашему Карлосу.

Нет, неправильно! Увидев ее, он влюбился навсегда.

А она смотрела на него, как на героя своего романа. Любовь между ними вспыхнула с такой силой, что наша центральная офисина чуть не сгорела.

С тех пор Карлос стал еще добрее и обаятельней. Все кубинские сотрудники женского пола постоянно перешептывались между собой, поглядывая в сторону влюбленных и, похоже, всерьез им завидовали.

Через несколько месяцев мы узнали, что к подруге Карлоса приходила его жена (он давно был женат). Между женщинами была разборка, но, по нашим понятиям, очень мягкая. Просто подружка Карлоса сказала его жене дословно следующее: "Ты его жена ночная, а я дневная!" Вот и весь сказ.

Через полгода они вместе пришли ко мне на отвальную. Карлос сказал хорошие слова в мой адрес. А его подружка поцеловала меня в щеку. Они были все такие счастливые и не сводили друг с друга глаз.

Такими я запомнил их навсегда, и, как сейчас, вижу их милые лица.

Вспомнить всех

Жена французского посла

Время перевалило через тридцать первое декабря тысячу девятьсот восемьдесят четвертого года. Грянул восемьдесят пятый. Вернее, тихо наступил. Все бурные Новогодние празднования остались в прошлом.

Несмотря на то, что этот год был самым близким к настоящему времени, я последние полгода в Моа помню смутно. Было ощущение бесконечного дежавю: всё в очередной раз повторялось, только менялись действующие лица.

Все вдруг начали активно разъезжаться по своим советским домам: кто в полном составе, кто частично.

Так, скажем, Толик Леонов (Лонгер) и его невеста Инна никак надолго не могли собраться вместе: Толик в Моа – Инны нет, Инна в Моа – Толика нет.

Они постоянно, причем в разное время, то уезжали в Союз, то возвращались на Кубу. Потом, уже не помню точно когда, но собрались окончательно в кучу и устроили свадьбу в пятом роло на первом этаже.

 

5rolo

Это и есть роло №5.

 

Мы настолько уже привыкли видеть друг друга в компаниях, что свадьба была как очередная вечеринка, ведь все давно считали Толика и Инну семьей.

Журнал «Куба», номер 3 за 1987, стр. 22 Страница из журнала «Куба» №3, 1987 г. Статья о семье Леоновых.

Помню только, что невеста была в белой… футболке, а Толик… тоже в белой. Мне тогда казалось, что такое возможно только на Кубе.

Но через многие годы, в России, этим было уже никого не удивить.

Я начал много времени посвящать бардовской песне: это направление музыкальной деятельности в тот момент стало для меня приоритетным.

Все больший интерес к моему творчеству проявляли мои друзья, знакомые и даже совсем незнакомые мне люди.

Как-то собрались по какому-то поводу, а то и вовсе без повода, у моих сравнительно новых друзей, тоже москвичей, Веденеевых: Виктора и Ирины. Витя работал у строителей, но жили они в четвертом роло, а не в Колорадо, как большинство строителей.

Пока сели, пока туда-сюда - глядь, а уже набежало человек десять.

Простое застолье, так, для порядку. Сидим, балагурим, и конечно, много поем. Я был в ударе. Иногда так бывает, что голос сам по себе вдруг хорошо звучит, легко берутся высокие ноты, и сам чувствуешь необычайный подъем. Короче, выдаю на все сто.

Вдруг опять стучатся. Виктор открывает и несколько секунд стоит в замешательстве и о чем-то разговаривает с вновь пришедшими, но, в конце концов, впускает их в дом. Я только слышал слова: "Ведь вы обещали!"

Вошли две девушки и молодой человек. Оказалось, что это Витины коллеги-строители, которым он пообещал организовать знакомство со мной и возможность послушать меня вживую.

Я, конечно же, никаких имен не помню, так как у меня с этим всегда проблемы. Если мне представляют двух человек, то я тут же забываю имена обоих, а тут целых три.

Но глаза я их помню. Люди буквально "поедали" меня взглядами. Я для них был местной знаменитостью.

Мне уже приходилось отмечать на страницах этой повести, что я практически не задумывался о своей популярности в Моа, я просто очень быстро к этому привык.

Незнакомые кубинцы, которых я встречал в городе, на строящемся заводе или на площадках хранения, почти всегда приветствовали меня, как своего знакомого. Часто говорили при этом Valery musico - Валерий-музыкант!

И, конечно, большинство советиков в роло, так или иначе, были знакомы со мной лично.

Но в данном случае это было совсем другое. Люди специально приехали из Колорадо, чтобы меня послушать, на меня посмотреть. Они только недавно из Союза, но обо мне уже наслышаны.

Все эти мысли со страшной скоростью пронесли у меня в голове, но понять, как ко всему этому относиться - я не успел, так как все ждали очередную песню. Веденеев попросил сыграть про "Жену французского посла". Он очень любил ее петь.

И спел:

"...а в ней постель, распахнутая настежь, а в ней жена французского посла", а мы хором: "Осла, осла!" Веселенькая такая, разухабистая песенка.

Девушки, напросившиеся в гости, чтобы посмотреть на меня, потупили глаза и слегка зарделись.

Ну и песни они тут в ролах поют!

Но мы пели и другие.

О себе "любимом"

Я исполнил три своих новых песни, которые не были ответом на какие-то события, а были в какой-то степени философскими, я бы по-русски сказал "размышленческими".

Вот их названия: "Держись за первым", "Будет время, и вы припомните" и "Не храните в доме свечи".

Не умею красиво рассказать о своем творчестве, но все-таки это было творчество, это был плод моих наблюдений и переживаний, осмысление прожитого и определенный взгляд на вещи с моей точки зрения.

Приятно осознавать через толщу лет, что собственная точка зрения уже в те годы у меня была.

Не храните в доме свечи, и не будет гаснуть свет.

Для беды не гните плечи, и не будет больше бед.

 

Помните, как часто у нас в ролах гас свет?

 

Я никогда не умел что-то сочинять, "высасывая из пальца", мне всегда было необходимо вжиться в тему, прочувствовать ее, прежде чем начать писать…

 

Опять очень банально…

Все не так…

 

Я до сих пор не понимаю, как это рождается: и музыка, и стихи.

 

Бывало, сидишь, корпишь, пишешь какую-то муру, где нет ни грамма чувства и искренности, а одна только псевдофилософия, по-простому - понтЯра.

И так измываешься над собой часа два, потом все зачеркиваешь или рвешь…

 

А потом вдруг, ни с того ни с сего, чуть меняется тема, изменяется стиль слога, и вот уже побежал ручеек из нужных слов, все начинает рифмоваться и получаться…

 

Не знаю, как вы, а я вот сам написал, прочитал и опять ничего не понял: как, все-таки, рождаются стихи?

 

С музыкой – еще непонятней. Одно дело, когда пишешь музыку на стихи.

Там вроде и ритм ясен, и смысл текста помогает определиться с гармонией и мелодией.

 

А когда просто чувствуешь, что хочется написать что-то, что - не понятно, но страшно тянет взять в руки гитару или сесть за пианино.

И вдруг пальцы берут какие-то правильные аккорды, а ты напеваешь готовую тему, и оказывается, что сочиненная мелодия далеко не на все подряд похожа, а даже совсем свежая и не избитая, то есть оригинальная. Немного доработки и получается песня.

 

В один из приездов в Моа Игоря Петровича Иванова (заместитель генерального директора института "Гипроникель") мы с ними случайно встретились возле нашего открытого кинотеатра. И он с восторгом и, как мне показалось, даже с удивлением, поведал: "Валера, представляешь, прихожу в Питере к себе в гараж, а там из всех боксов звучат песни в твоем исполнении! И такая ностальгия прошибает! Как хорошо, что ты написал эти песни!"

 

Не имею желания бравировать или хвастать своей былой популярностью в Моа, просто подвожу итоги своего творчества, ведь время неумолимо продвигает меня к завершению Воспоминаний.

 

Удивительная судьба ждала мою самую последнюю песню, написанную на Кубе, "Спой мне, Куба, в последний раз".

Оказалось, что офицеры и солдаты из ограниченного контингента Советских войск на Кубе посчитали, что эта песня – про них, что это – дембельская песня:

И вот я уже поднимаюсь по трапу,

Ушли безвозвратно года.

Красавица Куба, снимаю я шляпу,

Прощаясь с тобой навсегда...

Ведь я писал, подразумевая самолетный трап, а они считали, что это трап на дембельский корабль, на котором их отправляли домой на родину.

И всех нас объединяло то, что мы больше туда не вернемся, даже если приедем на Кубу. Мы никогда туда не вернемся, потому что мы стали другими и время теперь совсем другое…

 

Нельзя войти в одну и ту же реку дважды!

 

Чтобы написать слова:

Волной океанской меня окатила

Ни с чем несравнимая грусть.

Я так не хочу, чтоб меня ты забыла

За то, что к тебе не вернусь!

 

мне пришлось заставить себя испытать ту бесконечную и безысходную тоску, которая начнет реально меня терзать уже через несколько лет после возвращения в Москву. И мне удалось на миг это почувствовать, еще будучи в Моа. Я хорошо это помню…

Все отлично!

…Витя Веденеев сидел страшно довольный и широко улыбался. Он любил хорошие компании и хорошие песни.

Виктор всегда улыбался, он даже пел, улыбаясь.

А еще он на вопрос: "Как дела?", не задумываясь, тотчас отвечал: "Отлично!" Не мямлил кисло, как мы порой, мол: "Да так, ничего…", а радостно и уверенно – отлично!

Вот блин, живут же люди!

Посмотришь на него, покопаешься в себе и вдруг поймешь, что у тебя тоже не так уж все плохо и нечего прикидываться.

И все равно, так "Отлично!", как говорил Веденеев, не получалось ни у кого.

А еще он был замечательным рассказчиком, и его всегда было легко и интересно слушать. Говорил он очень эмоционально, и я бы сказал, музыкально.

А то некоторые как занудят на одной ноте, в одной тональности так, что через пять минут уже скулы от тоски сводит.

Как-то мы с ним в начале нашего знакомства накоротке пересеклись в какой-то компании, потом зашли на часок ко мне, потом основательно посидели в Интерклубе за пивом.

- У меня дома есть бутылка хорошего рома, - сообщает он мне.

И мы идем к нему. Но у него дома с хорошим ромом случился облом. Его симпатичная жена Ирина, увидев нас, поняла, что для нас уже - что хороший ром, что уксус – одно и то же, и заявила: "Эта бутылка рома у меня припасена для более высоких гостей!"

Я понял, что до высокого гостя мне еще расти, и продолжение вечера не обещает быть таким приятным, как предполагалось. Решив не искушать судьбу, я быстро ретировался за дверь…

Через много лет, бывая у ребят в гостях в Москве, сидя за красивым столом, уставленным всем и вся, я никогда не забывал спросить у хозяйки: "Ира, а что у тебя сегодня припасено для более высоких гостей?!"

Вспомнить всех

И вот в очередной раз возвращаюсь к прошедшим страницам, так как моя память теперь уже действительно вспомнила то, что забывать было стыдно.

Помните, я писал о двух женщинах, первых моих слушательниц песни "Москва-Гавана-Моа": первую звали Ольга, а вторую..., конечно же - это была Галина, моя соседка по девятому роло и тоже с первого этажа! Еще раз подчеркну, что она замечательно пела, и мы с ней впоследствии несколько раз вместе выступали на солидных советско-кубинских активидадах.

А жену Жоры Чернацкого, которая пугала своего сына, что, если он не будет хорошо кушать, то навсегда останется худым, больным и вдобавок ко всему будет еще и трястись, - звали Нина.

Дочку наших друзей из девятого роло Леши и Тамары Власовых звали Машей!

И как я все это мог забыть?

Ну, раз пошли такие воспоминания, то не могу не вспомнить о своих коллегах-комплектовщиках, без которых эта документальная повесть (Миша Гаврилов отметил, что мои воспоминания реально переросли в повесть) была бы неполной.

Завод построим!

Юра Ундруль. Москвич. Он был одним из первых советиков-комплектовщиков, которые приехали в Моа. В Союзе работал в какой-то организации, связанной то ли с ГКЭС, то ли с Загран-чего-то-куда-то.

При мне он был уже "зубр" в своем деле, и у нас считался как бы за старшего среди советиков, хотя по контракту мы все были старшими инженерами.

Юра всегда очень серьезно относился к работе, но в свободное время так же, как и мы все, любил поболтать о том, о сем. Мне запомнилось его выражение, которое он любил вставить в любой спор, когда ситуация начинала накаляться. О чем бы ни говорили, Ундруль внезапно вставлял фразу, вроде ни к селу, ни к городу: "А все равно завод построим!" и широко улыбался. И спор мгновенно остывал, "пар выходил", и все опять были друзьями.

И ведь прав оказался Юрик – завод построили!

Я о нем упоминаю в своей песне "Гимн Комплектации".

"Волга", Волга и пчелы

Толя Тимошенко. Тоже из "стариков". У нас заведовал электротехническим направлением. Был чрезвычайно щепетилен как в работе, так и по всем жизненным вопросам. Толя был из Константиновки, с Украины. Помнится, он очень удивился, узнав, что я люблю Гоголя, чему в свою очередь удивился я.

Анатолий совершенно не пил. Может быть, он зарок себе дал, то ли - по здоровью – я так и не понял, но при мне он даже ни разу не пригубил ни рома, ни пива, хотя нам, комплектовщикам, по поводу своей отвальной столько выставил, что нас потом Селищев по всей бане собирал.

У Тимошенко была мечта. Нет, не "скатерку спереть и рубаху сконстролить", как мечтал Мамочка в "Республике ШКИД", а настоящая серьезная мечта.

А мечтал он купить себе машину "Волгу", построить небольшой дом на берегу Волги и завести пчел. Вот поэтому и не пил человек, а копил деньги на свою мечту.

Толя уехал на год, а может быть на полтора, раньше, чем я.

Где-то летом 1985 года, уже в Москве мы ненадолго пересеклись с Сережей Турчиным. Он уехал из Моа раньше меня месяца на три-четыре и уже успел смотаться на Украину и проведать Тимошенко.

- Ну, как, все также в рот не берет? - поинтересовался я на счет Толи.

- Да ты что! Мы с ним "набрались" будь здоров, - удивил меня Серега. - Самое главное, что он страшно жалеет, что выдерживал сухой закон на Кубе…

 

Для чего давать зароки

Со страдальческим лицом?

Хорошо принять с дороги,

Закусивши огурцом.
(из песни "Не храните в доме свечи")

 

Субботник в Египте

Владимир (Павлович) Голованов. Мы его звали просто и уважительно Палыч.

Приехал с семьей в Моа из подмосковного Подольска.

Палыч прибыл на замену Толе Тимошенко, но они вместе у нас работали еще чуть ли не полгода. Володя имел уже опыт в загранпоездках – до Кубы он успел поработать в Египте.

Одно время, за отсутствием свободных мест, мы с Палычем сидели за одним столом - за моим, поэтому наболтались вдоволь. Володя был небольшого роста, но всегда стройный, подтянутый. Он мне своей выправкой напоминал боровичка.

Палыч был автолюбителем со стажем (у него уже была "Волга", если мне память не изменяет), и он мне, человеку, который только собирался приобрести машину, очень много полезного рассказал.

До сих пор, когда я смотрю в зеркало заднего вида, вспоминаю слова Палыча: "Валера, почаще смотри в зеркало заднего вида, если не хочешь, чтобы тебе въехали в ж…!"

Не могу не рассказать историю с субботником, которую поведал мне Володя в одну из наших бесед.

Все мы помним, что у нас любили даже самую интересную идею довести до абсурда. Вот, возьмем субботник. Оказывается, что во всем мире люди в свои законные выходные бесплатно выходят на очистку лесов, парков, водоемов, сажают деревья и т.д.

А что делать двадцать второго апреля в Египте? Я думаю, что многие были там и знают - в это время самое лучшее место для проведения субботника – это прохладный бассейн с пресной водой или пляж на Красном море, а лучшая форма одежды это плавки или мини-бикини.

Бригада Палыча проводила субботник по очистке автобусной остановки и в курилке на стройке. Арабы курят. Что они курят - я не знаю, но "бычки" обычно швыряют, не глядя, куда попало. Естественно – все, что я пишу - это со слов Володи Голованова.

И вот, говорит, зашли мы в курилку, а там накидано этих "бычков" (окурков) - немеряно. Мы давай их собирать. Арабы, которые находились в курилке, вытаращили на нас глаза и ничего не понимают. Ведь мы, по сути, были их учителями и наставниками, считай – начальниками, а тут сами руками собираем их окурки.

И вдруг одного из них озарило. Он закурил сигарету, покурил и бросил окурок на пол, а мы этот "бычок" подняли и аккуратно положили в урну. И тут началось: даже тот, кто уж накурился так, что дым из ушей валил, все равно закуривал новую и быстренько кидал мимо урны, а мы подбирали.

С этой минуты наш добрый Палыч начинал наливаться краской и сверкать глазами на меня, как будто это я бросал бычки мимо урны.

- Валера, представляешь, эти б…и еще звали своих друзей, чтобы те посмотрели на этот дурацкий спектакль! - рычал он.

(Я не помню, чтобы до этого момента Палыч когда-либо сквернословил, не замечал за ним такого и позже.)

Дальше, уже не сдерживаясь, рассказал на чисто русском языке, что он думает об организаторах такого субботника.

Но потом успокоился и уже со своей традиционно доброй улыбкой закончил: "И все-таки начальники за этот позорный субботник по шапке получили сильно. Кого-то даже услали в Союз, а там еще вкатили вдогонку выговор по партийной линии".

Шашлык вместо инвентаризации

Мне все время хочется рассказать о людях, с которыми я работал, что-нибудь необычное, веселое и забавное, но не со всеми это случалось, а концепция моей повести – это правдивое повествование о том, что с нами было. И оказывается, что очень много чего было интересного и ни к чему что-то присочинять и выдумывать.

Работал у нас и Жора Окатый. Он со своей семьей приехал с Украины, не помню откуда. Вроде бы и ничего такого интересного с ним не происходило, но я его помню. Он всегда был в прекрасном настроении. Его лицо постоянно украшала лучезарная улыбка, а в глазах сверкали искорки. Он в любой момент мог рассказать множество историй из своей, богатой на события, жизни.

Уже вернувшись в Москву, через несколько лет я вдруг понял, на кого очень сильно был похож наш Жора – на Бенни Хила. Так же, как и Бенни Хил, Жора мог бы развеселить даже покойника.

Как-то утром в отделе он мне рассказывает:

- Прихожу вчера вечером домой, а ко мне бежит дочь и с восторгом рассказывает, что дядя Валера детскую песню написал про Лиса. "Да, - подумал я, - дядя Валера напишет"… Ну, пойдем, послушаем.

- Сам понимаешь, что кассету это я у нее отнял и сказал, что этот Лис - нехороший и злой, поэтому детям про него слушать не рекомендуется.
Вот так Жора Окатый и его дочь познакомились с моей, только что записанной, песней "Нота Си".

Мы с Жорой сидели в одной комнате и даже рядом, а в другую комнату, где обычно сидели матерьяльщики и металлоконструкторщики, приехал странный специалист, по-моему, из Грузии. Что он говорил, я с первого раза никогда понять не мог, да и со второго тоже.

Через какое-то время наши контрапартиды-кубинцы, смущенно улыбаясь, стали нас спрашивать: мол, кто это, и на каком языке он говорит? А мы мнемся и не знаем, что им ответить.

По-моему, звали его Гогой, как в кино "Москва слезам не верит", но там Баталов говорит на великолепном русском, а здесь на чудовищно ломаном.

Как он к нам попал – ума не приложу. Ведь его кто-то проверял и вызывал. Но в конечном итоге – это было не наше дело, а я, тем более, уже был практически "дембелем". Не знаю, чем дело кончилось, но кое-что напоследок вам расскажу.

Вызывает меня к себе Сергей Новицкий, еле сдерживаясь от смеха, и рассказывает:

- Представляешь, приходит ко мне Гога и говорит: "Давай я лючше на всех шашлык буду делат, а все будут кушат?!"

Каждому, кто заходил в кабинет Сергея поинтересоваться, в связи с чем такая ржака, кто-нибудь в очередной раз рассказывал эту историю, и вскоре вся комплектация, набившись к Новицкому, ржала как ненормальная.

Вместо инвентаризации – жарить шашлык…

Оригинально.

Светик! От меня тебе приветик!

Одно время в "предбаннике" у шефа сидела переводчица Света Зубчук. Она была из Молдавии из самого Кишинева. Симпатичная стройная блондинка с замечательным характером. Если мы с утра не разбегались по нашим складам и ариям, она всегда звала нас на утренний кофе. Сама его готовила в гейзерной кофеварке.

Там всегда можно было встретить и Володю Ледовских, и Сережу Турчина, и я там был и кофе пил. Благодаря Свете в секретариате была теплая дружеская атмосфера. Селищев Юрий Степанович иногда выглядывал и слегка шипел на нас, когда Ледовских уж слишком громко смеялся, но это так, для порядка. Мы не были бездельниками, и шеф это знал.

Не знаю, что Света заканчивала, но так же, как и другие наши Моавские переводчицы, которые тоже приехали из Молдавии, была прекрасным специалистом и практически первым моим учителем по испанскому. Именно здесь, в секретариате начальника комплектации, за утренним кофе я получил свои первые уроки испанского на Кубе.

Я сохранил самые добрые и теплые воспоминания о ней.

Светик! От меня тебе приветик!

Юра Юдашкин был представителем Урала. Интеллигентный человек. ПисАл стихи и хорошо пел. Он был тоже из второй комнаты. Постоянно в делах и заботах. В наших "ржаках" и трёпе редко принимал участие, хотя сам был очень остроумным и шутки понимал.

Мы с Юрой как-то вместе выступали со сцены на каком-то празднике – пели частушки на местные темы. Весь текст сочинил Юра сам.
На прощание он для меня записал песню на музыку "От Москвы до Бреста", в которой в стихах описал некоторые моменты нашей жизни в Моа, воздал мне, как местной знаменитости, в общем, с легкой иронией и хорошим слогом попрощался со мной.

Я эту кассету храню и периодически прослушиваю.

Юра Шельдинер

Редкий случай, когда мы с Валей Плехановым вместе возвращались с площадок хранения. В дверях нашего центрального альмасена сталкиваемся с каким-то незнакомым мужиком-советиком.

Валентин вдруг остановился, как вкопанный:

- Шельдинер Юрка – это ты, что ли?

Мужик заторможено повернулся в дверях, взглянул на Плеханова и заорал:

- Валька Плеханов!..

Ребята не виделись лет двадцать пять. Оказывается, вместе учились в одном институте, на одном курсе и в одной группе.

Судьба многим из нас назначила место встречи со своим прошлым и будущим в Моа.

Где вас так долго носило?!

На самых задворках центрального альмасена располагалась одна из старых площадок хранения, где были складированы ящики так называемой "Линии покраски тары". Эта линия должна была поставляться из Союза самой последней из всего оборудования, так как она предназначалась для покраски тары (металлических ящиков) под готовую продукцию, а ее поставили чуть ли не самой первой (с логистикой в те времена были проблемы).

И вот ящики с этой линией уже на треть вросли в землю и заросли бурьяном. В комплектации осталось только два человека, которые знали, где все это находится: естественно - Сережа Турчин (он хоть и ведал оборудованием для ТЭЦ, но почему-то знал про все) и я.

И вот как-то ко мне в комплектацию приходят два человека, одинакового роста и "одинаковых с лица" (мне так в первый момент показалось).

Как звали первого, как говорится - извиняйте, а вторым был Стас Гужва из Одессы. И вот они просят меня провести к месту захоронения, ой, простите, хранения пресловутой Линии окраски (она вдобавок ко всему была изготовлена в Польше).

Приходим. У ребят шок – всё такое убогое и полуразваленное, что вид точно как на запущенном кладбище.

Гужва машинально положил руку на какой-то разваленный ящик, и тут же из него вылезла оса и ужалила Стаса в палец, мол: "Где вас так долго носило?! Я здесь чуть от тоски не сдохла!"

- Ах ты, с…а такая! - выругался одессит.

- Что, больно? - сочувственно-ехидно поинтересовался его напарник.

- Нет, приятно! – огрызнулся Гужва.

Однако вскоре у них настроение резко улучшилось, так как оказалось, что мы с Серегой сохранили весь комплект в целостности, хотя и в слегка развалившихся ящиках…

Перед отъездом я специально зашел посмотреть на смонтированную польскую Линию окраски тары. Она выглядела как новенькая.

Стаса Гужву помню хорошо, он был прикольным парнем, весельчаком и по-одесски остроумным.

И последнее о Комплектации

Мне на смену приехал (не помню, как зовут и не знаю, откуда) отличный парень: энергичный, сообразительный и деловой. Я ему много чего рассказал и показал по работе, а он все внимательно слушал и записывал.

В общем, мне он понравился. Поселили его так же, как и меня когда-то, в девятое роло. Все повторялось. Жизнь в Моа продолжалась.

А еще в отделе появился молодой человек, который отлично играл на гитаре и сочинял песни. Мы с ним поработали совсем немного, но к моему отъезду он успел сочинить про меня песню, и спел ее на моей "отвальной".

Из песни помню буквально несколько слов "…роло, которое один…"

Вот как бывает

Как-то вечером в Интерклубе ко мне подошел один из моих соседей по первому роло. Я его, конечно же, знал, но мы особенно не общались. Знаю только, что он по работе был связан с портом, а еще обожал песни Владимира Высоцкого.

- Валера, пойдем, я тебя кое с кем познакомлю, - загадочно произнес сосед.

Пошли. Подходим к одному из столиков под грибком. Поднимается молодой парень. Когда он чуть вышел из тени - я опешил. На меня взглянуло лицо моего деда с фотографии, которая висела в квартире у моих родителей в Москве.

- Вася Житников, - представился парень.

Вася занимал какую-то серьезную должность на корабле-сухогрузе, который привозил в Моа, в том числе и оборудование для строительства завода.

Вася был из Ленинграда. Он прекрасно играл на гитаре и прекрасно пел.

Оказалось, что самой любимой песней его была… "Звездочка моя ясная".

Как когда-то с Толиком Тюленевым (Соловьем) в Гаване мы с первого раза спели ее так, словно пели вместе всю жизнь; так и с Васей Житниковым, но уже в Моа, на советском корабле, мы замечательно исполнили эту песню с первого раза на два голоса.

Пути Господни неисповедимы.
Надо ли говорить, что мы долгие часы общения - и в первый раз, и в последующие приходы его корабля в Моа - выискивали родственные связи по нашей фамилии, но так и не нашли.

В дальнейшем, уже в Москве, когда Вася Житников с женой были у нас в гостях, мы съездили к моим родителям. Был потрясающий по теплоте семейный вечер. Все были радостны и веселы. Много пели. Вася очень интересно рассказывал о своих морских рейсах.

И опять искали родственные связи, но, даже с помощью моего отца, их отыскать не смогли.

А сходство с фотографией деда при личном сравнении тоже оказалось далеко не идентичным, просто были похожи усики и овал лица.

Мы были просто однофамильцами.

И тем не менее, ведь надо было забраться за тридевять земель, чтобы встретить однофамильца, так похожего на брата.

 

vvs

Валера Житников с Васей Житниковым, я слева. 30.11.1984г

Дать винтА

Не могу обойти воспоминаниями двух закадычных друзей - Юру (кличка "Борода") из Москвы и Толика с Алтая.

Вот наверняка: закончу Воспоминания и вспомню их фамилии.

Юра-Борода жил в девятом, а Толик в третьем роло, но чаще их видели во всех местах, где проходили ромопринимательные мероприятия.

Юра постоянно таскался со вновь приобретенным магнитофоном. Так и вижу его с аппаратом на плече. Человек он был предельно хорошего настроения. Хохотал много и с удовольствием. Был все время как бы слегка чуть-чуть…

Был интересный случай, когда мы с Юрой в одно время оказались летом 1984 года в Москве. Я был в отпуске, а Юра то ли уже совсем вернулся, то ли тоже в отпуске. Так вот. Время было непростое. Короткое время правления Андропова. Кто не знает - объясняю, что в это время началась борьба с опозданиями и прогулами работы.

А выражалось это вот в чем: в дневное время в любой кинотеатр, к примеру, могла зайти милиция, прекратить сеанс и проверить у всех документы на предмет: "А почему не на работе?" Ну и потом, в случае невнятного объяснения, составить протокол и сообщить на работу.

Ну, Юра-Борода и попал в облаву в каком-то кинотеатре, по-моему, в "Октябре", на Калининском проспекте. А так как он был, как всегда, слегка чуть-чуть, да еще и с загранпаспортом…

В общем, даже непробиваемый Юрик был весьма удивлен:

- Валера, что за хреновина? Это что, теперь навсегда?

- Пора назад, в Моа, - подумал я…

 

Толик с Алтая тоже был всегда в прекрасном настроении. Постоянно куда-то спешил, но спешил весело. Он очень хорошо играл в настольный теннис и принимал участие во всех местных чемпионатах.

Однажды мы с ним играли в рамках какого-то турнира. Он мне и говорит:

- Давай так: если я выиграю, то ты угощаешь, если ты – то я.

Я согласился и проиграл, но Толян ко мне в первое роло идти не захотел (теннисный стол был рядом с его третьим) и заявил:

- К тебе что-то далеко идти, пойдем лучше ко мне, а к тебе в следующий раз.

И мы пошли. В этом он был весь. Его знали все, а он всех и подавно.

Провожали кого-то из третьего рола. Гостей наперлось под завязку (ну это было как раз не исключение у нас в ролах). Мы пришли с женой.

Толян был на удивление сосредоточен и почти не улыбался, и самое главное – был абсолютно трезвым. Я его таким еще не видел. Он деловито все расставлял на столе, рассаживал гостей, тамадил, короче, находился в центре внимания.

Все шло замечательно. Как всегда, много пели, танцевали. Было шумно и весело. И вот, когда гости слегка рассосались, Толик произнес:

- Вроде, все хорошо… Теперь и мне можно…
Затем он подходит к столу, берет непочатую бутылку рома. Открывает, раскручивает ее рукой до момента, когда в бутылке появится как бы водоворот (или еще говорят, винт), и во время этого винта вставляет горлышко себе в рот и весь это винт вливает себе в горло, не делая глотательных движений.

Я такого ни до этого, ни после никогда не видел. Таким образом, Толян влил в себя за раз грамм триста пятьдесят-четыреста рома. После этого он жадно заглотил три огромных ложки мясного салата и радостно улыбнулся своей знаменитой улыбкой.

- Надо сваливать, - прошептала мне жена, и я с ней согласился.

Пора к Зойке

Вот пишу, а сам усиленно вспоминаю: а была ли в Моа парикмахерская, и не могу припомнить. Наверное, была. Но где?

Зато прекрасно помню, где мы, мужики все время стриглись.

Помните, у группы "Ралли" был второй барабанщик, Женя Семенихин, а у Жени была жена, Зоя? Интересная и деловая женщина. Про таких на Руси говорили: "И в горящую избу войдет, и рома махнет, и коня на скаку остановит".

И открыли Зоя с Женей на своей квартире парикмахерскую. И повалили к ним мужские советики (насчет женщин – не знаю).

Мероприятие называлось "К Зойке сходить".

- Да, тебе пора уже к Зойке, больно ты зарос.

- Что-то я зарос, пора к Зойке.

 

Такса была два песо. Не дорого, но и не дешево.

Сам выбирай: или по два – у Зойки, или бесплатно пусть тебя жена кромсает.

Большинство выбирало "К Зойке".

 

Стригла она очень даже неплохо, по крайней мере, для Моа. Опять же - своя, советика, веселая, балагурка.

Я по первости, когда узнал, что Зоя стрижет, пришел типа, по-свойски, бесплатно – вроде с Женей играем в одной группе, но на второй раз пришел, как и все, с двумя песами (одно дело – раз постричься, другое – постоянно).

Женя (бабками командовал он) денег не принял категорически: "Валера, не будем нарушать традицию!", и Зойка тоже зашумела: "Валера, ты что? Мы же свои!" Так и пришлось мне постригаться бесплатно, то есть, на халяву.

Мало того, Женька взял моду поить меня из бутылки пивом, пока Зоя занималась моим затылком.

Вот такие замечательные люди меня окружали.

Как я могу все это забыть?!

 

Дерево расцвело

Дерево расцвело для меня в последний раз

За три с половиной года в Моа я так и не научился распознавать смену времен года по внешним признакам. По мне – все время было тропическое лето. Где-то, в других тропиках, пишут, что в период с мая по ноябрь беспрестанно льют дожди, то есть существует пресловутый сезон дождей. У нас, на Кубе, дожди, конечно, были и даже порой несколько дней подряд, но насчет того, чтобы называть это явление пусть даже мини тропическими муссонами – язык не повернется.

Иногда, собираясь на работу и выглядывая сквозь решетки деревянных жалюзи на улицу, я видел серое утро, и сердце радостно замирало – сегодня будет пасмурно, и может быть пойдет дождь. Но выйдя из подъезда и сделав десяток шагов, понимал, что все надежды были напрасны. Малюсенькое облачко, размером как раз с солнечный пятачок, растворялось в бескрайней синеве прямо на глазах, и беспощадное ярило начинало раскочегаривать свою топку, чтобы к полудню раскалить ее докрасна.

За будничной суетой как-то не заострялось внимание на том, что днем стало не так жарко, а вечером менее душно. Для меня каждый день был бесконечным летом. Помню случаи, когда мы на работе, на полном серьезе спрашивали друг у друга: "Слушай, а какой сегодня месяц?"

И только проходя мимо кубинского кинотеатра, ты внезапно остановишься и увидишь, что дерево-то расцвело!

 

011

Не знаю точно: то ли это дерево или нет, но очень похоже.

Дерево расцвело – и это значит, что на дворе весна, а именно весна 1985 года, и через несколько месяцев мне уезжать.

Кстати, о кинотеатре. Он был для нас своеобразным окном в западное кино, которое так манило всех советиков своей закрытостью и запретностью.

Кинотеатр работал по американской беспрерывной системе. Это, когда фильм крутили без остановки целый день, и можно было зайти в зал в любое время и начать смотреть с любого места, хоть с конца, но потом фильм опять начинался сначала, и ты, досмотрев до кадра, который застал по приходу в кинотеатр, мог уйти или по второму разу смотреть фильм дальше, и так хоть десять раз подряд - тебя никто из кинозала не выгонял.

Какое кино мы там смотрели! Нам прежде даже мечтать об этом не приходилось. Ведь в Советском Союзе нас все время зачем-то старательно отгораживали от фильмов с Брюсом Ли и Чаком Норрисом, мы были лишены возможности оценить потрясающую игру Аль Пачино и Марлона Брандо в знаменитом фильме "Крестный отец", нас пугали ужасами фильмов "ужасов" и развратом фильмов с эротикой. Так и хочется сказать: "Напугали бабу…".

А мы упорно и страстно желали всё это видеть своими глазами, чтобы самим оценить и "ужас", и "разврат", и все остальное. И мы увидели и оценили.

Страшно, аж жуть!

Помню, как ходили на известный (как оказалось) фильм ужасов режиссера Джона Лендиса "Американский оборотень в Лондоне". Фильм в Америке вышел только в 1981 году, а мы его уже смотрели в 1982. Почему-то Куба не боялась запугать свой народ кинематографическими страшилками, а СССР – боялся.

Не знаю, как остальные, но я тоже боялся.., сидя в темном зале и предчувствуя по сюжету, что оборотень превратится в волка и сожрет свою любимую девушку. Стыдно признаться, но я даже закрывал глаза рукой, боясь увидеть страшную сцену.

Знали бы мы, что нам будут показывать по телевизору через тридцать лет в прямом эфире!

 

В продолжение о фильмах ужасов.

По возращении в Союз в 1985 году, я сразу же купил видеомагнитофон в "Березке" за чеки и активно включился в процесс просмотра видеофильмов и систему взаимного обмена. Я брал фильм у одних, давал им на просмотр какой-нибудь свой, другим давал тот фильм, который взял у третьих и т.д. Короче, получалось, что ежевечерне я просматривал в среднем два с половиной фильма. Сколько я посмотрел за 1986 год – не трудно сосчитать.

Ну, да я о другом.

Как-то мне довелось заскочить к своим московским друзьям (супругам Виталию и Инге) и оставить им на просмотр популярную и крутую страшилку того времени "Кошмар на улице Вязов". Помните, как Фредди Крюгер резал подростков во сне своими страшными пальцами-лезвиями?!

Через пару дней, забирая фильм, я поинтересовался у ребят их впечатлениями.

- Валер, ты представляешь, моя Инга весь фильм сидела, схватив меня за руку с такой силой, что у меня два дня отпечатки ее пальцев оставались на руке, - начал Виталий. - А после фильма мы собрались прогуляться. Я смотрю, Инга - какая-то напряженная. Как-то подозрительно заглядывает в лифт, да и вообще, постоянно озирается. Я начал было прикалываться по этому поводу, но вижу – она на это совсем не реагирует.

И вот идем мы по улице, уже стемнело, пошел слабый снег, и стало, честно говоря, мрачновато. Навстречу нам попадается какой-то мужик. Обычный мужик, в принципе, вполне приличный, с портфелем... И вдруг, моя дура Инга присела на корточки, пальцем показывает на мужика и как заорет! Я и сам-то ошалел от её крика, а мужик, так тот просто шарахнулся в сторону, боком наскочил на металлическую урну, перелетел через неё и рухнул в сугроб. Шапка с него слетела, портфель в сторону, короче полный п...

Виталий аж привстал от переизбытка эмоций.

- А через пару секунд мужик очухался и обложил нас отборным трехэтажным матом, - завершил свой рассказ мой приятель.

Во время повествования Инга, героиня сюжета, сидела смущенно и несколько виновато улыбалась.

Я не знал, как себя вести. С одной стороны, смех распирал меня изнутри, с другой – я чувствовал себя виноватым за проклятый фильм, который произвел такое жуткое впечатление на жену Виталия.

Больше я им никаких ужасов не привозил…

 

И все-таки дерево расцвело. Был май, "глубокая его середина".

Все в последний раз

Я тихо прощался с ариями и заводом. Наши арии-площадки хранения заметно опустели, даже знаменитая железяка - промежуточный вал с косозубой шестерней - тоже был передан в монтаж и даже смонтирован.

А вот здесь я повстречался со змеей, а вот в этом овраге мы с Сережей хотели сделать запруду на ручейке, чтобы купаться…

Мне было немножко грустно, но я еще не представлял, какая огромная волна грусти и тоски нахлынет на меня в недалеком будущем.

Я бродил по территории завода.., нет, это была уже не территория, не строительная площадка – это уже был завод.

Как он вырос! Появились огромные корпуса, которые выстраивались в настоящие улицы и переулки. А вот он, красавец кран-перегружатель, а вон там шаровая мельница, а вот и она, польская линия окраски тары, за которую Гужву кубинская оса ужалила в палец…

Честно говоря, три года назад трудно было поверить, что все это срастется. Теперь стало окончательно ясно, что завод построим.
Прав был Юра Ундруль.

Я сел в автобус и поехал вместе ребятами на обед в роло.

Это было мое последнее посещение завода.

Больше я никогда его не увижу.

 

Очень активно пишу и записываю свой второй музыкальный альбом "Спой мне, Куба, в последний раз". Как всегда, не хватает времени. Записываю практически с первого дубля, порой считывая текст песни с листочка во время записи, так как наизусть не успевал заучить.

Отсюда и многочисленные оговорки и ошибки при исполнении. Записывал на маленькую однокассетную стереомагнитолу Sanyo, так как Sharp-700 мы увезли в Москву, когда ездили летом 1984 года в отпуск.

В процессе написания песни "Посвящение Сергею Турчину" пришла информация, что его жена, которая уехала в Союз гораздо раньше его, сломала ногу. Я, естественно, отразил этот момент в тексте.

Премьера песни была на речке, по-моему, в мае 1985 года, где Серега проводил отвальную. Песня имела успех у гостей. Все смеялись и больше всех - Турчин. Он вообще любил мои песни.

Один из гостей, после серьезного возлияния, решил срочно охладиться в речке. Хочу напомнить, что пляж и дно речки в основном были из крупной гальки, временами достигавшей размеров страусиного яйца.

Так вот. Незадачливый купальщик подбежал к речке, оттолкнулся и красиво прыгнул в воду, но видно что-то не рассчитал и, не долетев до глубины, головой врезался в дно.

Видно было, что этот маневр ныряльщику удовольствия не доставил: он на мгновение потерял сознание, да и кровь из раны на голове, смешавшись с водой, обильно залила ему лицо.

Действовали быстро. Раненого посадили в джип (УАЗ), кто-то сел за руль и погнали в кубинскую больницу. Переводчиком поехал Гена Черных.

В дороге наш прыгун реально оклемался и попросил пить, в смысле, выпить, но Черных насовал ему в рот каких-то мятных таблеток и жвачек (кто-то привез из Гаваны), так как от пострадавшего шел такой одуряющий запах, что представлялось, что он нырнул не в речку, а в бочку с ромом.

В больнице Гена наплел врачу, что, дескать, наш коллега, работая на территории строящегося завода, зацепился ногой за какую-то трубу и с высоты второго этажа головой врубился в бетонный блок, лежащий на земле.

Врач, осмотрев больного, удивился, что у того в волосах на голове мелкие камушки, а в ушах ракушки.

- Так ведь от удара плита рассыпалась и замусорила нашему товарищу голову всякой хренью, - не моргнув глазом, выдал Гена Черных.

- Да, - подумал врач, - не дай dios (бог) связаться с этими rusos (русскими). Хорошо, что мы с ними на одной стороне.

Конечно, все было не так просто в той ситуации, но, в конце концов, завершилось благополучно.

Надо ли говорить, что и на речке в Моа я был в последний раз.

 

Незаметно пролетели несколько десятков дней и вот уже мы устраиваем у себя в первом роло на третьем этаже прощальный вечер - отвальную. Собрали со всех соседей столы и стулья - народу обещало быть много.
Все формальности по сдаче-приему нашей квартиры кубинской администрации прошли…, а никак. Никто у нас ничего не проверял и не считал. Я что-то подписал в офисе у Пинеры, уж не помню что. Вот и все. А бывалые люди пугали, что могут быть проблемы.
Проблем не было. Мы прощались с Моа хорошо.

 

Про отвальную я уже упоминал не раз, так что ничего особо нового вспомнить не могу, просто добавлю, что из всех ленинградцев, с которыми мы наводили шороху в Гаване три с половиной года назад, был один Петрович (Валера Белохвостов). Все остальные уехали на родину.

По заведенной нашими семьями давней традиции, он принес бутылку рома.

На отвальной коллеги-комплектовщики вручили мне традиционную грамоту (не знаю: у всех отделов была традиция или только у нашего).

 

021

 

03

Прошу заметить, что компьютеров и фотошопов не было и в помине. Это делалось еще до нас. Не знаю, кто это рисовал и писал текст. Как видите, я хранил ее ровно тридцать лет, и она еще в приличном состоянии. При желании вполне можно прочитать текст. Он написан в старорусском стиле, оригинален и забавен.

Несмотря на то, что мы, так же как и все, серьезно готовились к прощальному вечеру и насобирали кучу хорошего рома, все равно, по старой русской традиции (которую активно поддержали и кубинские гости), выпили все подчистую, и Петровича бутылка была последней и завершающей точкой всех наших Моавских застолий…

Последние часы в Моа

Защитникам животных хочу сообщить, что нашего любимого-злюку кота Чёртика мы не бросили под забором, а отвезли в третье роло к Миреку. Черт, как ему и полагается, брыкался, кусался и царапался, не желая покидать обжитое место, но сила была на нашей стороне, и мы с Миреком кота благополучно перевезли на новое место жительства.

Утром, в день отъезда, вещи (а их было много) каким-то образом были переправлены в наш кинотеатр у четвертого рола. Совершенно не помню этого момента, но помню, что нас с женой на джипе подвозил Сережа Новицкий. Когда садились в машину, к нам подошла наша добрая соседка Ира со второго этажа. Мы расцеловались, жена и соседка плакали. Мы так хорошо соседствовали.

Возле кинотеатра уже собралась значительная толпа: отъезжающие вместе с провожающими. Отъезжающих было не так много, провожающих – гораздо больше.
До Гаваны нас должны были вести на легендарном Чавдаре (автобус болгарского производства). Несмотря на то, что в Моа имелся свой маленький аэропорт, в котором самолеты садились на "крышу шестого рола", доставка вновь прибывших специалистов с семьями, так же как и их отправка в Гавану, осуществлялась исключительно на автобусе. Просто у людей было такое огромное количество багажа, что маленький самолет, курсировавший между Моа и Гаваной, не мог все это поднять.

 

А вот в отпуск все летали самолетом. Мне кажется, это был ЯК-40. Маленький, уютный и комфортабельный самолетик. Лететь до Гаваны было около двух часов (мне так казалось), но за это время, к нашему приятому удивлению, нас даже покормили – принесли очень вкусный горячий бутерброд (бокадИйю) с мясом и еще с чем-то, плюс напиток - холодную рефреску в фирменной бутылочке.

Полет проходил на сравнительно небольшой высоте (пять километров по моим прикидкам). Небо было традиционно безоблачным, и видимость была просто безграничная. Весь полет походил на видовой аттракцион: вся Куба - как на ладони, океан всевозможных волшебных оттенков зеленого и голубого просматривался до самого дна и казался удивительно мелким и приветливым. Мы получили огромное удовольствие от полета.

 

Но это было год назад, а сегодня мы ожидаем автобус.

Как обычно, много поем и, как положено – покИто ром. Но рома действительно выпили совсем покИто – все же еще утро, да и настроение было не то. А настроение было радостным. Да. Я уже устал от тропиков и настроился на Москву. Мы возвращались домой.

Подходили незнакомые люди – просили с ними сфотографироваться. Конечно, очереди не было, но сам факт был приятным и волнительным. Я помню это ощущение до сих пор.

Промелькнула мысль, что в Москве такого не предвидится. И опять, уже не первый раз, появилось легкое сомнение в душе: а что меня там ждет, куда я так рвусь? Буду ли я там так нужен, как здесь?

А вот и Чавдар. Совсем не задержался. Загрузились как-то быстро и без суеты.
Последние поцелуи и объятия.

Прощай, Моа! Навсегда прощай!

И вот Гавана

Сколько раз в своих Воспоминаниях я повторял словосочетание "не помню" или "плохо помню" - я не помню! Но ведь на то они и воспоминания, чтобы что-то вспомнить, а что-то забыть.

Итак: совершенно не помню, как доехали до Гаваны. Доехали – вот и все. Без аварий и без приключений. В Гаване нас начали развозить по отелям, причем, по разным. Когда из автобуса вышла последняя пара, а нас не пригласили на выход – я удивился и спросил:

- МучАчос, кэ пАса? (Ребята, в чем дело?).

Сопровождающий наш автобус из Моа (я его почти не знал) очень вежливо мне ответил:

- Валерий, не переживайте, все будет хорошо.

И всё было действительно так. Нас привезли в совершенно незнакомую по названию (большинство гостиниц, куда селили советиков - были на слуху) гостиницу, как оказалось, в самый центр Гаваны, близко и от Фокса, и от площади Революции, и от автобусных остановок.

Отель был отремонтированным! (Для Гаваны того времени ситуация исключительная.) Номер был чистеньким, беленьким, с новыми покрывалами приличного цвета на кроватях (помните покрывала бордельного желтого цвета в Бристоле?), две кровати и две тумбочки, на каждой тумбочке – по вентилятору! Куда мы попали?

И опять мысль мелькнула в голове – это мне маленькое спасибо от кубинской стороны. Снова легкой тоской кольнуло в сердце.

Ночью спать было тихо и прохладно. Ни петухи, ни кошки не орали.

А с утра грусть-печаль улетучилась, как и не бывало, и мы погнали по долларовым магазинам.

Помню хорошо магазин, который мы называли "Дипломатик". Большой магазин с разнообразным ассортиментом, но все максимум сорок восьмого размера и не понятно какого производителя. В воздухе висело, что большинство товара с Тайваня и из Китая, но мы за кровные доллары тогда хотели настоящую фирмУ.
Гордыня, гордыня! Через тридцать лет мы поймем, что счастье в другом.

Но тогда нам так хотелось купить что-нибудь, по нашим понятием, настоящего: настоящее французское белье для дам, или фирменные джинсы – для всех…

Но везде было одно и то же. Хотя как-то мы попали на продажу (не распродажу!) настоящих (как мы себя уговаривали) джинсов "Монтана". Я всю свою жизнь считал, что это итальянский бренд, а оказалось, что германский.

Но те джинсы были вообще без конкретизации производителя, однако очень похожие на натуральный деним, и впоследствии это оказалось правдой.

Я купил себе две пары (по нашим старым московским понятиям джинсы надо было носить пять лет, при чём, чем они драней – тем круче.) Так что я купил себе фирменных штанов на десять лет.

И практически угадал. Джинсы хоть и были без опознавательных знаков от изготовителя, но по нашим меркам считались настоящими, потому что пилились (истирались) замечательным бледно голубым цветом – сейчас таких не делают.

И через четыре дня я "издал указ по семье": больше никаких бесславных походов по магазинам, а отдыхать и гулять по полной, так как неизвестно, сколько нам здесь осталось, но точно известно, что в Гавану в ближайшие десятилетия мы не попадем.

К моему величайшему удивлению, предложение было принято без возражений.

Носы щекочут ароматы ресторанов

Мы с женой решили каждый день обедать в разных ресторанах. Это было не сложно, если у тебя есть песо. Ресторанов в Гаване, как это не покажется странным при общей бедности, было много. И надо сказать, что все заведения культурного принятия пищи были очень чистыми и опрятными.

В каждом ресторане тебя обслуживала толпа официантов: один приглашал посетителей в зал и усаживал за столик, второй брал заказ, третий приносил еду, четвертый стоял в дверях лицом в зал, готовый в любой момент ринуться коршуном к твоему столу, чтобы долить тебе пива.

Еда практически всегда была очень вкусной, хотя и не особенно блистала разнообразием. Порции были достаточны, чтобы насытить клиента любого объема тела.

Иногда у меня возникали проблемы с названием блюд, ведь, как вы сами понимаете, хотя я и мог объясниться с кубинцами в любой ситуации, но запас слов был все же недостаточным для свободного общения.

 

Как-то в поездке по восточным провинциям мы с ребятами зашли в ресторан пообедать. За нашим столом сидело человек шесть, в том числе вездесущий Сергей Турчин. Принесли меню. Долго выбирали - искали что-нибудь необычное и остановились на названии, которое мы для себя перевели как "маленькие свиные ножки".

Вместо этих "маленьких ножек" принесли что-то на большой тарелке, похожее на толстую кожу или даже свиную шкуру, при чем, из нее торчали щетинки и волоски. Турчин, который в конкретный момент всегда находил оптимальные выражения, категорически заявил: "Я эту небритую шкуру есть не стану!"

Все остальные соседи по столу тоже демонстративно отодвинули от себя тарелки и выжидающе смотрели на меня - я был как бы старшим стола, и мне теперь предстояло разбираться с официанткой.

Довольно коряво, но вполне понятно мною было объяснено, что это в тарелке - есть нельзя, потому что оно (и здесь я с гордостью выдал совсем недавно заученное слово): "Esta cosa no afeitado".

На соседних столах сидели какие-то испаноязычные иностранцы, у которых вилки выпали из рук и непрожеванные куски еды вылетели изо ртов от смеха.

Значит, я сказал понятно. Переводилось это примерно так: "Эта вещь (хрень) не побрита!"

Наша camarera (официантка) тоже все поняла правильно, густо покраснела, что-то пыталась возразить, но все тарелки забрала и принесла нам хорошо понятное и любимое блюдо – курицу.

Проще надо быть и поменьше выпендриваться. Это я в свой адрес.

 

Но вернемся в кубинскую столицу. Конечно, за восемнадцать дней, проведенных в Гаване до отлета в Москву, которые кубинская сторона как бы подарила нам в виде оплачиваемого отпуска, мы побывали во многих ресторанах, но запомнились несколько.
В Фоксе, на последнем этаже был ресторан, из которого открывался потрясающий вид на Гавану. Здание Фокса (так оно, оказывается, правильно называется) имеет тридцать девять этажей и является самым высоким в Гаване.

 

h1s

Вот кусочек зала этого ресторана. Врать не буду - мы сидели не возле окна, так как все места там были заняты, но панорамой Гаваны, конечно же, любовались, подходя вплотную к окнам. И мне кажется, что мебель тогда была попроще.
Изменяю своей концепции и беру информацию из интернета, но ведь столько было связано с этим зданием!

 

h2

Edeficio Focsa (Здание Фокса) в Гаване.

 

h3s

Вид на Гавану из ресторана Фокса. Перед океаном стоит отель Националь де Куба (в виде замка с двумя симпатичными башенками).

Эту великолепную картину мы видели своими глазами. Такое не забывается никогда!

Сразу же расскажу и о ресторане отеля Националь де Куба. Мы его называли просто Националь.

 

h4

Отель Националь де Куба.
h5s

Отель стоит прямо на знаменитой набережной Malecon (МалекОн).

А вот и фото того самого ресторана, который мы несколько раз посещали, будучи в Гаване в июне 1985 года.

 

h6

Вы не поверите, но я вижу даже то место, где мы сидели последний раз. Слева, под второй аркой возле колонны. Мы были глубоко впечатлены старинным интерьером и самой атмосферой ресторана. Народу было немного. Обслуживание было по высшему разряду: напитки и еду подвозили на красивой тележечке, пиво стояло в серебряном ведерке со льдом (может быть, оно было и не серебряным, но очень похоже).

В процессе обеда мне что-то понадобилось, а официантка на входе в этот момент за нами не наблюдала - отвлеклась взглядом. Как привлечь внимание? На Кубе было принято псыкать (Пст!), но мне всегда казалось это не совсем прилично, я взял и просто щелкнул пальцами – camarera тут же встрепенулась, подлетела к нашему столу и все организовала.

А понадобилось мне еще пива, кстати, именно здесь мы пили феноменальное кубинское темное пиво "Cabesa de lobo" (Голова волка).

На десерт заказали мороженое и нам привезли два огромных красивейших куска торта из мороженого, на наших глазах полили их ароматным ликером и… подожгли. Это было очень эффектно. Ты подносишь к губам ложечку с мороженым, а оно мерцает холодным огнем, и конечно никакого пожара во рту не происходит.
С тех пор мне больше не довелось есть мороженое с огнем, хотя я знаю, что заказать в наше время в ресторане такой сладкий аттракцион не проблема.

Еще одно памятное для меня место это ресторанчик El Conejito (Крольченок)

 

h7

В современной Гаване такой ресторан только один, поэтому думаю, что это тот самый, который мы посетили в 1985 году.

Но я его не узнаЮ. Помню, что надпись с названием была на крыше и белого цвета, а этот какой-то кирпичный.

И, тем не менее, я о нем расскажу. Решили пообедать в нем. Во-первых, потому что он был рядом с Фоксом, возле которого вечно крутились все советики и мы тоже; во-вторых, я сравнительно недавно выучил очередное новое слово по-испански conejo – кролик и очень порадовался, что правильно перевел название ресторана, а значит там обязательно подадут кролика.

И не ошибся. В ресторан была очередь. Постояли минут десять. Нас посадили за столик для шестерых. И нас тогда очень удивило, что никого из очереди к нам не подсадили. В Москве в те времена без разговоров подсаживали на свободные места кого угодно, совершенно посторонних людей, и это было в порядке вещей.

Интерьерчик был достаточно простым, типа столовки, но кролик был выше всяких похвал. Еще раз обращаю ваше внимание, что все это происходило в восьмидесятых годах прошлого столетия.

 

Бар отеля Сьерра Маэстра. К сожалению, никак не могу найти изображение этого отеля и его инфраструктуры. Мы неоднократно там перекусывали, при чем, там подавали большие порции и курицы, и свинины.

Сам по себе бар ничего интересного не представлял, но место для нас, советиков было культовым. Все свободное время мы проводили возле бассейнов в Сьерра Маэстра. Бассейны были глубокие и с океанской водой.

Вернее, один большой был с океанской, а второй, маленький, для детей был, по-моему, с пресной.

Там, возле большого бассейна в один из дней мы встретили наших друзей из Моа - Витю и Ирину Веденеевых. Мы знали, что они должны были приехать в Гавану, так как у них был отпуск, но все равно встреча была такой, как будто не виделись год.

Вместе с ними мы посетили несколько заведений, о которых я тоже хотел бы рассказать.

Мне казалось, что в цоколе или подвале Фокса располагался специфический ресторан "Полинезия", где подавали копченых кур. В интернете так ничего о нем и не нашел, но мы там были.

Шикарный и колоритный по тем временам интерьер, прямо в основном зале через стеклянную перегородку стояли огромные чаны, в которых коптились куры. Все это было очень необычно и прикольно. В основном зале все места были заняты, но так как мы были советики, да я еще рассказал, что мы в Моа строили завод и вот, возвращаемся домой, хотели бы на прощание посетить этот замечательный ресторан и т.д.

Официант был прохиндейского вида, но к нам отнесся сочувственно и посадил для начала в бар, который находился при входе в основной зал, а минут через двадцать пересадил и в ресторан.

Нельзя сказать, что там было очень интересно, но вкус свежекопченых кур был необычным и аппетитным. Правда, после посещения этого ресторана мне еще несколько дней икалось копченой курятиной.

 

Тропикана. Одно из знаменитейших шоу в мире. Мы с женой уже ходили на него, когда возвращались из отпуска летом 1984 году. В этот раз мы пошли на шоу вместе с Веденеевыми.
В кассе, где-то в центре Гаваны, мне вежливо сказали - билетов нет. Я тут же завел свою шарманку, мол: "Сами мы не местные, поможИте чем можИте…" (Так обычно у нас в Москве, уже в двадцать первом веке, попрошайки начинают свое клянченье в вагонах метро.)
Опять рассказал про строительство завода Никель-Пунта Горда и опять сработало. Более того, нам дали билеты за столик прямо у сцены, а первый раз мы сидели у черта на рогах.
Кабаре Тропикана! И все-таки: чем же отличается простой ресторан, скажем, на Кубе, от кабаре? Поясняю так, как меня научили на Кубе: в ресторане – просто едят, а в кабаре – еще смотрят представление, по иностранному – шоу.

 

h8s

Тропикана – это, в первую очередь, шоу под открытым небом, сцена расположена среди высоких деревьев – пальм и других, названий не знаю.
Как я говорил, мы сидели рядом со сценой. На фотографии где-то напротив дерева и синей лестницы. Как было принято в те годы – у нас с собой было…

По сегодняшним ценам за наши места в 2014-2015 годах пришлось бы заплатить по девяносто четыре доллара с человека, и это только за шоу, плюс за напитки и еду.

Сколько мы платили тогда – я не помню, но какие-то вполне земные деньги, которые не пробивали брешей в наших кошельках.

Подошел официант-негр, мы сделали заказ и уточнили у него, как насчет достать из-под стола бутылку и поставить ее официально на стол. Он в свою очередь уточнил: "Русская водка?", но мы его разочаровали, сказали, что это всего-навсего ром Гавана Клаб. Он печально вздохнул и обреченно сказал: "Наливай".

Веденеев быстро булькнул официанту в рюмку, тот привычно огляделся, быстренько выпил, пожелал нам хорошего вечера и исчез.

Сцена находилась рядом, но была какая-то темная и неприветливая. Внезапно раздались торжественные звуки музыкального вступления, сцена озарилась ярчайшим разноцветным светом, оказалось, что на сцене растут огромные деревья (мое личное впечатление), а на этих деревьях, на специальных мостках стоят симпатичные мучачки в ярких блестящих купальниках, с блестками, перьями, в коронах и еще черти в чем, вернее, почти ни в чем.

- Вот это бабы! - вырвалось у Веденеева, за что он тут же получил локтем в бок от своей жены.

И врубили самбу-румбу, и все завертелось, запело, затанцевало…

Только в тот вечер я окончательно понял, как должен выглядеть настоящий праздник.

По Малекону…

Набережная Малекон (Malecon). Она тянется практически вдоль всей Гаваны километров на пять-семь. Днем, под жарким кубинским солнцем – это просто бетонная дорога с тротуаром, где нет деревьев и людей. В такие моменты Малекон выглядит серым и непривлекательным.

Вечером же, когда зажигаются первые огни, и подобие прохлады опускается на город, Малекон преображается.

 

m1s

Многочисленные влюбленные назначают встречи на парапетах набережной, туристы и просто праздная публика выходят на знаменитый на весь мир променад, чтобы просто "прошвырнуться" (бытовало в те далекие годы такое слово) по Малекону.
Океан подступает вплотную к променаду и предает неповторимое очарование и романтизм вечеру.

Нельзя побывать в Москве и не увидеть Красную площадь – нельзя побывать в Гаване и не пройтись по Малекону.

 

m2s

Во время кубинского карнавала набережная превращается в бурлящую людским водоворотом реку. Радость и веселье здесь хлещут через край.

Пишу не с чужих слов. Я уже ранее на страницах этой повести обращался к теме карнавала. Еще раз подчеркну, что помимо неповторимого и красочного зрелища, огромные, почти не управляемые, толпы зрителей на меня действовали утомляюще.

Зато, какие потрясающие девушки-мучачки встречаются на карнавале!

 

m4s

Все движется, поет и танцует в ритме самбы.

 

m5

Мы говорим: Малекон, подразумеваем - Гавана; мы говорим: Куба, подразумеваем - Малекон. Это слово для нас навсегда останется определенным паролем, услышав который, наша память тут же перенесет нас и на Малекон, и в Гавану, и в Моа…

 

На прощание дарю вам свою новую-старую песню, первоначальный вариант которой под акустическую гитару был записан мною еще в 1989 году.
Буквально на днях в августе 2015 года я сделал ремейк песни с измененным текстом и под аккомпанемент синтезатора Yamaha CVP-601 и электрогитары Epiphone Les Paul, на которых играю я один. Песня называется "По Малекону".

И вот я уже поднимаюсь по трапу…

Мы узнали, что улетаем домой, в СССР через несколько дней.
Знать и нам пришла пора.

Расставание с Кубой не было грустным. Нас ждала наша страна (я так думал), нас ждали родные и друзья. Отсчет пошел, и мы жили предстоящими минутами встречи на родной земле.

Вот самолет с разбегу прыгнул в небо, унося меня назад, в Москву, в новую, долгую и такую непростую жизнь.

 

zk

Россия. Москва.

ноябрь 2014 - август 2015

Валерий Житников.

P.S.

Ну вот, дорогие мои читатели, и закончилась эта необыкновенная повесть-воспоминание "В этом пыльном Моа". Думаю, что большинство из вас с удовольствием и легкой грустью прочитали про наши с вами далекие деньки. Как я не старался, но все-таки пришлось закрыть последнюю страницу Воспоминаний. Всё когда-то заканчивается.

Пришла пора прощаться с Валерой Житниковым и его замечательными друзьями.

Не грустите и не плачьте.

Дверь в Воспоминания теперь навсегда открыта и, я уверен - вы еще не раз в нее войдете, чтобы снова и снова прожить ту недолгую по времени, но насыщенную событиями, жизнь на далеком острове.

Не могу не выразить в рамках этой повести огромную благодарность Мише Гаврилову, человеку, который не только возродил сайт Cubanos.ru, но и наполнил его новым содержанием, а главное, вложил в него теплоту своей души. Мы с вами знаем, что это истина, а не громкие слова.

Благодаря ему, возможно, и состоялась эта публикация. На протяжении десяти месяцев он, был главным и единственным редактором моих текстов, первым критиком и просто товарищем.

На этом я с вами прощаюсь, надеюсь, что не навсегда. Возможны размещения на этом сайте новых песен с кубинской тематикой, а так же творческие встречи на бескрайних просторах интернета.

Здоровья вам, долгих лет жизни и доброй ностальгии.

 

Всех обнимаю.

Всегда ваш,

Валерий Житников.

16.08.2015

30 комментариев

  • Гаврилов Михаил:

    Новые главы воспоминаний Валерия Житникова будут публиковаться в этом файле - https://cubanos.ru/texts/moa1

  • Инна:

    Да, весьма многообразна была жизнь наших специалистов и особенно "холостяков", что и сказать.;)) Помню этот "шухер" с медкомиссией, после того как выявили то самое заболевание у некоторых холостяков - из самой Гаваны приехали врачи (наши советские), все специалисты, находящиеся в Моа без семей, прошли тогда медосмотр. Это было осенью 1984 года, я как раз дорабатывала свой контракт, буквально за пару недель до моего отъезда все это случилось.
    Валера, с грустью понимаем, что подходит к концу твое повествование о нашей кубинской молодости, но очень надеемся, что еще будут продолжения.

    • Валерий:

      Не грустите, друзья, еще почитаем и посмеемся.
      Как сказал Миша Гаврилов:" Есть у Воспоминаний начало, но надеюсь, долго не будет конца!"

  • Инна:

    Помню-помню того котяру. )))

  • Валерий:

    Привет, Илья. На фотографии не "мой" Карлос. Рад, что вспоминаете вместе с нами. Спасибо вам за уникальные фотографии.

  • Гаврилов Михаил:

    Комментарий от Юнира Исламов насчет части 12:

    "Последние записи о чехах и кукарачах. Шеф-монтажники из ЧССР были в нашем цехе подготовки руды. Молотковые дробилки и сушильные барабаны были их производства. Мне приходилось общаться с Эмилем, который отвечал за сушильные барабаны. Свободно говорил по-русски, только с акцентом. На возникавшие у меня вопросы отвечал всегда. Но однажды упрекнул меня в том, что я слишком рьяно обучаю кубинцев. В том смысле, что чем раньше научишь, тем раньше уедешь.
    Но я и не стремился там задерживаться. Мне, родившемуся на стыке Европы и Азии, кубинский климат никак не нравился. Думаю, все чехи они мало-помалу могли объясняться по-русски. Были среди них и словаки, которые обижались, когда их называли чехами. Особой активности они не проявляли в то время, когда там оказался я (1985-1986). Да и понятно, монтаж уже заканчивался. А какую зарплату они получали, нас как-то не интересовало. Нам-то платила советская сторона, а никак не кубинская. Надо полагать, что в долг, который вряд ли вернулся. Ну а чешское, знаменитое пльзенское пиво, в моё время свободно продавалось в магазине.
    С кукарачами я боролся очень просто. Просто давил их. Всё остальное завершали термиты, не оставляя ни капли влаги, ни грамма плоти. И появлялись к пиршеству без промедления".

  • Инна:

    Ну вот, с грустью прочитали очередную часть воспоминаний, где и мы упомянуты. Помню, как всех веселило то, как мы вечно приезжали-уезжали с мужем. То у него отпуск, то конец контракта, то мой отпуск, потом мой от'езд, то новый контракт... Валера, спасибо за твои рассказы и воспоминания "по волнам нашей памяти".

  • Инна:

    Эх, вот чувствовала я, что настанет этот день, когда Валера напишет "это последняя часть моих воспоминаний". Так что читаем со смешанным чувством горечи и радости. Горечи - от того, что больше не будет новых глав, радости - от воспоминаний. Спасибо большое, Валера, ты сделал это и сделал просто замечательно! Спасибо и Мише - за идею и ее реализацию. Эти воспоминания - не просто перечисление каких-то событий. Был такая песня в стародавние времена нашей молодости:"Это наша с тобою страна, эта наша с тобой биография" (с). Так что эти слова в полной мере мы можем сказать о Кубе и времени, проведенном там.
    А вот еще хочу напомнить о проводах семьи Житниковых - провожающие и отъезжающие сидели на скамейках нашего кинотеатра между 4 и 5 Роло, ожидая посадки в автобус. Гитары тихонько наигрывали какие-то мелодии, потом все дружно запели "по аэродрому, по аэродрому лайнер пробежал как по судьбе..." и с чувством допели до конца. Потом подали автобус, началось слегка бестолковое прощание, всеобщие объятия и поцелуи, потом Валера и Таня сидели в автобусе, оттуда грустно улыбались, мы торопливо махали, выкрикивая прощальные слова и давая клятвы писать друг другу. Потом мы с мужем решили не расставаться с Житниковыми и полезли за ними в Чавдар, решив что проводы долгими не бывают, поехали в Колорадо (там должны были забрать еще толпу отъезжающих), так что мы еще немного попели в автобусе на радость прочим пассажирам, потом еще немного попели в Колорадо (пели Розенбаума "Казачью песню"), что было тогда еще новинкой. Ну и уже в Колорадо пришлось прощаться окончательно - автобус уехал, а мы поплелись в Роло, не представляя - как это будет теперь - жизнь без Житниковых.

  • Валерий:

    Дорогая Инночка! Спасибо тебе за добрые и теплые слова о Воспоминаниях и обо мне.
    Ты была самым активным читателем и комментатором моей повести, но ведь ты была еще и одной из героинь моих рассказов, которая любила наше время, наше Моа и нашу Кубу, и конечно, всех нас.
    Всего тебе и твоей семье самого наилучшего!
    Обнимаю, Валера.

    P.S. Жаль, конечно, что Фуз ты нам тогда так и не привезла ( Вечная Шутка!)

  • Макс Чалов:

    Валерий, спасибо Вам за ваше произведение. Прошло 30 лет, а читаешь и понимаешь, что все как вчера. Я в 82 в первом классе учился, жили сначала в 4, а потом перехали в 8-е роло. Я сын Чалова Михаила, Вы должны помнить его, общие дружеские отношения...,, после возвращения на родину, с Тюленевыми наши семьи и в Ленинграде долго дружили. С Бойченко Олегом мы были соседями в чешском поселке в 89 году. Еще раз спасибо за память. С удовольствием скачал записи песен. Касета давно утрачена была, а текст помню до сих пор.

    • Валерий:

      Здравствуйте, Макс. Спасибо, что откликнулись. Конечно же, я помню Мишу Чалова, мы неоднократно бывали в общих с Тюленевыми компаниях. Надеюсь, что у вас всё хорошо. Не скрою, мне очень приятно узнавать, что мои песни до сих пор слушают и даже помнят тексты.
      В начале проекта я хотел сделать ремейк всех песен в современном исполнении, но мне подсказали, да я и сам понял, что в этом случае потеряется аутентичность того времени. Ведь получается, что голос звучит как-бы из 1982-1985 годов прямо из первого рола с третьего этажа...
      Всего вам самого наилучшего.

  • Александр Соловский:

    Спасибо за повесть. Узнал Инну, других. А помнит ли кто меня (вел курс "Мораль и нравственность в коммунистическом обществе" для жен специалистов - им нравилось, читал лекции на заходящих судах и, пару раз, в Роло, проводил еженедельные политинформации в кинотеатре Колорадо, вещал на радиостанции La Voz de Niquel, работал переводчиком на ТЭЦ в 1983-1986 годах, играл в футбол с Сашей Болоцких, готовил новогодние представления с Володей Веревкиным, ну и, конечно, дегустировал ром, проверялся на сифилис и т.д...)? Неделю назад вернулся из Моа: осмотрюсь в Москве немного - обязательно покажу фото. С искренним уважением, Александр

    • Валерий:

      Здравствуйте, Александр. Спасибо, что откликнулись. Очень рад, что еще один очевидец тех незабываемых времен вместе с нами окунулся в далекие годы. С волнением буду ждать ваши фотографии Моа и Кубы сегодняшнего дня. С Днем Победы вас, счастья и здоровья.

    • Гаврилов Михаил:

      Здравствуйте, Александр!
      И я тоже буду ждать ваши фотографии!
      У нас на форуме есть тема, посвященная Моа - http://www.cubanos.ru/forum/viewtopic.php?f=6&t=154 - заходите!

    • Инна:

      Ну вот, подтягивается "старая гвардия". Здравствуй, Саша! Рада твоему появлению и тоже ждем фотографий и воспоминаний.

  • Рэм Карпов:

    Rem Karpov У нас младшенькая возникла в Никаро. А в этом месяце ей уже 54 годика!

  • Александр:

    83-55 гг. Ольгин, Минсельхоз, гл. инж. контракта. У нас ходила байка, что во время "эпидемии" в Моа один из любителей "мучачас" признался в своих похождениях, его выслали "24 часа". Уже дома анализы показали, что он абсолютно здоров.
    Поэтому в нашей колонии был принцип: не признавайся!

  • Сергей:

    Валера, удивлен твоим писательским талантом, читал с интересом. Может напишешь про нашу службу в военном оркестре? Материал неплохой
    с Уважением Сергей Архипов.

  • Владимир Морозов:

    Это находка! Совершенно случайно попал на этот материал. Я был в командировке на Кубе с октября 1982 по март 1983. Написал об этом чудесном времени повесть. Опубликована на прозе.ру "Куба - любовь моя". Заглавие не претендует на оригинальность, но отражает суть.

  • Гаврилов Михаил:

    Здравствуйте, Владимир Павлович!
    Искал-искал, но так и не смог отыскать вашу повесть о Кубе на прозе.ру

    Вы не поделитесь ссылкой?
    Было бы очень интересно ознакомиться.

  • Александр Щеглов:

    Валерий, спасибо за отличную автобиографическую повесть-воспоминание. Я в течение всего года (1969) работал в Сантьяго в штабе Восточной армии Кубы старшим военным переводчиком с командующим армией тогда майором Раулем Менендес Томассевичем и старшим группы советских военных специалистов в Восточной армии генерал-майором Павловым И.А. Много ездили по провинции Орьенте, тогда она была очень большой, позднее её поделили на несколько частей. Ездили много по воинским частям. Бывали в городах: Ольгин, Гуантанамо, Кайманера, Мансанильо, Байямо, Баракоа и других. Пляжи, куда мы ездили для физподготовки: Сибоней и Калетон Бланко (или плайя франсеса).
    Мои, естественно, значительно меньшие, чем у тебя воспоминания можешь прочесть на нашем сайте: раздел - солдаты и офицеры, затем рассказы, статьи и Александр Щеглов. Потом уже в 70-80 - е годы работал "направленцем" по Кубе по линии Министерства обороны СССР и много раз бывал на Кубе. Ходил и по улицам Сантьяго, с ностальгией вспоминая ушедшие годы юности, жаркие встречи в вечернем Сантьяго с милыми фигуристыми кубиночками, с их многоцветием и пышными формами мулаточек. Ведь мы тогда были холостыми парнями (solteros), да ещё прилично знавшими испанский язык. Не забыть и пляжные заплывы (con las muchachas sexi), а что вытворяли с ними под водой?! Да, теперь вспоминаем словно сказку...
    Спасибо тебе, дорогой Валерий. Вы там ходили по тем же улицам и дорогам, по которым ранее гуляли и мы, особенно Сантьяго.
    Здоровья, удач и благополучия семье.

  • Геннадий:

    Геннадий Черных
    Здравствуй, Валерий Витальевич. Жаль, но придется сообщить тебе о печальном известии. Умер Гена Клименко, сегодня были похороны. Мы с женой успели приехать к этому событию.
    Желаю быть здоровым тебе, твоей семье, всем родным.
    С уважением - Черных Г.

  • Валерий Житников:

    Здравствуй, Геннадий Николаевич! С прискорбием узнал о кончине Гены Клименко. Светлая память о нем навсегда сохранится в моем сердце и в повести "В этом пыльном Моа".
    Здоровья тебе и всего наилучшего.
    Валерий Житников.

  • Сергей Ищенко:

    Спасибо вам за повесть и песни , Валерий Витальевич. Семья Алексея Ищенко, переводчика. Долгих лет жизни , не болейте. С уважением.

    • Геннадий:

      Геннадий Черных
      Здравствуй, Валерий Витальевич. Жаль, но придется сообщить тебе о печальном известии. Умер Юдашкин Юрий Андреевич 28 апреля, а сегодня, 30 апреля, был бы его день Рождения. Сегодня похороны.
      Желаю быть здоровым тебе, твоей семье, всем родным.
      С уважением - Черных Г.

  • Валерий Житников:

    Да, Геннадий Николаевич, уходят люди, и всё дальше и дальше отодвигается от нас то, как оказалось, счастливое время, когда мы были молоды и рядом были друзья и соратники.
    Скорблю по Юре Юдашкину, вечная ему память.
    Здоровья и благополучия твоей семье.
    Валерий Житников.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *